Владимир Чиков - Нелегалы 1. Операция «Enormous»

• Название: Нелегалы 1. Операция «Enormous»
• Автор: Владимир Чиков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-7390-0275-3

История создания советской атомной бомбы полвека оставалась одним из самых загадочных и драматических событий, рождавших различные мифы. Одни превозносили заслуги внешней разведки, добывшей все, что можно выкрасть из Лос-Аламосской лаборатории, святая святых американского проекта, другие отстаивали полную самостоятельность наших ученых. В чем же истина, читатели узнают, прочитав повесть «Нелегалы», написанную профессиональным контрразведчиком Владимиром Чиковым. Автор строго следует фактам и документам впервые рассекреченного досье КГБ СССР № 13676 под названием «Энормоз», в котором собраны материалы под грифами «Совершенно секретно», «Хранить вечно», «При опасности — сжечь».

---

Мы должны сделать все, чтобы нарком поверил в то, что там, на Западе, уже развернуты работы в этом направлении… Что задача создания атомной бомбы решаема и в нашей стране… Что у нас есть для этого собственный научный потенциал, есть прекрасные ученые… А когда он поверит в это дело, то легче будет проталкивать идею и на самый верх. Проект записки в ГКО нужно подписывать не одному наркому, но и кому-то еще из именитых ученых-физиков. Тому же, скажем, Семенову… Или Капице… Ведь вы знаете, что и на Рузвельта, прежде чем приступить к разработке атомной бомбы, было оказано давление через знаменитого Эйнштейна…

— Ну о чем вы говорите, Гайк Бадалович? — прервал Овакимяна Фитин. — Нарком не потерпит рядом со своей фамилией ничьей другой…

— А что же тогда делать?

Фитин сначала поежился, потом улыбнулся и сказал:

— Будем готовить другой вариант записки, но на имя вождя и за подписью одного, но зато очень сильного, нашего «железного» наркома…

К тому времени подоспело еще одно разведдонесение из Англии.

В нем Клаус Фукс сообщал о том, что разработанным лично им газодиффузионным способом разделения изотопов урана заинтересовались ученые США, что они готовы приехать в Бирмингем специально для того, чтобы обсудить с ним детали его проекта. Что канадское правительство тоже принимает участие в секретнейших работах по урану и что оно дало согласие на строительство завода промышленного производства ядерного горючего.

Только теперь, когда в один пакет сошлись толстая тетрадь, обнаруженная в сумке убитого офицера, второе письмо Флерова с фронта, радиограмма Ш. Радо из Швейцарии и сообщение К. Фукса из Лондона, Берия выехал в Кремль.

Сталин после ознакомления с материалами разведки серьезно задумался: «Как же так? Молотов говорил, что с послом Великобритании Стаффордом Криппсом достигнута была договоренность об оказании взаимной поддержки и помощи друг другу во всех военных разработках, и вдруг… Неужели английская сторона «забыла» проинформировать нас об этом?» Сталин вышел из-за стола, раскурил трубку, прошел вдоль стены и, остановившись около огромной карты Европы, долго смотрел в верхний левый угол, где находилась Англия, потом перевел тяжелый взгляд на стоявшего в центре кабинета Берию:

— Проходи, садись, Лаврентий. В ногах правды нет… Как нет ее и в твоей лысой голове.

Берия внутренне содрогнулся: он понял, что Сталин им недоволен. Медленно подойдя к столу, Берия опустился в кресло.

— Англия — наш союзник, она должна быть заинтересована в разгроме фашистских войск… Не дезинформация ли это опять?.. Ты вот скажи мне, Лаврентий, почему англичане решили поделиться с Америкой результатами своих научных исследований?

Берия просиял: он знал, что сказать.

— Дело в том, товарищ Сталин, что Черчилль, по-моему, пришел к убеждению: в стране, уязвимой с воздуха от немецкой авиации, разворачивать и дальше работы по атомной бомбе чрезвычайно опасно. Но есть и другая версия, которая изложена в шифровке из Лондона. Англичане, по-видимому, действительно поняли, что им одним не осилить создание атомной бомбы, и потому решили вести эти работы совместно с американцами.

— Значит, это оружие, надо полагать, будет направлено и против нас. — На лице Сталина еще ярче проступили следы оспин, взгляд потяжелел, стал пронзительным, испытующим.

Берия прекрасно знал, что означал такой взгляд: недоверие. В такие минуты вождь был непредсказуем, грузинский акцент в его речи становился еще более заметным. Чтобы как-то успокоить самого себя, Сталин добавил:

— Но вы и ваши заместители не раз убеждали меня, что разведке не всегда можно верить. Что многие ее сотрудники — это ставленники «врагов народа».

Сталин, перейдя на «вы», как бы напоминал, что это по его, Берии, инициативе были арестованы и расстреляны десятки преданнейших Родине чекистов, работавших до войны за рубежом.

— Да, товарищ Сталин, в тот период разведка вела порой двойную игру, использовала даже сомнительные источники. Поэтому мы вынуждены были основательно почистить закордонные резидентуры… А с другой стороны, некоторые из них, по-моему, могли бы и заслуживать вашего доверия…

Берия умышленно не договорил. В его словах содержался скрытый намек на то, что и вождь должен нести ответственность за репрессивные меры к разведчикам в предвоенные годы, поскольку многие из них были уничтожены по его личному указанию. Что поводом к расправе над ними служило то, что развед-донесения противоречили воззрениям Сталина на вероятное развитие событий в Европе. Накануне войны разведка была практически обезглавлена, а ее загран-аппараты почти полностью разгромлены. Тех же, кто, опасаясь за свою жизнь, под различными предлогами откладывал свой приезд в отпуск или отказывался возвращаться в Москву, при помощи различных ухищрений насильно заманивали в Россию и уничтожали. Атмосфера недоверия и подозрительности распространялась и на закордонные источники. Многие из них необоснованно обвинялись в «двойной игре», им вменялось в вину, что они были привлечены к сотрудничеству «врагами народа» и поэтому считались ненадежными и опасными. Лишь после нападения Германии на Советский Союз Сталин пересмотрел свое отношение к разведывательной информации, однако был по-прежнему далек от признания необоснованности своего недоверия, которое он проявлял ранее.

Сталин еще раз молча прошелся по кабинету, потом остановился и стал раскуривать трубку. Курил он мало, обычно затягивался раз-друтой и, когда трубка гасла, продолжал держать ее в левой руке.

На сей раз Сталин размышлял о чем-то своем, не обращая внимание на Берию, — как будто его и не было. Потом сказал:

— Материалы разведки, кажется, высвечивают нам то, чем мы должны теперь заниматься. Второе письмо Флерова убеждает меня в этом… Но прежде чем принять решение, надо посоветоваться с учеными. Я попрошу тебя, Лаврентий, пригласить ко мне академиков Капицу, Семенова, Хлопина и Вернадского. Назначим встречу на послезавтра.

— Но они же находятся далеко за пределами Москвы, — возразил было Берия.

— Что ты хочешь этим сказать? — Сталина никогда не интересовало, где или в каком состоянии находится нужный ему человек, при любых обстоятельствах он должен быть у него в назначенный день и час.

— Извините, товарищ Сталин, но успеют ли они к послезавтра?

— Ничего, успеют. Пошлите за ними самолет.

* * *

После встречи Сталина с учеными-физиками, на которой было дано поручение Берии подготовить специальное заседание ГКО по вопросу создания в СССР атомной бомбы, в Москву поступила из Нью-Йорка шифротелеграммы:

Совершенно секретно.

Лично т. Виктору.

К Луису обратился случайно встретившийся в метро знакомый, молодой ученый Артур Филдинг.[47] Узнав, что Луис работает в Амторге, он попросил познакомить его с кем-либо из сотрудников Артемиды.[48] Сам он уже не раз искал конспиративные подходы к гражданам Аттики.[49] Но выходить на них опасался, боясь попасть в поле зрения Спрута.[50] При этом Филдинг рассказал Луису о том, что он работает в особо секретной Металлургической лаборатории Чикагского университета. Главная ее цель — подготовка производства плутония в широком масштабе для его использования в горгоне. По заявлению Филдинга он готов сообщить очень ценную информацию.

Филдинг является крупным физиком, занимающим одну из ключевых должностей в Метлабе.[51] В Тире он будет находиться еще две недели. В процессе беседы у Луиса сложилось положительное впечатление о Филдинге и твердое убеждение, что он действительно намерен помочь Аттике.

Учитывая это, полагали бы возможным поручить Луису его вербовку. Аналогичные задания он уже выполнял, и весьма успешно.

Просим срочно, с учетом короткого времени пребывания Филдинга в Тире, рассмотреть и санкционировать данное предложение.

Максим.

Прочитав шифровку, начальник разведки П. М. Фитин бросил прищуренный взгляд на принесшего ему документ Л. Р. Квасникова.

— Ну что будем делать, Леонид Романович?

— Такого шанса упускать нельзя! Иначе нам этого не простят!

— А кто не простит? Кого вы имеете в виду? Лаврентия Павловича?

— Да нет, наших потомков.

— Нам бы до завтра дожить, а уж с потомками мы как-нибудь поладим, — мрачно заметил Фитин. Он помолчал секунды две, потом спросил: — А если это провокация?.. Или подстава?.. Или организация двойной игры?

— Не думаю… Хотя, конечно, все может быть. Но давайте трезво смотреть на вещи. Много ли мы знаем случаев, чтобы ученые такого высокого уровня сами предлагали свои услуги иностранной державе?..

— Ну почему же! А Клаус Фукс? — он ведь тоже предложил нам свои услуги.

— Да, это так. Но я не могу себе представить, чтобы такие крупные ученые, как Филдинг и Фукс, согласились бы участвовать в провокации. Я это исключаю! Тут может быть две версии: или они осознали свою ответственность за последствия, к которым приведет создание атомной бомбы, или разочаровались в целях, которые они преследовали, соглашаясь участвовать в новом проекте. Скорее всего, они не хотели ждать, когда начнут падать на Землю урановые бомбы, когда в один миг будут гибнуть сотни тысяч, а может быть, и миллионы людей. Да, их замысел мне ясен: если не будет взаимного сдерживания, равновесия страха, то рано или поздно это приведет к атомной катастрофе. На этот счет на Кавказе есть хорошая мудрость: один меч удерживает другой в ножнах. Силу нужно отражать силой. Это будет особенно важно тогда, когда монопольное владение урановой бомбой может действительно стать искушением применить ее.