Генри Каттнер - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-7001-0001-0

Впервые рассказы Генри Каттнера (1915–1958) появились в русских переводах к концу шестидесятых годов и произвели сенсацию среди любителей фантастики (кто не помнит потрясающий цикл о Хогбенах!). Однако впоследствии выяснилось, что тогдашние издатели аккуратно обходили самые, может быть, главные произведения писателя — рассказы и романы, которые к научной фантастике отнести нельзя никак, — речь в них идет о колдовстве, о переселении душ, о могучих темных силах, стремящихся захватить власть над миром… Пожалуй, только сейчас пришла пора познакомить с ними наших читателей. В американской энциклопедии фантастики о Генри Каттнере сказано: «Есть веские основания полагать, что лучшие его произведения будут читаться столько, сколько будет существовать фантастическая литература».

Сборник, который Вы держите в руках, — лишнее тому доказательство.

СОДЕРЖАНИЕ:

Ярость Роман

Источник миров Роман

Темный мир Роман

Жил-был гном Сборник фантастических рассказов

Серия «Осирис» выпускается с 1992 года

Художник: А. В. Вальдман

---

— Позвольте вам помочь, мистер Фостер, — сказала она. Она понимающим взглядом окинула пачку исписанных листков.

— Я… нет, спасибо, — ответил Фостер.

— У вас не ладится с записью? — спросила она и улыбнулась. — Так бывает со многими композиторами. Они пишут на слух, но не могут отличить соль от ля.

— Вот как! — пробормотал Фостер.

Девушка внимательно на него посмотрела.

— Давайте сделаем так: вы мне наиграете, а я запишу. Фостер очень старался, но у него ничего не вышло. Наконец он взял бумажку, на которой были записаны стихи, и принялся напевать их.

— Прекрасно, — сказала Лоис. — Вы просто пойте, а мелодию запишу я.

У Фостера был чистый голос, и он обнаружил, что он на удивление прекрасно помнит исполнение меломана. Он спел песню, и Лоис принялась наигрывать ее на пианино, а Фостер стал поправлять ее. По крайней мере, он мог сказать, что верно, а что неверно. Лоис же, с самого рождения жившая в мире музыки, без всякого труда перенесла песню на бумагу.

Песня привела ее в восторг.

— Просто прекрасно! — сказала она. — Это нечто поистине новое. Мистер Фостер, вы просто молодец, не хуже Моцарта, честное слово. Я прямо сейчас отнесу ее боссу. Обычно мы не торопимся, но этот ваш первый опыт очень удачен.

Галиаферро песня понравилась. Он сделал несколько метких замечаний, которые Фостер с помощью Лоис перевел на нотную бумагу. Потом шеф пригласил других песенников послушать опус Фостера.

— Я хочу, чтобы вы услышали то, что хорошо, — сказал им Галиаферро. — Это моя новая находка. Он вам покажет, как надо работать. Я думаю, что мы должны влить в свои жилы свежую кровь, — закончил он своим мрачным голосом, обводя глазами поверженных в прах песенников.

Но у самого Фостера внутри все дрожало: он знал, что эта песня вполне могла оказаться плагиатом. Он так и ждал, что кто-нибудь из слушателей крикнет:

— Эта ваша новая находка свистнула песню у Верила!.. Или у Гершвина, или у Гармонштейна, — все было возможно.

Но никто его не уличил, песня действительно была новой. Она установила за Фостером репутацию человека, опасного вдвойне: он написал и музыку, и стихи.

Успех был полный.

Теперь каждый вечер он проделывал одно и то же: в одиночку отправлялся в бар в нижнем городе, и автомат помогал ему написать песню. Казалось, он в точности знал, что именно нужно. Взамен он просил очень мало. С непрошеной верностью он награждал его «Сигаретой» и "Двумя флагами", а иногда играл любовные песни, звучавшие в ушах и в сердце Фостера. Это были серенады в его честь.

Иногда Фостеру казалось, что он сходит с ума.

Шли недели. Всю предварительную работу Фостер проделывал в маленьком баре, а позже заканчивал ее с помощью секретарши. Он начал замечать, что она потрясающе хорошенькая девушка с прелестными глазами и губами. Лоис, казалось, была настроена к нему дружелюбно, но пока что Фостер воздерживался от каких-либо определенных действий.

Он все еще чувствовал себя неуверенно.

Однако он цвел, как роза. Счет его быстро рос, он стал гораздо лучше выглядеть, меньше пил и каждый вечер посещал бар нижнего города. Однажды он обратился к Остину с вопросом:

— Откуда взялся этот меломан?

— Не знаю, — ответил Остин, — когда я сюда пришел, он уже здесь стоял.

— А кто заряжает его пластинками?

— Компания, полагаю.

— Ты когда-нибудь видел, как это делается? Остин задумался.

— Не могу такого припомнить. Наверное, служащие приходят в часы работы другого бармена. Впрочем, репертуар меняется каждый день. Обслуживание на уровне.

Фостер сделал пометку в блокноте: спросить у другого бармена. Но сделать он этого не успел, ибо на следующий день поцеловал Лоис Кеннеди.

Это было ошибкой, и не просто ошибкой, а началом катастрофы. Вечером они с Лоис медленно ехали вдоль Сансет-стрит, говоря о жизни и о музыке.

— Я хочу, чтобы мы куда-нибудь пошли, — сказал Фостер, — я хочу, чтобы мы поехали куда-нибудь вместе.

