Кресли Коул - Нет голода неистовей

• Название: Нет голода неистовей
• Автор: Кресли Коул
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Аннотация (не официальная)

Где-то глубоко под Парижем в катакомбах, прикованный цепями к стене, ждет своего смертного часа предводитель Ликанов — Лаклейн Макрив. Ждет смерти, которая не наступит, так как его бессмертие оказывает ему плохую услугу, заживляя раны, наносимые ему огнем преисподни, у врат которой, он томится. Лаклейн не помнит, сколько времени прошло с тех пор, как орда вампиров заточило его в этом месте, но каждый день полон жажды мести и ярости, разрывающей его сердце и распаляющей огонь, что обжигает его тело, еще сильнее.

Временами, слыша отделенные голоса и ощущая смену сезонов, он даже не надеялся ни на что, и особенно почувствовать ЕЕ. Отдаленное присутствие, слабое, но безошибочно близкое. Его Пару. Что делать узнику, словно свет во тьме, ощутившему свою половинку, ту самую женщину, которую ждал уже тысячу лет? Когда та, что он желает и жаждет так близко, способны ли цепи удержать Ликана?!

Она уникальна даже для мистичного мира. Ведь она наполовину вампир / наполовину валькирия. Эммалин Трой. Всю жизнь она жила под бдительным оком своих тетушек. Их забота включала все, вплоть до того, что ей есть, пить и с кем общаться. Все время скрывая свою сущность, в ее сознании никогда не закрадывалось даже мысли возразить их опеке из-за страха перед своей сущностью. Но жестокая судьба, как считает Эмма, решила преподнести ей еще один сюрприз. Дикого, неудержимого, властного Ликана, который, похитив ее, не намеривается впредь отпускать, даже если Возлюбленная вампир для него что-то вопиюще-невозможное. Сущность Лаклейна кричит об обладании, властности, желании к этой хрупкой, нежной вампирше. А для Эммы это кошмар наяву, ведь ранее, заключенная, словно птица в клетку, она не знала жизни в любом ее проявлении, а теперь ей придется познать и страсть, и голод, и силу обладания кем-то, перед кем она с каждым днем все слабее в своем желании.

Небольшое пояснение:

Учитывая, что Лаклейн и его подчиненные родом из Шотландии и говорят с акцентом, переводчицы попытались как-то обыграть это в речи. Потому, встречающееся слово «конешна» и многие другие слова — не является опечаткой.

---

— О, Лаклейн, мне так жаль, — Эмма бочком придвинулась к нему и опустилась на колени рядом с его вытянутыми ногами.

— Боюсь, на войне именно так все и происходит, — сказал он, заправляя локон волос ей за ухо. — До гибели Хита я потерял еще двух братьев.

Как много ему пришлось страдать, и в большинстве — по вине Деместриу.

— Никто из тех, кого я знала, не погибал. За исключением Фьюри. Но я не могу заставить себя поверить, что она мертва.

Лаклейн перевел взгляд на огонь.

— Лаклейн, что такое?

— Возможно, она мечтает о смерти, — наконец ответил он, но прежде чем Эмма успела хоть что-то сказать, он спросил: — Это Фьюри обожгла тебе руку?

У нее перехватило дыхание. Лаклейн обхватил ее покалеченную ладонь своими руками, и Эмма опустила глаза на их переплетенные пальцы.

— Откуда ты знаешь, что кто-то специально обжег ее?

Лаклейн провел пальцами по тыльной стороне ее ладошки.

— Это объяснило бы узор шрамов.

— Когда мне было три, я едва не выбежала на солнце. — Эмме пришло в голову, что на самом деле она усвоила урок не так хорошо, как ей казалось раньше. Здесь, в замке, она в тайне ото всех ходила к месту, где пробивался луч света, о котором никто не знал, и подставляла ему кожу. Планировала ли она в ближайшем будущем забронировать круиз в Сан-Тропе? Нет, но с каждым разом она могла выносить свет чуть дольше, и, вероятно, где-нибудь через сотню лет они с Лаклейном смогли бы гулять в сумерках. — Фьюри приказала сделать это.

