Шломо Занд - Кто и как изобрел Страну Израиля

• Название: Кто и как изобрел Страну Израиля
• Автор: Шломо Занд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57584-8

Новая книга выдающегося израильского историка Шломо Занда является продолжением и развитием его прославленного научного бестселлера «Кто и как изобрел еврейский народ», в котором был развеян миф о существовании «вечного» еврейского народа.

В книге «Кто и как изобрел Страну Израиля» вскрывается другой иудейский миф — о Стране Израиля, а заодно и подлинный характер современного арабо-израильского конфликта. Автор демонстрирует, как Святая земля была превращена в еврейскую колониальную «метрополию», из которой следовало при первой возможности изгнать местное население. Вскрыв истинные корни сионизма, Занд безупречно разбирает концепцию «исторического права» евреев на территорию Палестины и находит ясный ответ на важнейший актуальный вопрос: как разрубить ближневосточный гордиев узел.

---

Сочинение, более всего выражающее слепое стремление представить постоянное еврейское присутствие на «родине» как базис, на котором основано право евреев на Палестину, — это толстая антология, названная «Книга ишува» («Книга поселения» или, лучше, «Книга присутствия»), первый том которой вышел в 1939 году[495]. Редактором антологии был Шмуэль Клейн, первый крупный географ, работавший в Иерусалимском университете. В этот том вошли все существующие свидетельства, большие и малые, о присутствии евреев в Палестине между 70 и 1882 годами. Во введении Бенцион Динур признавал, что «именно страна, перемены в судьбах которой составляют единый исторический блок с судьбой рассеянного народа, не удостоилась до сих пор адекватного внимания со стороны еврейских историографов»[496]. С этого момента начинается разработка новой истории — как народа, так и страны; следует признать, что за прошедшие десятилетия ее характер не очень изменился.

Динур был не только талантливым автором, но и чрезвычайно разносторонним[497] агентом памяти. Он отредактировал десятки книг, опубликовал многочисленные сборники документов, а затем (в 1951 году) стал членом кнессета и министром просвещения молодого государства. Идейным завещанием Динура может служить его интервью, вышедшее под заглавием «Наше право на страну». Его подзаголовок существенен для понимания теоретических взглядов Динура и его эмпирических выводов: «Арабам в Эрец Исраэль — все права. Но на Эрец Исраэль — никаких прав»[498]. Исторический нарратив Динура всегда был ясным и прозрачным, он возвращался к нему при всякой возможности: арабы захватили Эрец Исраэль в 634 году н. э. и с тех пор — по сей день — остаются чужеземными оккупантами. В отличие от них, евреи всегда «цеплялись» за свою родину, и даже если их время от времени «загоняли в угол», они никогда ее не покидали. В рамках собственной исторической и юридической логики, представляющейся сегодня удивительной, этот левый сионист, основатель израильской историографии, утверждал:

«Завоевание не порождает историческую презумпцию [владения]. Презумпция завоевателя о [владении] землей, которую он захватил, имеет силу, лишь если хозяин этой земли отсутствовал долгое время и не протестовал против „кражи“. Однако если хозяин земли оставался на ней… загнанный в угол в течение сотен лет, — завоевание не ослабляет его права; напротив, оно их усиливает»[499].

Общеизвестно, что создатели мифа обыкновенно оказываются среди первых уверовавших в него. Историки, работавшие рядом с Динуром, как ни странно, все до единого — выходцы из Европы, а не «загнанные в угол» уроженцы Палестины, не высказали ни малейших возражений. Ицхак Беэр, Гершом Шолем, Исраэль Гальперин, Йеошуа Прауер, Нахум Слушч и другие, каждый в своей области и в меру своих способностей, пытались доказать, что еврейская история во все времена была не религиозно-теологической, а национально-телеологической. Иными словами, это не многолетняя история религиозных общин, приверженных некоему специфическому культу, а история нации, постоянно старавшейся решить свою главную задачу — вернуться в Эрец Исраэль. Ицхак Беэр, наиболее выдающийся, наряду с Динуром, историк из этой когорты, еще в начале своего профессионального пути превосходно сформулировал сущность сионистского нарратива, дав патриотический комментарий известной концепции Махараля[500] из Праги:

«Каждому народу бог уготовил наследственный кусок земли, наследие Израиля — Эрец Исраэль, это его естественное место; все, что выкорчевано с естественного места, утрачивает естественную хватку до тех пор, пока не возвращается на свое место»[501].

Разумеется, это не означает, что все без исключения исследования этих историков, осуществленные на протяжении всей их карьеры, не имели и не имеют никакой ценности. Тем не менее следует признать, что аппарат и терминология, лежащие в основе проведенных ими исследований «Страны Израиля», в течение долгого времени бросают тень на их методологию и эмпирические достижения и ставят под серьезное сомнение их историографические выводы.