— Милый, — сказала Лоис.

Фостер остановил машину и поцеловал Лоис.

— В честь этого нужно выпить еще, — сказал он. — Есть тут поблизости бар?

На землю опустилась ночь. Фостер сам не сознавал, в каком он все время находился напряжении. Теперь оно исчезло. Было так чудесно держать Лоис в объятиях, целовать ее, ощущать прикосновение ее волос к своей щеке. Все виделось ему в розовом цвете.

Сквозь розовую дымку внезапно возникло лицо Остина.

Фостер моргнул. Он сидел в кабине, а рядом с ним сидела Лоис. Его рука была обвита вокруг ее талии, и он вроде бы только что ее целовал.

— Остин, — сказал он, — сколько времени мы здесь?

— Около часа. Разве вы не помните, мистер Фостер?

— Дорогой… — прошептала Лоис, теснее прижимаясь к нему.

Фостер попытался собраться с мыслями. Это оказалось нелегким делом.

— Лоис, — сказал наконец он, — я должен написать следующую песню.

— С этим можно подождать.

— Нет. Пламенную песню. Галиаферро хочет получить ее к пятнице.

— Еще четыре дня…

— Но я здесь, и могу получить песню, — сказал Фостер со свойственной пьяным настойчивостью.

Он встал.

— Поцелуй меня, — пробормотала Лоис, цепляясь за него. Он повиновался, хотя у него было чувство, что ему следует заняться более важными делами. Потом он направился к меломану.

— Привет, — сказал он.

Он погладил его по гладкой сверкающей панели.

— Я вернулся. Пьяный вот, правда, но это ничего. Давай сотворим песенку.

Меломан молчал. Фостер почувствовал, как Лоис коснулась его руки.

— Идемте! Нам не нужна музыка.

— Подожди минутку, моя радость. Меломан молчал.

— Понял! — со смехом произнес Фостер. Он вытащил пригоршню мелочи, сунул монетку в отверстие и потянул за рычаг.

Все оставалось по-прежнему.

— Что же это с ним приключилось? — пробормотал Фостер. — Мне нужна к пятнице песня.

Он подумал, что не знает многих вещей из того, что ему необходимо знать. Немота автомата озадачила его.

Внезапно в его памяти всплыло событие, происшедшее несколько недель тому назад. Блондин напал на автомат с топором, но лишь получил шок. Этот блондин, припомнил он, любил часами сидеть тут тет-а-тет с автоматом.

— Кретин! — медленно проговорил Фостер. Лоис поинтересовалась, в чем дело.

— Мне следовало проверить это раньше, — ответил он ей. — Может быть, я смогу узнать… О, ничего страшного, Лоис. Так, пустяки.

Потом он отправился за сведениями к Остину. Остин сообщил ему имя блондина, и через час Фостер разыскал его в больнице. Молодой человек лежал на белой больничной кровати. Лицо его под потускневшими белокурыми волосами было измученным.

Фостеру пришлось долго лгать, прежде чем ему разрешили пройти в эту палату. Теперь он сидел, смотрел и чувствовал, как вопросы замирают у него на губах, прежде чем он успевал их задавать.

Когда же он наконец упомянул о меломане, дело пошло легче. Ему осталось лишь сидеть и слушать.

— Меня вынесли из бара на носилках, — сказал блондин. — Потом встречную машину занесло, и она налетела прямо на меня. Я не почувствовал боли. Я и сейчас ничего не чувствую. За рулем была девушка… Она сказала, что слышала, будто кто-то выкрикнул ее имя — Хло. Это так ее удивило, что она потеряла контроль над управлением и налетела на меня… Вы знаете, кто кричал «Хло», не так ли?

Фостер откинулся на спинку стула. Где-то в глубине его мозга гнездилось смутное воспоминание: меломан заиграл «Хло», и звук, должно быть, был включен на полную мощность, потому что какое-то время песня просто гремела…

— Я парализован, — сказал блондин. — Я умираю. Так мне и надо! Она мстительная и очень хитрая!

— Она?

— Шпионка. Может быть, все эти технические приспособления только маски для тех вещей, кому мы доверяем. Не знаю. Меломан в баре — лишь маска. Он живой. Нет, не он! Она! Да, да, это она!

— Кто поставил ее туда? — спросил блондин то, о чем хотел узнать и Фостер. — Кто это «они»? Люди из другого мира? Из другого времени? Марсиане? Им нужна информация о нас, держу пари, но они сами появляться не осмеливаются. Они пользуются приборами, которым мы доверяем, чтобы они шпионили за нами. Только эта несколько вышла из-под контроля. Она более ловкая, чем другие.

Он с беспокойством пошевелил головой. Взгляд его лихорадочно горящих глаз устремился на маленький приемничек, стоявший возле кровати.

— Даже этот! — прошептал он. — Действительно ли это радио? Или это один из их замаскированных приборов, шпионящих за нами?

Голова его упала на подушку.

— Некоторое время назад я начал понимать, — слабым голосом продолжал молодой человек. — Она вкладывала мне в голову различные идеи и не раз вытаскивала меня из беды. Теперь она этого не сделает. Она мне не простит. О, она наделена женскими качествами, в этом сомнений нет. Раз я ей неугодил, я человек конченый. Она хитра, слишком хитра для коробки с музыкой. Механический мозг?.. Или же… не знаю.