Натали Рамон - Ах, Мишель, Мишель!..

• Название: Ах, Мишель, Мишель!..
• Автор: Натали Рамон
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-7024-15574

Полин и Мишель Сарди производят впечатление благополучного семейства, обожают своего сына Селестена, все свободное время проводят вместе. И лишь ближайшая подруга Полин — Эдит — знает о неверности Мишеля. Однако и сама Полин чувствует, что у мужа завелась любовница и что сейчас это более чем серьезно. Эдит берется помочь Полин вернуть мужа…

---

— Так, Полин действительно все знает? — Его собственный голос звучал тоже странно, а со всех сторон подбиралась темнота. Это же сон, обрадовался Мишель, сейчас проснусь, и кошмар кончится.

— Во всяком случае, почти все, — презрительно сказала Эдит.

Но произнесла это как-то странно, голосом его жены. Конечно, просто мне все это снится, больше не сомневался Мишель, Эдит не умеет говорить так спокойно и уверенно. Нужно проснуться. Проснуться! Мишель с силой зажмурился и резко открыл глаза. Но Эдит не исчезла.

— Полин — моя лучшая подруга, — размеренно продолжала она. — А из-за тебя я столько лет врала ей, чувствуя себя предательницей. Подлой предательницей. — И добавила, помолчав: — Но на самом деле твоя милая женушка лишь притворялась моей подругой, медленно и верно настраивая тебя против меня. Как видишь, успешно. Ты меня возненавидел! Теперь очередь за Мадо!

Мишель отшатнулся и попятился к лестнице, ведущей на второй этаж. Эдит не мигая смотрела на него. Мадо тоже не отрывала взгляд, виновато и робко полуприкрыв лицо руками. Неестественно багровое лицо, неестественно огромными белыми руками… Сейчас я вернусь на то же самое место, и все! И проснусь, и все кончится, мучительно надеялся Мишель. Одна ступенька, вторая, третья…

— Твоя обнаглевшая Полин окончательно перестала церемониться и действует еще изощреннее. — Обвинительным приговором звучал за его спиной голос Эдит. — Назвать родных дочерей именами любовниц! Это просто неслыханная по дерзости месть за супружескую измену! Твои дочери еще в колыбели, а ты уже ненавидишь их за наши имена! Ты будешь стараться полюбить их, но не сможешь, и никогда не сможешь отделаться от чувства вины! Она манипулирует тобой, манипулирует всеми нами! Даже собственными грудными младенцами… Это чудовищно! Чудовищно! Чудовищно!..

Так… Ступени лестницы позади… Эдит прекратила шипеть! Теперь несколько шагов по галерее, и вон уже то место, где начался этот кошмар. Мишель внимательно смотрел себе под ноги: когда смотришь под ноги, сосредоточиться, а значит, и проснуться легче…

— Мишель, где ты был так долго?

На том самом «исходном» месте, там, где коридор переходит в галерею, улыбаясь, стояла жена. Огромная и вся почему-то покрытая мехом. Нет, это не Полин! Это чудовище! Стоп, все правильно: Полин — чудовище!

— Ты — чудовище! — выкрикнул Мишель и побежал прочь.

Галерея, лестница, ковер гостиной, разноцветные плитки прихожей, дверь, снова ступени… Скорее! В лицо пахнуло холодом. Скорее, скорее! Вон моя машина, обрадовался Мишель. Скорее и подальше от этого места. Здесь все чудовища… Все женщины — чудовища! И они все заодно! Хотят использовать его и выкинуть, как грязную тряпку!

Глава 13, в которой Мишель едет куда глаза глядят

«Дворники» монотонно двигались по ветровому стеклу. Впереди была бархатистая влажная сине-черная темнота, силуэты и огни машин. Никакой это был не сон, не наваждение, думал, закуривая очередную сигарету, Мишель. Я просто заставил поверить себя, что это сон, чтобы было не так противно. Эдит всегда шипит, всегда всем недовольна. У Мадлен действительно непропорционально большие руки, и чуть что — краснеет лицо. А на Полин была шуба, и она действительно безобразно располнела до невероятных размеров. Они все знали всё и вертели мной, как идиотом.

До чего же мерзко! И сигареты отвратительные. Он выстрелил окурком в окно. Надо остановиться и купить что-нибудь получше. И коньяку. Да, надо обязательно купить коньяку или рому. Нет, ром не годится. Он сладковатый. Лучше джин. Джин так симпатично пахнет еловыми ветками.

Только не сейчас, сейчас можно покурить и эти. Он опять сунул в рот новую сигарету. Главное, уехать отсюда подальше. Как можно дальше! Впереди уик-энд, можно не беспокоиться ни о чем до вечера воскресенья, а сейчас не думать и об этом! Просто ехать вперед, постепенно увеличивая скорость и сливаясь с машиной в единое целое, как в юности. Да, как в юности…

Позади давно остался Булонский лес, мост через Сену, неприятный для Мишеля сюрреалистический Дефанс. Машины двигались по шоссе сплошным потоком, и разогнаться, как того требовали его вздыбленные нервы, не удавалось.