С учетом десятилетнего впечатляющего идеологического похода, целью которого было внедрение в массовое сознание концепции «еврейского права», неудивительно, что составители Декларации независимости в 1948 году полагали естественным, даже само собой разумеющимся объяснять (или оправдывать) создание государства Израиль наличием действенного двойного права: «естественного и исторического»[502]. Впрочем, и после создания государства и его упрочения историки, археологи, философы, исследователи Библии и географы продолжали работать над укреплением концепции «исторического права» и ее производных, надеясь превратить эту теорию в неоспоримую научную конструкцию, способную отразить любую критическую попытку ее опровергнуть.

Интеллектуалы и политические деятели, принадлежащие к правому флангу сионистского движения, начиная с Зеэва Жаботинского и кончая его нынешними наследниками, управляющими Израилем в начале XXI столетия, рассматривали концепцию «права» как самоочевидную и не тратили время на ее разбор.

Тем не менее следует еще раз подчеркнуть, что и они, оправдывая (или объясняя) завоевание Палестины, не довольствовались одной лишь «философией силы». Во все времена представители ревизионистского[503] движения искренне верили, что в истории ничего существенного не происходит, вернее сказать, что история — это лишь временные рамки, внутри которых мало что (и уж точно ничто существенное не) меняется. Они трактовали «право» как вечное, непреходящее явление, весомость которого в прошлом, настоящем и будущем — постоянная величина. Следовательно, территориальные права сохраняются в неизменной форме в течение любых промежутков времени, так что лишь гибель планеты может их похоронить. Именно поэтому Менахем Бегин, премьер-министр Израиля в конце 70-х годов, мог просуммировать ревизионистское учение следующим простым, лишенным каких бы то ни было комплексов образом: «Мы вернулись в Эрец Исраэль не по праву силы, а силой права. Слава богу, у нас есть сила для того, чтобы отстоять это право»[504].

Не все придерживались столь однозначной позиции. Для некоторых более изощренных левых сионистских интеллектуалов концепция «исторического права» в течение долгих лет оставалась несколько проблематичной, не совсем очевидной. Они считали необходимым время от времени[505] возвращаться к ней, интерпретировать и объяснять ее заново, всякий раз используя новую запутанную риторику, надеясь таким образом убедить самих себя в ее справедливости, что нередко оказывалось непростым делом. Например, для Шмуэля Этгингера, крупного историка из Иерусалимского университета, такого права, в общем, не существовало, однако налицо была «связь»[506], то есть тот факт, что евреи за две тысячи лет не забыли свою страну, считали рассеяние неестественным и всегда хотели вернуться в землю, из которой вышли; эта «связь» делала возрождение еврейского государства законным и оправдывала его. Хотя Эттингер был хорошо знаком с историей иудейской религии, он без малейшего колебания приходил к следующему «научному» выводу: «Ив [еврейском] религиозном творчестве, и в национальном мышлении Эрец Исраэль оставалась важнейшим центром, сердцем еврейской нации»[507].

Йеошуа Ариэли, не менее уважаемый историк, выдвинул, со своей стороны, презумпцию, что точно так же как «права» порождают «связи», «связи» имеют тенденцию перерождаться в «права». Он добавлял: «Отсюда следует, что историческая связь превратилась в право в силу общественного международного признания [Бальфур, мандат] легитимности сионистского требования решить еврейскую проблему…»[508] То обстоятельство, что «общественное международное признание» было, по существу, признанием британских и других западных колониалистов своего собственного порождения и никак не соотносилось с судьбами местного населения, не принималось в расчет, когда необходимо было любой ценой отыскать моральное оправдание самому процессу сионистской колонизации.

Шломо Авинери, профессор политических наук из Иерусалимского университета, также постоянно предпочитал подчеркивать «связь», а не «право»: «Вне всякого сомнения, у нас есть историческая связь со всей территорией исторической[509] Эрец Исраэль, и эта Эрец Исраэль… включает не только Иудею, Самарию и Газу, но и земли, не находящиеся в настоящее время под нашим контролем (разве наша связь с горой Нево или с Амманом[510] слабее нашей связи с Шхемом?), однако не всякое место, с которым у нас есть [историческая] связь, обязано оказаться под нашим политическим контролем»[511]. Мыслящий поселенец из Иудеи или Самарии, несомненно, ответил бы Авинери: «Не обязано — но очень хотелось бы».

Шауль Фридландер, еще один известный историк, пошел иным путем и обратился к более субъективным[512] аргументам. По его мнению, право евреев на Эрец Исраэль основано на юридическом принципе sui generis[513]. Фридландер писал: