Юлия Пахоменко - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Юлия Пахоменко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Мамины письма всегда дышали бодростью. Читать их было одно удовольствие - что бы ни приключалось в большом мамином хозяйстве, все выходило к лучшему. Мариша сначала читала письмо целиком и радовалась, что слава Богу, живы-здоровы, а потом медленно перечитывала, пытаясь разобраться и расшифровать ровные строчки рассказа о маминой жизни - уж конечно, совсем не безоблачной.

Работы в лаборатории - завались, подходит срок сдачи очередного заказа, и, как водится, авралы, сидения до ночи и так далее. Но ведь в итоге все удается, наверняка будет готово к сроку, и западная фирма, сделавшая заказ, наконец заплатит, а может быть, и сделает новый. По их-то понятиям платят они копейки, зато лаборатория держится на плаву! У Нади, маминой сестры, наоборот, институт почти закрылся. Кто-то ходит на работу, кто-то нет, зарплату выдают за какие-то доисторические времена... Ну и замечательно, пусть Наденька отдохнет в кои-то веки, мало она напахалась в свое время?

У Митяя забастовал его верный "Жигуль". На дачу теперь не поедешь автобус для всей семьи и дорого, и долго. Так зато Митяй в выходные стал заходить, на прошлой неделе пришел "всем составом", с Леной и с Андрюшкой, дал полюбоваться на внучка. Да и чего нынче ездить на эту дачу? Зима выдалась сумашедшая, с морозами, со снегом, все завалило. Ну, хоть молодежь вспомнит, что такое на лыжах покататься; Женька-то, младший, уже три раза ездил на залив, Иру свою приохотил, возвращаются в воскресенье вечером - говорят, море удовольствия.

Автобус плавно катился среди холмов, расчерченных пестрыми квадратами полей, а Мариша была далеко-далеко - и в пространстве, и во времени - то шла по своей родной улице, по утоптанному-перетоптанному снегу, посыпанному песком с солью, то ехала за город в "Лыжной стреле" с маленьким Женьчиком и совсем молодой мамой. Так задумалась, что чуть было не пропустила свою - то есть Людмилину - остановку.

Людмила открыла дверь и сразу же убежала на кухню, откуда выплывали волны чудесного запаха - сдобы с корицей, гвоздикой и бог еще знает с чем, сладким и уютным.

- Садись, садись, забирай пока штаны, и смотри, какие я журналы на днях получила, скоро будем чай пить!

Мариша залезла в большое мягкое кресло и смотрела через дверной проем, как Людмила орудует у плиты: в легком сарафане с открытыми загорелыми плечами, быстро, как будто не задумываясь. Хорошо было у Людмилы, весело.

Не прошло и двадцати минут, как на столе стояла тарелка с ватрушками и чай. Отказаться было совершенно невозможно. Людмила тоже уселась в кресло, поправляя обруч на светлых волосах и отводя со лба выбившуюся челку.

- Ты только не думай, что я уж совсем чокнулась - с утра пораньше для себя завтраки выпекать. Просто Феликс пригласил на вечер народ с работы, да забыл, что я сегодня у тети Паши обои клею. Вот и пришлось на скорую руку.

- На скорую руку! Скажешь тоже. На скорую руку кексы в магазине покупают. О, я смотрю, и ты письмо из дома получила! Что пишут?

- А ну их! - Людмила нахмурилась. - Тянут из последних сил, кое-как справляются, да Зинка-сестра второго родила.

- Поздравляю! Ты теперь, значит, дважды тетя? Хорошо, хоть кто-то в России еще рожает!

- Марина, да брось ты! Чего же в этом хорошего? У меня перед глазами их квартирка-живопырка, там и троим-то негде было повернуться. Куда еще?

Мариша растерялась, только и смогла протянуть:

- Ладно тебе, а мы-то сами... - и тут же вспомнила свою длинную проходную комнату, где за книжным шкафом стояла Славкина кроватка, а за посудной стенкой - их с Витей уголок. Жили ведь, и ничего, теперь вообще вспоминается только хорошее...

- Мы-то? Тоже были дуры порядочные. Ну и попробуй, не роди, когда вокруг только и разговору, когда да когда. Замуж вышла - давай, общество ждет!

Людмила взяла с рабочего столика раскроенный лоскут и стала сердито вытаскивать наметку.

- Считалось - надо. После двадцати - уже пора, после тридцати - старая первородящая. А немки, вон, до тридцати, тридцати пяти гуляют себе спокойно, и хоть бы хны!

Мариша машинально дожевывала ватрушку. Услышав последнюю фразу, она обрадовалась поводу пододвинуть сложную тему террирориально, решив, что немецких женщин всяко легче обсуждать, чем своих.

- Ой, Люд, удивляюсь я на здешних теток. Живут в достатке, не квартиры, а дома целые имеют, я уж не говорю, что нет проблем ни с едой, ни с одеждой. Чего не рожать-то? А не хотят. У нас вот соседи - вдвоем живут, потомство не планируют. У Вити на работе - к нам в гости приходили - несколько пар, за тридцать уже. Спрашиваю: киндер? Нет, и пока не собираемся - спокойно так.

