Т. Корагессан Бойл - Мексика

• Название: Мексика
• Автор: Т. Корагессан Бойл
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2006
• ISBN: 5-9713-2115-3

«После чумы».

Шестой и самый известный сборник «малой прозы» Т. Корагессана Бойла.

Шестнадцать рассказов, которые «New York Times» справедливо называет «уникальными творениями мастера, способного сделать оригинальным самый распространенный сюжет и увидеть под неожиданным углом самую обыденную ситуацию».

Шестнадцать остроумных, парадоксальных зарисовок, балансирующих на грани между сарказмом и истинным трагизмом, черным юмором, едкой сатирой – и, порою, неожиданной романтикой…

---

Т. Корагессан Бойл Мексика

Нельзя сказать, чтобы Он обладал обширными познаниями о Мексике – если, конечно, не учитывать Маргариту[1] и упорное ползание по страницам «Под вулканом»[2] в хмельном тумане лет двадцать назад. Но вот он, – пожалуйста! – бледный и толстый, вываливается из гладкого чрева авиалайнера в жаркие объятия Пуэрто Эскондидо. И все это – раскаленный асфальт, виднеющаяся вдали дуга залива, духота, смесь аромата цветов с запахом топлива и почти неуловимое, но настойчивое напоминание о вчерашней рыбе – все это чистейшей воды случайность. Счастливая случайность. Благотворительность в действии – пожертвуй пять баксов на приют для женщин – жертв насилия и выиграй бесплатный отдых на двоих в жемчужине Оаксаки. Ну, он и выиграл. А чтобы сохранить лицо и избавиться от лишних вопросов, наплел всем, что едет со своей подружкой. Две недели Р. и Р. – Романтики и Релакса. Он даже придумал ей имя – Иоланда. Да, по матери она мексиканка, а серые глаза достались ей от отца; у нее бронзовая кожа, а в постели ока…

В аэропорту обошлось без формальностей – организаторы обо воем позаботились; серия нетерпеливых жестов и непонятных распоряжений – и вот он уже проталкивается через тяжелую стеклянную дверь со своей дорожной сумкой и ныряет в первое подавшееся на глаза такси.

Водитель поприветствовал его по-английски и бодро смахнул с сиденья воображаемые пылинки выцветшим розовым платком. После этого он разразился небольшой речью, смысла которой, впрочем, Лестер не уловил, выкашливая каждое слово, словно оно было тугим тряпичным мячиком н его нужно было подбросить как можно выше, потом таксист замолчал и уже спокойнее спросил: «Куда?» Лестер назвал свой отель – лучший в городе – и откинулся на сиденье, подставив лицо встречному ветру.

Он потел. Потел из-за тропической духоты, влажности и из за лишнего веса – огромного лишнего веса, двадцать с лишним кило – и все на животе. По возвращении в Сан-Франциско нужно будет что-нибудь с этим делать – записаться в спортклуб, начать бегать трусцой, да хоть что-нибудь – а сейчас, сейчас он был просто огромным потеющим толстяком с голыми бледными йогами, торчащими, словно столбы, из пола такси, и влажным брюхом, выпирающим сквозь щедро расписанную желтыми и синими попугаями летнюю рубашку с открытым воротом. Вдоль дороги протянулся пляж – белый, покрытый ракушками, как будто пустившийся с машиной наперегонки. Пляж с пальмами и намеком на бриз и прибрежную прохладу. И прежде чем стрелки на его часах успели протикать десять минут, Лестер был у отеля, расплачиваясь с таксистом бумажками из пухлой, свернутой в рулон пачки потрепанных бархатистых банкнот – И это казалось ему не вполне реальным. Таксист без проблем принял купюры и не отказался от бархатистых же чаевых, а еще через семье половиной минут Лестер восседал на веранде в центре затененного, выложенного плиткой ресторанчика – с выходом на пляж с одной стороны и к бассейну во дворике с другой – с ключом от номера в кармане и с первым бокалом мексиканского коктейля, зажатым в потных пальцах.

Коктейль он заказал благодаря слабым проблескам изрядно забытого школьного испанского: сок naranjа,[3] содовая, водка, высокий бокал, со льдом – hielo,[4] да, hielo – и целого мимического спектакля – таланта, которого он до cine пор в себе даже не подозревал. На самом-то деле ему хотелось ваять грейхаунд,[5] но он убей не помнил как по-испански будет грейпфрут, поэтому пришлось остановиться на апельсиновом соке с водкой, хотя с этим почтенным русским термином также случился небольшой конфуз, когда жидкость под этим именем попытались подменить очищенным спиртом, но тут Лестер в припадке вдохновения вспомнил название марки «Smirnoff» и ситуация выровнялась. Официантка, кивая и улыбаясь, прожурчала название протяжным, слегка хрипловатым голосом и отправилась за заказом, шурша белым накрахмаленным национальным платьем. Естественно» к тому моменту, когда напиток был наконец готов, Лестер мог бы уже допивать свой первый бокал, поэтому он немедленно заказал еще, а потом еще и еще – в общем, в течение примерно минут двадцати и официантка и бармен довольно слаженно боролись с его жаждой и с последствиями реальных или воображаемых мучений, которые он мог пережить за время долгого и томительного путешествия.

