Колин Крауч - Постдемократия

• Название: Постдемократия
• Автор: Колин Крауч
• Издательство: Издательский дом Государственного университета — Высшей школы экономики
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7598-0740-7 (рус.) ISBN 978-8-8420-7106-8 (англ.)

К78 Постдемократия [Текст] /пер. с англ. Н. В. Эдельмана;

Гос. ун-т — Высшая школа экономики. — М.: Изд. дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики, 2010.— 192 с. — (По­литическая теория). —1000 экз. — ISBN 978-5-7598-0740-7 (в пер.).

В своей нашумевшей в западной интеллектуальной и на­учной среде книге профессор социологии Уорикского универ­ситета (Великобритания) Колин Крауч утверждает, что упадок общественных классов, которые сделали возможной массовую политику, и распространение глобального капитализма приве­ли к возникновению замкнутого политического класса, больше заинтересованного в создании связей с влиятельными бизнес-группами, чем в проведении политических программ, отвечаю­щих интересам простых граждан. Он показывает, что в ряде от­ношений политика начала XXI века возвращает нас к политике XIX столетия, которая определялась игрой, разыгрываемой между элитами. Тем не менее, по утверждению Крауча, опыт XX века по-прежнему остается значимым и сохраняет возможности для возрождения политики.

Книга предназначена политологам, историкам, философам и социологам.

---

Такой взгляд на новые движения решительно про­тиворечит традиционным представлениям политиче­ского мира о том, что есть демократия, а что являет­ся ее отрицанием. Столкнувшись с трудновыполни­мыми и подрывными требованиями новых движений, выборные политики способны дать на них лишь один ответ: объявить самих себя воплощением демокра­тического выбора, внушая нам, что у нас есть шанс производить этот выбор, раз в несколько лет участвуя в голосовании, и что всякий, кто создает проблемы, требуя решительных перемен в иное время или иными способами, тем самым нападает на саму демократию. (Любопытно, что они никогда не упоминают о посто­янном нажиме со стороны деловых кругов, требую­щих от них политических поблажек, но об этом было уже достаточно сказано в своем месте.) С этой точки зрения творчески беспокойный демос является анти­демократической толпой.

Здесь мы должны быть осторожными. В настоящее время, помимо феминистских и экологических дви­жений, в число групп, стремящихся привлечь к себе внимание, входят экстремистские группировки за­щитников прав животных, радикальные участники антикапиталистической (антиглобалистической) кам­пании, расистские организации и различные зарож­дающиеся движения линчевателей — борцов с пре­ступностью. Было бы ошибкой радоваться всякий раз, как политическому классу больно ощиплют пе­рья: так мы придем к одолевающему многих искуше­нию расточать абсурдные и опасные восторги в адрес австрийца Йорга Хайдера, голландца Пима Фортей-на и подобных им популистов и расистов из Бель­гии, Франции, Дании и других стран. Всякий раз нам следует делать выбор, причем на двух уровнях. Пер­вый — это решение о том, признать ли за данным но­вым движением его совместимость с демократией и способность вдохнуть в граждан энергию, не по­зволяя политике превратиться в игрушку для манипу­лирующих ею элит. Второй уровень — решение о том, следует ли оказывать личную поддержку целям этого движения, выступать против них или сохранять ней­тралитет.

Есть разница между тем, что мы приветствуем как демократы, и тем, что мы реально поддерживаем как эгалитарные демократы. Но я настаиваю, что мы дела­ем решения и выносим суждения именно в этом отно­шении, а не в отношении того, к чему стремится при­влечь наше внимание политический класс, желающий внушить нам, что демократическими могут считаться только те группы и вопросы, которые уже полностью переварены его аппаратом. За образом деструктивно­го негативизма, который преследует новое антигло-бализационное движение, на самом деле скрывается много конструктивных и инновативных идей и групп, заинтересованных не в насилии и в противодействии экономическим переменам, а в серьезном поиске но­вых форм демократии и интернационализма, кото­рый бы не сопровождался эксплуатацией жителей третьего мира. Эти движения скорее «неоглобальны», чем «антиглобальны», по словам Делла Порты, одного из самых проницательных и восприимчивых наблю­дателей (Delia Porta, 2003). Все, озабоченные будущим не только демократии, но и просто достойной чело­веческой жизни, должны внимательно прислушаться к тому, что зарождается в этом плане.