- Ну и слава Богу! - Людмила бросила даже выдергивать нитки. - Ты что, не понимаешь? Не хотят и не заводят, и замечательно! Ведь это же такое дело ребенка на свет произвести и воспитать. Ведь этим не между делом надо заниматься. Если нет желания, то есть, я хочу сказать - если нет большого, настоящего желания, то и не надо начинать!

Помолчали. Чай уже остыл и горчил немного. Людмила снова взялась за наметку и продолжала потише:

- Я думаю, знаешь, почему многие детей заводят? Хотят как-то свою жизнь оправдать. Чтоб не зря было. Но это лажа все. Это просто легче всего - родить, галочку поставить, вот, мол, выполнила свое предназначение. И потом чуть что - в грудь себя: да я троих родила, да я себя не пожалела; а что от тех троих не светлее стало на земле, а теснее, о том разговор не идет. Нет, Маришечка, таким образом оправдать свое существование нельзя. Наверное, и вообще никак нельзя... Но это отдельно. А про природу ты мне не говори, мы из природных законов уже давным-давно вышли, по другим живем. И по этим законам никому наши дети не нужны - никому, кроме нас самих.

Мариша смотрела в окно, на зеленые пластмассовые кусты. Ей было жаль, что у Людмилы так складно выходит, что дети не нужны. Хотелось возражать, но на языке крутились все какие-то банальности - про природу, про назначение. А ведь если серьезно, то правда: если когда обществу и нужны наши дети, то для работы или для войны.

И все-таки она сказала:

- Мало ли кому что надо-не надо. Если мне надо, то я сама себе и завожу. Вот ты, небось, сама-то рада, что у тебя Нюшка.

Еще бы Людмиле не радоваться на Нюшку. Лицом девчонка пошла в маму кругленькая, со светлыми волосками, сероглазая. А характером, пожалуй, в папу серьезная. У Мариши был сын, они с Витей и хотели сына, но когда Мариша глядела на Нюшку, в груди у нее теснилась какая-то далекая тоска по бантикам, платьицам и куклам с кастрюльками.

Людмила согласно кивала:

- Конечно, рада. Растет помощница. Вот, я думаю, честнее всего так и говорить: заводим для себя. Чтобы в старости поддержку иметь. Чтобы любоваться, гордиться, хвастаться, чтобы при деле быть, не скучать. Только тогда не надо немок-то укорять, которые не заводят. Что они, мол, эгоисты. Еще неизвестно, кто больше... У нас тут тихо, хорошо, да? Но мир нынче тесен, а что в мире-то делается!

Она посмотрела на телевизор, Мариша - вслед за ней. Телевизор был выключен, но легко было представить, как он показывает новости: локальные войны, беженцы, терракты, аварии. Большая мировая коммуналка жила беспокойной жизнью.

- Так разве это не эгоизм чистой воды - сначала "приглашать" человека в этот мир, а потом еще и требовать благодарности за то, что мы о нем заботимся, кое-как защищая от здешних проблем? Да только как от них защитишь? Завертит...

Мариша поежилась. Ей захотелось посмотреть на подругу с какой-нибудь неприятной стороны, ведь тот, кого не любишь, может говорить что угодно, его словам легко не верить. Но Людмила оставалась все такой же загорелой и ловкой, а занавески на окнах - такими же славными и уютными, и они тоже были согласны со своей хозяйкой.

- Ну, мне пора. Спасибо тебе, так накормила! Передавай своим привет, созвонимся на недельке, да?

Людмила подхватилась:

- Ой, уморила я тебя своими разговорами. Погоди, не уходи, я тебе покажу, какое платье мне фрау Бенке заказала! Прелесть, а не платье, но в ее возрасте!.. Но уже и правда надо было двигаться. Мариша ведь собиралась заскочить совсем ненадолго, да как всегда засиделась, а в городе ей надо было быть к двенадцати. Прощаясь и благодаря за подшитые брюки, она вышла во двор. Туман ушел, и вроде бы потеплело.

Разобравшись со всеми делами, Мариша подошла к Славкиной школе. По пятницам ребята из его класса гоняли после уроков в футбол, так что она надеялась застать Славку на спортивной площадке. Так и есть: пинают старенький мячик, перебрасываются короткими репликами. И Славка между ними: в таких же большущих, не по размеру, штанах, в яркой футболке; кричит, требует пас. Ей-богу, не отличишь от местных...

Мариша с удовольствием села на деревянную скамейку для болельщиков, поставила полиэтиленовые сумки. Уроки закончились, школа и школьный двор были тихие, пустые. Только неподалеку на такой же скамеечке сидел длинный негр в сером пальто и вязаной шапочке, и с интересом наблюдал за игрой. Наверное, чей-то папа.