При первой же возможности он свернул с шоссе в сторону, даже не дав себе труда посмотреть на указатель. Не все ли равно? Дорога, так или иначе, выведет его куда-нибудь. Главное, найти такой участок, где можно было бы выжать из мотора «BMW» всю его сдерживаемую мощь. Какой-нибудь пустынный участок среди полей… И уж затем на полной скорости влететь на центральную улицу какой-нибудь сонной деревушки или городка, пронестись по ней, заставив вздрогнуть в своих кроватях местных жителей, и снова оказаться среди полей и неба… А потом, на рассвете, где-то впереди заблестит море.

Если, конечно, ехать достаточно быстро и по направлению к нему, усмехнулся своим мыслям Мишель, а я ведь даже не знаю, куда меня несет. Сворачиваю каждый раз, нарочно не глядя на указатели. Как в юности. Да, как в юности, на своей первой собственной машине…

Это была не какая-нибудь там воняющая бензином «букашка», а «понтиак». Своего рода подарок отца по поводу окончания высшего учебного заведения. Некое завуалированное проявление родительских чувств непоколебимого инспектора дорожной полиции.

Полицейский — вот единственная, по мнению отца, достойная профессия для настоящего мужчины. Мишель не оправдал его надежд: отец всегда мечтал видеть своего сына выпускником полицейской академии, дослужившимся как минимум до полковника. Лучше, конечно, до генерала.

Но Мишель считал иначе, хотя избрал для себя вполне родственную сферу деятельности — юриспруденцию. Однако отец категорически отказался тратить деньги на его образование.

— Ни единого су! В твоем возрасте я уже содержал семью. Ты и так должен быть благодарен мне, что я тебя кормлю и не требую денег за квартиру. Хочешь стать богатым бездельником, изволь поработать хотя бы сейчас! И не забывай, что электричество ты жжешь ночами тоже за мой счет!

Бесконечные напоминания о перерасходе электроэнергии были особенно обидны. Но что поделать? Мишелю нередко приходилось корпеть над учебниками до трех, а то и до четырех часов утра. В ту ночь — перед очень ответственным и трудным экзаменом — Мишель лег почти на рассвете. До чего же несовершенно устроен человек! Хочешь не хочешь, а хоть пару часов, но поспать нужно.

И вдруг с ночного дежурства позвонил отец. Должно было произойти нечто сверхъестественное, чтобы он позвонил домой с работы, а тем более среди ночи!

— Эй, Мишо! Неужели спишь? Тут такое дело. Один бездельник машину разбил. Вдребезги! «Понтиак»!

— Он жив? — сонно поинтересовался Мишель, тоскуя по покинутой постели.

— Говорю, вдребезги! Экспертиза подписала приговор. Сейчас перевозка приедет и — в последний путь, на свалку.

— Я спросил о водителе, пап, — едва справляясь с зевотой и недоумевая, что нужно от него отцу, уточнил Мишель.

— Откуда мне знать, Мишо? Я тебе толкую, «понтиак» — вдребезги! Мы думали, взорвется. Кверху пузом стоял. Подождали. Нет, ничего, выдержал, крепенький. Этого бездельника из-под него вытащили, увезли на «скорой». Гад, такого красавца угробил!

Инспектор дорожной полиции Жероним Сарди любил машины гораздо больше, чем их владельцев-бездельников. Как какой-нибудь гринписовец готов грудью заслонить пингвина или баобаб, так и отец Мишеля избрал столь непопулярную среди обывателей профессию, похоже, исключительно ради того, чтобы защищать дорогих его сердцу железных скакунов от их безмозглых владельцев.

— Так я тебе чего говорю, сынок, ты б пришел, посмотрел до перевозки. Для экспертизы однозначно — утиль, а папаша Тибо подъехал, считает, что сделать можно, раз не взорвался. Так мы б его сразу, бедолагу, к нам в гараж.

Папаша Тибо был лучшим механиком гаража дорожной полиции. Видимо, отца действительно очень взволновала судьба обреченного экспертизой «понтиака», если для собственной экспертизы он не постеснялся среди ночи вытащить старика Тибо из постели.

— Так что, давай, сынок, ноги в руки и по-быстрому!

Мишель спросил, куда ехать, и ужаснулся, услышав ответ. Край света! А завтра в восемь утра экзамен. Если он его завалит, даже не завалит, просто после бессонной ночи не сумеет сдать на «отлично», то столько лет труда коту под хвост!

— Пап, можно я возьму твой «пежо»?

— Еще чего! Совсем сдурел спросонок? Наладишь себе «понтиак», тогда и катайся. Давай, давай на велосипеде. И поживее! Я не могу тут караулить до обеда!

И Мишель поехал.

А потом сдал экзамен на «отлично». И вслед за этим благополучно скинул остальные зачеты и экзамены.

А попутно своими руками, естественно, не без помощи папаши Тибо, восстановил этот самый «понтиак». И у него теперь был свой собственный настоящий огромный автомобиль с роскошными никелированными деталями и откидным кожаным, правда, латаным-перелатаным верхом. Обладая таким сокровищем, Мишель чувствовал себя если уж не властелином мира, то, во всяком случае, богачом и героем какого-нибудь заокеанского фильма из числа тех, что заполонили тогда кинотеатры Франции.