После пятого коктейля его отпустило, дорожные тревоги и раздражение растворились в сладком потоке сока н алкоголя. Он был доволен собой. Вот он, Лестер, одни в чужой стране, заказывает себе выпивку, словно настоящий абориген, и размышляет о том, чем бы перекусить – может быть, взять гуакамоле[6] и начос,[7] – а потом можно прошвырнуться по пляжу и вздремнуть до ужина. Он уже не потел, Официантка в его глазах стала почти неземным созданием, а бармен уступал ей разве что самую малость.

Лестер осушил бокал и обернулся, чтобы подозвать официантку – ну, еще один, подумалось ему, а потом начос, – когда он вдруг заметил, что столик в дальней части веранды, оказывается, уже занят. Пока он лениво разглядывал океан, там появилась женщина. Она сидела к нему лицом – оголенные ноги, рыжеватое бикини и расстегнутая свободная черная блуза. На вид ей было около тридцати, худая, мускулистая, с высокой упругой грудью и влажными волосами, оттеняющими легкую красноту глаз и пухлый изгиб губ. От стоящего у ее локтя блюда поднимался пар. Рыба, наверное. Кажется, здесь рыба в любом виде – запеченная, жареная, тушеная, соте, в сухарях, с перцем, луком, кинзой – фирменное блюдо. Она пила Маргариту. Лестер восторженно пялился на нее – эдакий полупьяный восторг – примерно с минуту, затем женщина подняла глаза, и он быстро отвернулся к океану, сделав вид, что созерцает водную ширь, как любой нормальный, спокойный и достойный турист.

Лестер на мгновение растерялся, когда рядом с ним внезапно выросла официантка и спросила, не хочет ли он выпить еще. Алкоголь уже вовсю пел в его венах и он ответил: «Почему бы и нет?» – «¿Por que no?»[8] Официантка хихикнула и удалилась, неспешно унося свой все более привлекательный, плавно колышущийся под длинным белым платьем зад. Затем Лестер снова стрельнул глазами на женщину за дальним столиком – она смотрела на него. Он улыбнулся. Она тоже. Лестер опять отвернулся и немного подождал, однако, как только ему принесли коктейль, он бросил деньги на стол и, тяжело поднявшись на ноги, нетвердой походкой направился через веранду.

– Привет, – сказал он, горой возвышаясь над жующей женщиной. В его руке был крепко стиснут бокал, а зубы прикусили расползающеюся улыбку – То есть, buenos tardes. Или noches.[9]

Лестер всматривался в ее лицо в ожидании реакция, но женщина не сводила с него глаз.

– Как там… ¿Como esta Ustèd?[10] Или tu. ¿Como estas tu?[11]

– Садись, в ногах правды нет, – сказала она с акцентом ни на йоту не менее американским, чем у Хиллари Клинтон. – Расслабься.

Голова вдруг закружилась, а напиток в бокале, казалось, так сконцентрировался, что стал плотным, словно метеорит. Он подтащил стул и плюхнулся на сиденье.

– Я думал… я думал, ты.

– Я итальянка, – ответила она. – Но родилась в Буффало. Оба моих деда и обе бабки родом из Тоскани. Отсюда моя экзотическая внешность латинос, – с этими словами она коротко усмехнулась и, подцепив на вилку кусок рыбы, принялась энергично жевать, не отводя от Лестера острого, словно скальпель, взгляда.

Он залпом осушил бокал и обернулся к официантке.

– Еще выпьешь? – поинтересовался он у собеседницы, хотя и видел, что ее бокал еще наполовину полон.

Она улыбнулась, не прекращая жевать.

– Конечно.

Контакт был налажен; перед ними поставили два бокала новых коктейлей, и Лестер решил узнать ее имя, но молчание слишком затянулось и когда они вновь заговорили – оба одновременно, – он уступил пальму первенства ей.

– Так чем ты занимаешься? – переспросила она.

– Биотехнологиями. Я работаю в одной компании на Восточном побережье, в Окленде.

Она вскинула брови.

– Правда? Это что-то вроде создания картошки, которая сама идет в кастрюлю и по дороге чистит кожуру? Клонирование овец? Двухголовые собаки?

Лестер рассмеялся. Ему было хорошо. Лучше, чем просто хорошо.

– Не совсем.

– Меня зовут Джина, – сказала она, протянув через стол руку, – но, может быть, ты знаешь меня как Пуму. Джина Пума Карамелла.

Он дожал протянутую руку – сухую и маленькую, она чуть не потерялась в его ладони. Лестер был пьян, восхитительно пьян, и, кроме того, он до сих пор не попал в лапы местной полиции и не был атакован бандой галдящих засранцев; из него пока не высосали кровь ни малярийные комары, ни летучие мыши-вампиры; в общем, с ним не случилось ни одного из миллиардов тех ужасов, которыми его успели настращать перед отъездом, и это вызывало чертовски приятное чувство собственной неуязвимости.

– Что ты имеешь в виду? Ты актриса?