Существует риск того, что вопросы мобилизации, которые будут определять дальнейшее развитие лево­центризма, в частности судьбу кампаний против по­следствий бесконтрольного глобального капитализма, не получат должного внимания или вовсе будут про­игнорированы некоторыми реформаторскими дви­жениями. В результате инициатива оглашения новых проблем переходит к ультраправым. Если эта тенден­ция продолжится, правые не только сумеют сфор­мулировать и аранжировать немногие формы выра­жаемого недовольства, получившие политическую значимость, но и смогут заявлять о своей мнимой непричастности к замкнутому миру политического класса, выступая непосредственно от имени народа и обращаясь к народу, и формировать идентичности из бесформенной усредненной массы современно­го электората. Расистские и популистские движения уже играют новую, респектабельную роль в полити­ке современных западноевропейских стран. Они мо­гут не опасаться того, что умеренные партии вступят с ними в конкуренцию и попытаются отбирать голоса у ультраправых, имитируя их враждебность к иммиг­рантам и этническим меньшинствам, хотя большин­ство умеренных поддается этому искушению. Сама по себе борьба с расизмом тоже не представляет угро­зы для ультраправых. Нам требуются альтернативные разновидности движений и выражения недовольства, которые бы стали соперниками и конкурентами дви­жений, организованных популистами. Ультраправые тоже говорят о проблемах глобализации и мондиа-лизации, но призывают решать эти проблемы за счет иммигрантов, которые сами являются величайшими жертвами глобализации, а не причиной заявленных проблем. Внимание недовольных следует привлечь к истинным причинам проблем: к крупным корпо­рациям и погоне за наживой, разрушающим сообще­ства и порождающим нестабильность по всему миру.

Не удастся одолеть популизм и попытками выйти за рамки политики идентичности, к чему призывают нас сторонники третьего пути с их стремлением от­казаться от самой идеи идентичности. Как указывал Пиццорно (Pizzorno, 1993, 2000), политические пар­тии, претендующие на то, чтобы представлять народ­ные массы, должны делать это, формулируя идентич­ность данных людей и тем самым определяя проблемы и интересы выделяемой таким образом группы. Нуж­но отметить, что с такими идентичностями не связа­но никаких неотъемлемых черт личности и что многое зависит от мобилизационных навыков политиков, ре­шающих эту задачу. Но пусть эти идентичности носят искусственный характер, последствия успешного фор­мирования идентичностей оказываются вполне ося­заемыми. Если людей поощряют к построению своей идентичности на основе оппозиции конкретным ра­совым группам или государственным служащим, а ос­новной причиной их недовольства называются имен­но эти группы, то политики сосредоточат свой огонь по этой мишени, забыв обо всех остальных проблемах. Существует много потенциальных идентичностей, формирующихся вокруг новых профессий и новых форм семейной жизни, которые создаются в постин­дустриальной экономике. Отставание с их формиро­ванием и мобилизацией связано не с отсутствием по­требности в репрезентации, а с нежеланием суще­ствующих организаций выявлять эти идентичности и с проблематичностью создания новых организаций в контролируемом, перенаселенном пространстве со­временной политики. В частности, для левых органи­заций отрицание своей роли в формировании иден­тичности за пределами узкого круга элиты означает отказ от важнейшего источника собственной жизне­способности (Pizzorno, 2000, 2001).

Традиционные партии могут полагать, что участие в новых социальных движениях сопряжено со слиш­ком большим риском. Большинство попыток выяв­ления идентичностей провалится, и лишь немногие увенчаются успехом. Традиционная партия рискует растратить все свои ресурсы на спекулятивные по­пытки создать конкретную точку приложения поли­тических сил, которая в итоге окажется неработо­способной. С другой стороны, крупные корпорации нередко избегают рискованных инвестиций, но вни­мательно следят за многочисленными мелкими ком­паниями, и если какой-либо из них случится набре­сти на удачную идею, эта компания поглощается. Аналогичным образом нам необходим открытый ры­нок конкурентной борьбы за определение политиче­ских идентичностей, который бы лежал за предела­ми олигополистической арены традиционных партий, но поблизости от нее. В работе этого рынка долж­ны участвовать представители партий, чтобы послед­ние могли брать удачные находки на вооружение. Со­ответственно, демократическая политика нуждается в энергичном, хаотичном, шумном контексте, состоя­щем из всевозможных движений и группировок. Они создают питательную среду для грядущих демократи­ческих всходов.

В качестве очень важных примеров можно назвать события 2002-2003 годов в Италии, когда правитель­ство Берлускони все более решительно и беспардонно добивалось принятия законов, направленных на за­щиту прошлой, нынешней и будущей деловой прак­тики его лидеров от финансовых ревизий и уголов­ного преследования. Ответом на это стало широкое протестное движение с массовой социальной базой, способное на проведение масштабных публичных шествий и демонстраций и в основном организован­ное за рамками левоцентристских партий, которые не сумели адекватным образом выразить негодова­ние и озабоченность многих граждан и к тому же сами оказались в опасной близости от подобных свя­зей между политикой и бизнесом. Партии, за исклю­чением Всеобщей итальянской конфедерации тру­да— главной профсоюзной конфедерации страны,— сперва старались держаться в стороне от этих акций, опасаясь, что современное население проявит больше враждебности к политикам, марширующим по ули­цам в знак протеста против коррупции, чем к самим подозреваемым в коррупции.