Лаклейн помрачнел.

— Они не могли придумать другого способа, как научить тебя? День, когда в моем клане таким образом сделают больно ребенку, ознаменует наступление страшного суда.

Смутившись, Эмма покраснела.

— Лаклейн, валькирии… другие. Жестокость не задевает их так, как других. Их убеждения не схожи с вашими. Власть и битвы — вот перед чем они преклоняются, — она не стала упоминать шоппинг, полагая, что это может помешать отнестись серьезно к тому, о чем она говорила.

— Тогда почему ты такая нежная, девочка?

Эмма прикусила губу. Она гадала, почему продолжала позволять ему думать, что она все еще прежняя нежная Эмма. Больше нет. Сегодня она расскажет ему о своих снах и о принятом решении…

— Лаклейн, ты должен знать, что если ты отправишься на поиски Деместриу без меня, то я возобновлю свои поиски.

Лаклейн провел рукой по лицу.

— Я думал, ты хочешь вернуться в ковен.

— Я поняла, что мне нет нужды строить свою жизнь в соответствии с представлениями валькирий или твоими. Я начала дело и хочу его закончить.

— Никогда, Эмма, — его глаза вспыхнули голубым. — Ты ни за что не вернешься в Париж и не станешь искать вампира в мое отсутствие.

Эмма вздернула бровь.

— Но тебя, похоже, здесь не будет, чтобы высказаться против.

Схватив Эмму за руку, Лаклейн притянул ее к себе.

— Да, не будет. Поэтому я сделаю то, что делали мужчины со своими женщинами в прошлом. Прежде чем уехать, я посажу тебя под замок до своего возвращения.

От удивления у нее открылся рот. Он что… серьезно? «Пережиток прошлого» был смертельно серьезен. Две недели назад она стала бы выдумывать оправдания его поведению, поставила бы себя на его место. Убедила бы себя, что раз он столько пережил, то можно отнестись к нему снисходительно.

Теперь же она одарила его взглядом — которого и заслуживали его слова — вырвалась из его рук, встала и пошла прочь.

***

Еще долго после того, как Эмма ушла, Лаклейн смотрел ей вслед, гадая, должен ли он последовать за ней. Иногда ему казалось, что он слишком давит на нее, даже подавляет. И в этот раз он решил дать ей побыть одной.

Так он остался наедине… с огнем. И хотя ему было уже лучше, каждый раз, оказываясь рядом с пламенем, он чувствовал тревогу. Эмме никогда об этом не узнать. А, значит, она никогда не поймет, почему он не может позволить Деместриу жить.

Откуда-то издалека донесся громкий скрежет. Лаклейн вскочил на ноги, все его мышцы напряглись. Миг и снова эхо незнакомого звука.

Склонив голову к плечу, он прислушивался, пытаясь определить, что это. И внезапно… понял. Рванув, словно пуля, по тропинке, Лаклейн заметил чуть впереди Эмму.

— Лаклейн! — вскричала она, когда он поднял ее на руки и бросился к замку. Пару минут спустя он уже тащил ее в их комнату.

— Оставайся здесь! — кинувшись в другой конец спальни, он достал свой меч. — Ни за что не выходи отсюда! Пообещай мне! — кто-то вторгся в границы Киневейна, и каким-то образом, под скрежет металла и криков снес мощные ворота.

Если это создание минует его…

— Но Лаклейн…

— Проклятье, Эмма! Оставайся здесь. — Когда она продолжила возражать, Лаклейн рявкнул: — Ты никогда не думала, что в некоторых случаях было бы правильно бояться? — хлопнув дверью перед ее потрясенным лицом, он помчался к входной двери. Там он встал, напряженный, поджидая, сжимая в руке меч…

Впервые за всю его историю входная дверь замка Киневейн оказалась вышиблена.

Он взглянул на того, кто ее вышиб — блондинку с сияющей кожей и заостренными ушами. Затем на упавшую дверь. И снова на нее.

— Это все пилатес, — пожав плечами, объяснила она.

— Дай угадаю. Регина?

