Василий Молодяков - Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио

• Название: Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио
• Автор: Василий Молодяков
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-94538-445-3

Книга историка В.Э.Молодякова – первое большое исследование по истории концепции „континентального блока“ Германии, СССР и Японии и усилий по ее реализации. На рубеже 1940-1941 гг. „континентальный блок“, каким он рисовался Хаусхоферу, Риббентропу и Сиратори, был возможен. Причем возможен в силу не „сговора диктаторов“ и тем более не „единства тоталитарных идеологий“, но в силу общности глобальных геополитических интересов трех сильнейших стран Евразии. Почему не состоялась „ось“ и кто в этом виноват? В первую очередь Гитлер – он остался верен атлантистским и русофобским настроениям своей юности, которые умело подогревали заинтересованные люди как в самой Германии, так и за ее пределами… Данное исследование – это, по словам автора, не последнее слово об истории несостоявшейся „оси“ Берлин-Москва-Токио, но прежде всего „информация к размышлению“.

---

Не правда ли, очень напоминает то, о чем год назад говорили с немцами! Тогда это подействовало, и стороны пришли к согласию. Что будет сейчас? Молотов более чем прозрачно намекнул, куда Японии надлежит направить свою экспансию и что Советский Союз против такого хода событий возражать не будет. За что и рассчитывает на удовлетворение своих требований по гораздо более актуальным для него вопросам, касающимся рыболовства и концессий. В идеале Москва хотела полностью ликвидировать японские концессии на Северном Сахалине и по возможности удалить японские рыболовные суда из своих территориальных вод, предпочитая монополизировать торговлю нефтью, углем и рыбой, от которой, конечно, отказываться не собиралась.

«Далее тов. Молотов указывает, что заключение соглашения о нейтралитете должно будет ликвидировать разные отрицательные моменты во взаимоотношениях обеих стран. Тов. Молотов полагает, что, во-первых, прекратятся враждебные выступления официальных и военных лиц, как это имело место раньше, а во-вторых, белоэмигранты не будут находиться в таком привилегированном положении, как это имело место раньше, когда они пользовались поддержкой японских и маньчжурских властей. Ликвидация этих моментов уничтожит почву для политических осложнений. Эти моменты должны найти свое отражение в соглашении…

Что же касается международной обстановки, продолжает тов. Молотов, то Того здесь прав. Обстановка меняется не только в Европе, Африке и Азии <как перед этим говорил Того. – В.М.>, но он может добавить, что эти изменения касаются также и Америки. Это показывает и подчеркивает то обстоятельство, что поскольку оба правительства заинтересованы в том, чтобы эти изменения в обстановке происходили не при пассивном отношении с обеих сторон, постольку и СССР, и Япония заинтересованы в том, чтобы ни Япония, ни СССР не были обижены в результате этих изменений. Чем лучше мы поймем друг друга на случай этих изменений, тем это будет более правильным для обеих сторон. Тов. Молотов добавляет <для непонятливых или забывчивых. – В.М.>, что до осени 1939 г. отношения между СССР и Германией были неважными, однако когда мы откровенно поговорили друг с другом и установили, что это невыгодно и не отвечает интересам обеих сторон, то СССР и Германия нашли возможным договориться и улучшить те моменты, в которых они были заинтересованы. Поэтому, подчеркивает тов. Молотов, при желании обеих сторон отношения между ними могут стать благоприятными, если при этом не будет ущерба взаимным интересам и правам. Проявленная сегодня инициатива японской стороны будет правильно понята и учтена, и пожелания Того найдут соответствующий отклик. В заключение тов. Молотов указывает, что если отношения между СССР и Японией будут стабилизированы, то и Америка будет более серьезно считаться как с интересами СССР, так и с интересами Японии… Тов. Молотов заявляет, что задержки с ответом Советского правительства не будет. Нужно заботиться только о хорошем соглашении и взаимном согласовании интересов, что особенно важно в данной обстановке».

Это был самый положительный и самый конкретный ответ, который мог дать Молотов до разговора со Сталиным. Последующие переговоры о пакте знали «приливы и отливы», но день 2 июля 1940 г. стоит запомнить особо.

Правда, за этим последовала пауза. Советское руководство было поглощено экспансией в Прибалтике, а в Японии сменился кабинет. Новый министр иностранных дел Мацуока декларировал необходимость улучшения отношений с Москвой, однако его практические действия дали обратный результат. Во-первых, заместителем Мацуока был назначен бывший заместитель министра (фактически министр) иностранных дел Маньчжоу-гo Охаси, настроенный резко антирусски, что сразу же проявилось в его, прямо скажем, хамском обращении с советскими дипломатами. Во-вторых, новый министр затеял глобальную кадровую перестановку, на время дезорганизовавшую работу МИД.

