Анна Алмазная - Давай поиграем

• Название: Давай поиграем
• Автор: Анна Алмазная
• Жанр: Фэнтези

Телохранители, друзья, соратники принцу даются богами. Но не всегда в помощь. Упрямый, свободолюбивый, вечно влипающий в неприятности Рэми - головная боль наследного принца Кассии, который и сам ангелочек еще тот. Договориться они не могут, да и не хотят. А надо.

---

   Чуть позднее он выпроводил сонного Эллиса из покоев и застыл у окна наблюдая, как медленно заходит за лес солнце. Стоило последнему лучику исчезнуть за горизонтом, как в дверь постучали.

   - Войдите, - сказал Рэми, накидывая на плечи плащ.

   - Переход для вас готов, - тихо сказал вошедший Арам. - Но если вы воспротивитесь, хранительница вас защитит... вы гость... может, так будет умнее... если позволите.

   - Не позволю!

   - Что же... ваш выбор.

   Рэми усмехнулся. Правильно. Это его выбор.

Глава четырнадцатая Любовь

   Принц негодовал. И все же она из свиты Калинки. Во время обеда Мир не столько слушал вождя, сколько украдкой кидал взгляды вниз, на третий столик слева, где гордо выпрямившись сидела красавица из библиотеки. Его дикая кошка, столь неуместная в этой чопорной, изящной свите.

   В тот момент принц дико завидовал Арману, на которого кошка смотрела сияющими глазами, которого внимательно слушала, чуть наклонив головку. Да и сам дозорный, обычно холодный, как лед, перед ней аж растаял: смотрел тепло, даже изволил улыбаться... Это Арман-то, которого при дворе прозвали "куском льда" и ведь правильно прозвали.

   А Миру какое дело? Принц вздрогнул. Неужели влюбился? Снова?

   А кажется, в первый раз. В первый раз внутри проснулся стеснительный мальчишка, что вовсе не хотел подойти первым, что страшно боялся получить отказ.

   Принцу не отказывают, напомнил себе, вздыхая, Мир. И раньше его это устраивало. А теперь он впервые захотел, чтобы его полюбили, чтобы норовистая кошка замурлыкала... потому что того хочет, а не потому что ей приказали.

   Вечером, когда темнело, принц начал хандрить. Он отпустил насупившегося, неожиданно серьезного Рэми, вытолкал взашей остальных телохранителей и хариба, желая побыть в одиночестве. Ведь не мог же он никому признаться, что хотел эту девчонку. Не так хотел, как недавно Леру. И не так, как других любовниц. Он душу ее хотел, не тело.

   И в то же время понимал, что ему нечего ей предложить. Такие, как она не удовлетворятся местом очередной фаворитки, таких берут в жены. А как бы не хороша была кошка, а для жены будущего повелителя Кассии - хороша недостаточно.

   Запустив в стену чашей, принц некоторое время сидел неподвижно на кровати, проклиная и свое положение, и так не вовремя проснувшуюся страсть. В комнате, несмотря на открытые широко окна, было невыносимо душно. Давили сами стены, и принцу дико хотелось выйти на улицу... одному. Да вот одного его никуда не пустят, а гулять с телохранителями Мир не желал.

   - Может, ты мне поможешь, норовистая Виссавия? - прошептал Мир, не особо надеясь на успех.

   - Смотря чего ты хочешь, принц, - ответил тихий, вкрадчивый голос.

   - На улицу хочу. Один.

   Миранис вовсе не ожидал, что на его просьбу откликнуться так быстро и таким образом, но вокруг все слилось в сплошной золотистый вихрь, а потом пропало.

   - Следишь за мной? - тихо спросил принц, отказываясь верить, что дух клана ему помогает.

   - Нет.

   - Тогда почему так быстро отвечаешь?

   - Потому как ты спросил...

   Тягостное присутствие кого-то рядом вдруг опустило, и Мир с облегчением вздохнул.

   Он действительно был в лесу. Полная луна заливала все вокруг мертвенным светом, красила лес в темно-синие, глубокие тени. Ярко-белые, величиной с ладонь, цветы в высокой, до плеч траве испускали тонкий, сладковатый аромат. Тропинка, на которой стоял Миранис, матово светилась в лунном свете и бежала к берегу небольшого, округлого озерца.

   Красиво и спокойно, выдохнул принц.

   А что если выпустить зверя, дать ему пронестись по лесам, почувствовать свист ветра в ушах. Всю злость, все свое разочарование отдать неистовому, незнакомому человеку бегу. Тут он может это сделать. Тут он может не бояться, что причинит кому-то вред или что его убьют - Виссавия не допустит.

   Принц улыбнулся и посмотрел на огромное, встававшее над лесом ночное светило. А звезды здесь хороши: в столице их свет душит сияние многочисленных фонарей и светильников, в столице нет такого бездонного, красивого неба. В столице не так сильно клубится в душе желание, которому Миранис все же дал выход.

   Заныло непривычно ярко, тоскливо в мышцах. Разодрала душу боль, сладкая, томительная, и Мир почувствовал, что тело его неотвратимо меняется, переливается в другую, более уместную сейчас форму.

   Теперь пахло иначе. Жестче.

   Теперь звуки были другими... ярче.

   Но разум остался прежним, человеческим. И смятение, что мучило Мира весь день, никуда не исчезло.

   А ведь когда-то накрывала его при превращениях дикая ярость. Хотелось все крушить, убивать, рвать на кусочки, и бежать куда-то, бежать, пока мышцы не откажутся слушаться. А потом свалиться без сил в невыносимо пахнущую горечью траву, вернуть себе человеческий облик и наслаждаться томительным опустошением внутри. Как раз тем, что принцу сейчас было нужно...

   Но на этот раз разум даже в облике зверя оказался человеческим, как и в тот день встречи с Рэми. И сердце Мира тихонько заныло: видимо, сегодня не будет выплеска, не будет облегчения, не будет и пользы от превращения.

   Расслышав невдалеке легкие шаги, Мир вздрогнул, и прыгнул в высокую, выше его траву, затаившись. Тонкая девичья фигурка легкой тенью прошла по тропинке, остановилась у самой воды, скинула одежду, распустила по плечам длинные, до середины бедер волосы, и душа зверя заныла, по-человечески наполнившись желанием.

   Его дикая кошка. Ее гибкое тело, которого принц и жаждал увидеть и в то же время боялся, ее изящные, плавные изгибы. Тихий плеск воды, когда стройная фигурка пронзила серебристые волны.

   Уйти бы... шептал мужчина внутри.

   Остаться, отзывался зверь.

   И зверь победил. Тихой тенью прокрался он к берегу, остановился у кромки воды, зарыл нос в ее одежду, уловив тонкий, неповторимый аромат жасмина...

   Нельзя так, нельзя... шептала гордость принца, когда нос все глубже зарывался в мягкие складки. Нельзя, шелестел рядом камыш. Нельзя, плескались о берег волны.

   А какая разница, что нельзя?

   Фонтаном взорвалась водная гладь. Полоснул по ушам тонкий, девичий крик, и раньше, чем человек сообразил, зверь уже бросился в воду.

   Он отчаянно греб лапами и понимал, что не успевает. Пенилась вода под серебристым, огромным телом змея, кричала девчонка, захлебываясь криком, гибкой рыбкой уворачивалась из смертельных объятий, и вдруг умолкла, набирая в легкие воздуха, когда ее потянуло вниз, под воду.

   Мир нырнул. Он впивался зубами в чужую плоть, захлебывался кровью и яростно рыча, рвал когтями змеиное тело. Вкус мяса во рту придал зверю ярости. Оглушила боль, когда овили его серебристые кольца. Когда захрустели, не выдерживая, кости, а что-то рывком потянуло бездонную, холодную глубину.

   "Не смей!"

   Зверь не знал, чудится ли ему этот голос или нет. Перед глазами медленно темнело, мир расплылся, вздрогнул волнами, и вдруг боль ушла, оставив за собой безразличие.

   "Отпусти! Приказываю!"

   Человек плачет от боли, а зверь уже чувствует свободу и яростно гребет лапами к едва видному серебристому свету. А потом, когда рвется, разлетаясь брызгами, тонкая водяная гладь, дышит, дышит, не в силах надышаться... И смотрит на луну, не в силах налюбоваться ее мертвенным, неживым светом. Но он... он жив!

   Чьи-то руки обнимают шею, кто-то плачет в гриву, и теперь уже не зверь, человек в зверином теле, чувствует оглушительное облегчение, и осторожно, стараясь не поранить хрупкое девичье тело, гребет в сторону берега...

   Позднее, когда Лия стояла на коленях в мягкой траве, выплевывая воду и дрожа то ли от счастья, то ли от ужаса, Мир слушал, как билось от боли там, в глубине озера, чудище, слушал шепот хранительницы, пронесшийся над лесом: "Кто тронет моих гостей, тот умрет!" И наслаждался тихим счастьем... он жив. И девушка жива.

   - Спасибо, зверюшка! - внезапно прошептала незнакомка, вновь обнимая Мира за шею.

   Мир вздрогнул, чувствуя, как захлестывает его желание. Боги, она хоть понимает, что делает? Жмется к нему обнаженная, перебирает пальцами гриву, дышит тяжело на ухо, целует пушистую морду и плачет от счастья. Оттолкнуть бы, да ведь испугает глупышку...

   И Мир невольно замурлыкал, ластясь к тонким, белоснежным ладоням, подобно зверю тычась ей мордой в пахнущее тиной плечо, и слизывая с ее щек озерную воду, смешанную со слезами.

   - Мой львенок, - шептала она. - Мой милый, проказливый львенок...

   Какой ты у нас красивый, какой сильный...

   Мир мысленно засмеялся. Сильный. Одного удара хватит, чтобы ее убить, одного движения, чтобы переломить надвое. И потому он боялся дышать лишний раз, лишний раз подвинуться, чтобы не навредить... а больше всего в жизни хотел сейчас стать человеком, сжать ее в объятиях и любить до самого рассвета.