Когда та ухмыльнулась, другая валькирия встала перед ней и, пройдясь по Лаклейну глазами, направилась к нему.

— Ням, ням, — подмигнув, облизнулась она. — Эмма поймала себе волка. — Ее глаза нацелились на его шею, откуда Эмма пила некоторое время назад. Валькирия наклонила голову. — Хмммм. Ты носишь ее укус словно почетную награду.

— А ты, должно быть, прорицательница…

— Предпочитаю термин «обладающая даром предвидеть», благодарю покорно, — ее рука взметнулась вверх и оторвала пуговицу с рубашки Лаклейна. Движение вышло таким быстрым, что его невозможно было уловить. Валькирия сорвала пуговицу, которая была ближе всего к его сердцу. На мгновение ее лицо лишилось эмоций. Послание было очевидным. Она могла бы нацелиться и на его сердце.

Затем она разжала пальцы и удивленно ахнула.

— Пуговица! — валькирия восторженно улыбнулась. — Их никогда не бывает слишком много!

— Как вы нашли это место? — требовательно спросил Лаклейн у Регины.

— Прослушка телефона, снимки со спутника и ясновидение, — ответила та и тут же нахмурилась. — А как вы что-то находите?

— А барьер?

— Это была весьма серьезная кельтская абракадабра. — Регина ткнула большим пальцем себе за плечо, в сторону их машины. — Но мы также прихватили с собой самую могущественную ведьму из нам известных. Так, на всякий случай. — Ничем непримечательная женщина весело помахала им с переднего сиденья.

— Довольно. — Лаклейн направился к Регине. — Вы покинете наш дом. Сейчас же. — Он поднял, было, меч, но пронесшееся мимо нечто размытое отвлекло его внимание. Лаклейн обернулся и увидел еще одну валькирию, усевшуюся на дедушкиных часах. Она приземлилась на них столь грациозно, что те даже не звякнули. В руках у нее был туго натянутый лук со стрелой, нацеленной ему прямо в сердце. Люсия.

Не имело значения, кто они. Он хотел, чтобы эти создания убрались. А они пришли сюда с единственной целью. Лаклейн рванулся к двери, но тут же стрела, словно пуля, вонзилась в ту руку, в которой он держал меч. Разорвав кожу, она вышла с другой стороны и вошла в каменную стену на фут.

Из-за порванных сухожилий и мышц рука Лаклейна обмякла, меч со стуком упал на пол. Кровь потекла вниз. Крутанувшись, Лаклейн увидел, что лук повернут горизонтально, а на тетиве уже три стрелы, нацеленные на его шею. Чтобы снести ему голову.

— Ты знаешь, почему мы здесь. Так что давай не будем усложнять и превращать все это в нечто кровавое, — сказала Регина.

Нахмурившись, Лаклейн проследил ее взгляд и увидел острый как бритва меч, медленно двигающийся вверх между его ног. Держала его другая, прятавшаяся в тени валькирия. А он даже не видел, как она проникла в замок.

— Лучше надейся, чтобы Кадерин Бессердечная не чихнула, пока ее меч в таком положении, — хихикнув, сказала Никс. — Киска-Кэд, аллергия не беспокоит? Выглядишь какой-то дерганной.

Сглотнув, Лаклейн рискнул посмотреть через плечо. Глаза этой Кадерин были пусты, без малейшего намека на эмоции. Лишь абсолютная сосредоточенность.

Лаклейн и раньше знал, что валькирии жестоки, но убедиться в этом самому, прочувствовать на собственной шкуре, когда в твоей руке торчит стрела, а к паху прижат меч…

Он больше никогда не позволит Эмме находиться рядом с ними.

Именно в эту минуту, через выбитую дверь перешагнула Кассандра, настороженно разглядывая валькирий.

— Зачем ты здесь? — рявкнул на нее Лаклейн.

— Я услышала болтовню этих… созданий, вышагивавших по деревне. Громко слушая музыку и свистя мужчинам, они направлялись к замку. Когда я увидела искореженные ворота, подумала, что, возможно, тебе нужна помощь…. — ее голос замер, а глаза широко распахнулись, когда Кассандра увидела меч.