Говоря о советско-японских отношениях 1 августа в докладе на седьмой сессии Верховного Совета СССР, Молотов был сдержан, но оценивал ситуацию скорее положительно: «Относительно Японии можно сказать, что в последнее время наши отношения начали несколько нормализироваться… Можно признать, что вообще есть известные признаки желания японской стороны к улучшению отношений с Советским Союзом. При взаимном признании интересов сторон, поскольку обе стороны поймут необходимость устранения некоторых потерявших значение препятствий на этом пути, такое улучшение советско-японских отношений осуществимо». Сказанное контрастировало с тем, что говорилось в докладе о Германии: «Мы можем лишь подтвердить, что, по нашему мнению, в основе сложившихся добрососедских и дружественных советско-германских отношений лежат не случайные соображения конъюнктурного характера, а коренные государственные интересы как СССР, так и Германии». И с оценкой советско-американских отношений это тоже контрастировало: «На наших отношениях с Соединенными Штатами Америки я останавливаться не буду, хотя бы уже потому, что о них нельзя сказать ничего хорошего».

5 августа Того посетил Молотова и, напомнив ему о сделанном месяц назад предложении, сообщил, что новый кабинет Коноэ желает скорейшего заключения соглашения.[591] 14 августа нарком передал ему ответ:

«Настоящим Советское правительство подтверждает свое положительное отношение к идее заключения предложенного японским правительством соглашения о нейтралитете между СССР и Японией, если при этом будут учтены интересы не только Японии, но также и СССР…

Советское правительство считает необходимым заявить, что интересы СССР и Японии, в том числе интересы соглашения о нейтралитете, прежде всего требуют того, чтобы урегулировать некоторые существенные вопросы советско-японских отношений, наличие которых в неразрешенном состоянии является и будет являться серьезным препятствием на пути к желательному улучшению взаимоотношений между обеими странами».

Главные возражения вызвали сноски на Пекинскую конвенцию как на действующую основу двусторонних отношений. Во-первых, она предусматривала оставление в силе Портсмутского договора 1905 г., который Япония нарушила, оккупировав Маньчжурию в 1931 – 1932 гг. Во-вторых, Москва, как мы знаем, давно прилагала усилия к ликвидации японских концессий на Северном Сахалине, также появившихся благодаря этой конвенции. Иными словами, Советский Союз хотел «отыграть» те уступки, на которые ему пришлось пойти пятнадцать лет назад. Статьи 2 и 3 были приняты.

«Советское правительство считало также необходимым отметить то важное обстоятельство, что предлагаемый договор предоставляет Японии максимум выгод, улучшает ее позиции на севере для того, чтобы она могла развить активные действия на юге, тогда как для СССР, который как страна не воюющая получает лишь незначительную выгоду, должны возникнуть новые сложные вопросы в его взаимоотношениях с другими державами. Заключая с Японией договор о нейтралитете, СССР рискует ухудшить в известной степени свои отношения с Китаем и с рядом государств, имеющих серьезные интересы в бассейне Тихого океана и Южных морей, что, следовательно, может нанести Советскому Союзу существенный ущерб, и не только экономический. Между тем японское правительство, выдвигая предложение о заключении договора о нейтралитете, не проявляет внимания к этому обстоятельству, затрагивающему важные интересы СССР, чья мирная политика всегда учитывает также интересы соседних государств <звучит великолепно, особенно с учетом времени написания! – В.М.>. В виду вышесказанного Советское правительство раньше, чем заключить соглашение с Японией о нейтралитете, хотело бы получить от японского правительства разъяснение о его позиции по вопросу о мерах, могущих свести к минимуму тот ущерб интересам СССР, который может быть нанесен Советскому Союзу заключением договора о нейтралитете между СССР и Японией».[592]

Как и в случае с Германией, Сталин и Молотов предлагали серьезно поторговаться, поскольку Японии – в данной ситуации – договор был нужен больше, чем СССР. Буквально в эти дни окончательно оформлялся курс «продвижения на юг», в сторону колоний европейских держав – не только разгромленных Франции и Голландии, но также воюющей Англии и не воюющей Португалии. Правительственные и армейские документы предусматривали применение, по необходимости, военной силы, на что можно было отважиться, только имея надежный тыл на севере.

Московские переговоры начались вполне успешно, но в результате «большого землетрясения», как окрестили в Токио кадровую чистку Мацуока, 29 августа Того был отозван, о чем на следующий день оповестил Молотова. Ответа на советские предложения он еще не получил, поэтому разговор свелся к обмену любезностями, за которыми, впрочем, крылось нечто большее, чем простая формальность: