Дмитрий Узнадзе - Психология установки

• Название: Психология установки
• Автор: Дмитрий Узнадзе
• Издательство: Издательский дом "Питер"
• Жанр: Психология
• Год: 2001
• ISBN: 5-318-00163-7

Дмитрий Николаевич Узнадзе (1886-1950) — выдающийся гру­зинский психолог и философ, создатель теории установки, позволившей по-новому взглянуть на глубинные механизмы человеческого поведения, языковую и познавательную деятельность. Идеи Узнадзе заложили осно­вы одного из продуктивных подходов к изучению бессознательного, оста­ющегося актуальнейшей проблемой современной психологии. Кроме обобщающей работы «Экспериментальные основы психологии установ­ки», относящейся к числу наиболее значительных достижений отечест­венной психологической науки, в книгу вошли статьи, в которых в свете теории установки рассматриваются различные стороны психической жизни человека.

---

Это обстоятельство достаточно хорошо характеризует природу этих представлений. Нужно полагать, что это — пси­хические акты, достаточно определенно отличающиеся от того, чем руководствуются в своем поведении в этих опытах испытуемые — не работники сцены. Если они, скорее всего, пользуются в своем поведении актами мысли, или идеями, как мы предпочитаем называть их, то одаренные сценически­ми способностями лица обращаются при разрешении сто­ящих перед ними задач, как правило, не к актам мысли, а к живым, индивидуальным образам, ко вполне определенным представлениям, возникающим и действующим у них как целостные образы, которые или присутствуют в сознании в своей завершенной целостности, или же их вовсе нет там, — т. е. к переживаниям, аналогичным недифференцированным представлениям наших сновидений. Этим они в корне отли­чаются от того, что имеется в этих случаях у наших обыкно­венных испытуемых, не обладающих специфической одарен­ностью к артистической деятельности. Мы могли бы корот­ко в следующих словах сформулировать различие между ними: в то время как у лиц, одаренных к сценической дея­тельности, в ситуации наших опытов возникают индивиду­ально определенные образы или «живые» недифференциро­ванные представления, у других в тех же случаях появляют­ся идеи или мысли, которые начинают определять их деятельность через соответствующие формы установки.

Конечно, нельзя сомневаться, что и первая группа наших испытуемых не лишена способности «мыслить», что в соответствующих условиях и она может демонстрировать эту свою способность, но в данном случае условия опыта таковы, что они стимулируют у них скорее активность образуемого представления, чем более или менее обобщенных процессов мысли» Если же с другой группой испытуемых этого не слу­чается, если у них активируется не способность к конкретно­му представлению, а скорее в какой-то мере отвлеченная мысль, то нужно полагать, что это происходит просто пото­му. что образное представление у этих лиц актуально не в та­кой степени, как это имеет место у первой категории испы­туемых.

Итак, мы видим, что результаты экспериментов на стиму­лирование установки на основе представления показывают, что в то время как у сценически одаренных лиц в этом случае действительно выступают индивидуальные, конкретные об­разы представлений, у обыкновенных испытуемых в дело вступают сравнительно более обобщенные психические пе­реживания.

Мышление и воля

1. Мышление протекает на базе объективации. Мы знаем, что представление, которое можно констатировать у животных, еще чаще бывает, конечно, у человека. Характер­ной особенностью этого психического акта является прежде всего то обстоятельство, что он непосредственно, т. е. в самом переживании субъекта, никогда не противопоставляется акту восприятия: и представление и восприятие — оба они пе­реживаются как данность объекта. Что же касается вопроса о том, актуальна ли эта данность, то это остается здесь в пол­ной мере вне внимания, вроде того, как это бывает, например, в состоянии сновидения, когда переживание восприятия и представления возникает на базе актуальной установки.

Но мы видели выше, что на человеческой ступени разви­тия случается нередко, что субъект становится перед каким- нибудь часто непреодолимым препятствием. В результате этого поведение сто теряет способность развиваться дальше и субъект оказывается вынужденным остановиться, отка­заться от продолжения импульсивных актов поведения. Но если в аналогичных случаях животное действительно пре­кращает данное поведение, с тем чтобы перейти на новую его разновидность, то относительно человека этого нельзя ска­зать — он не потому прекращает акт текущего поведения, что думает окончательно отказаться от него. Нет! Приостано­вить, прекратить эти акты он решается лишь потому, что этим он надеется получить возможность их дальнейшего ус­пешного продолжения. Приостановить, прекратить акты сво­его поведения вовсе не означает в данном случае полной от­мены деятельности субъекта. Напротив! Здесь, как мы виде­ли выше, зарождается новый своеобразный слой активности, дающий возможность успешного продолжения дальнейшей деятельности. А именно: на данной ступени поведения про­исходит повторное переживание или, правильнее, объекти­вация возникшего препятствия. Приостановить процесс те­кущего поведения, прекратить его активность необходимо именно для того, чтобы получить возможность такого рода повторного переживания.

Мы видим, таким образом, что акт объективации как бы умерщвляет живой ноток поведения и на его место выдвига­ет условия, дающие возможность повторного переживания и, следовательно, испытания и изучения условий поведения на этой базе.

Как реализуется этот акт? Как удается человеку изучить объективированное поведение и какие для этого у него име­ются возможности?

Когда в процессе нашего поведения выступают условия, принуждающие нас обратиться к актам объективации, в пер­вую очередь возникает вопрос: «Что это такое и почему это так?», «Что случилось бы, если бы это было иначе?» Одним словом, появляется вопрос, требующий немедленного разре­шения.

Иначе и быть не может! В процессе развития поведения передо мной возникает затруднение, которое не поддается немедленному и непосредственному устранению и по этой причине возбуждает во мне потребность выяснить в первую очередь характер этого затруднения, как и возможность его устранения.

В этом случае, точно так же как и в случае развития обыч­ного имиульсивного поведения, у субъекта появляется по­требность, стремящаяся к своему удовлетворению, — поло­жение точно такое же, как и во всех случаях обычного пове­дения: потребность и ситуация ее удовлетворения — вот оба условия, необходимые для возникновения того или иного акта поведения.

Но в то же время между обоими этими случаями замеча­ется и несомненное различие. Дело в том, что возникающая на базе объективации потребность имеет вполне определен­ный характер — она представляет собой вопрос, который как таковой должен быть разрешен в плане познавательной или, можно сказать, теоретической, но не практической деятель­ности, как это бывает в случаях импульсивной активности. Она стоит вне пределов актуальной практической задачи, выше этих пределов и потому не служит ее интересам непо­средственно. Она стремится скорее к освещению обстоя­тельств, представляет собой скорее теоретический вопрос, чем практический, который обычно разрешается в первич­ном плане отражения действительности»

Итак, при том или ином поведении человека перед нами открывается следующая картина: скажем, субъект совершает более или менее сложный акт поведения, и вот какое-нибудь значительное препятствие закрывает ему путь к дальнейшей деятельности. В таком случае он чувствует себя принужден­ным отказаться от активной деятельности, приостановиться и вместо очередного акта поведения обратиться к объектива­ции. Это дает ему возможность перенести активность своего поведения в область теории — он обращается к мышлению, с тем чтобы разрешить возникшую перед ним проблему и та­ким образом удовлетворить специфическую потребность, выросшую на основе объективации.

Так возникает человеческое мышление. Оно представля­ет собой психическую активность, приходящую в движение лишь на базе объективации и направленную на удовлетворе­ние стимулированной таким образом теоретической, позна­вательной потребности. Следовательно, мы убеждаемся, что мышление, в истинном смысле слова, возможно лишь при наличии способности объективации, что в сфере активности, лишенной объективации, настоящего мышления быть не мо­жет. Значит, мышление, в собственном смысле слова, появ­ляется лишь на человеческой ступени развития психики, и поэтому все попытки буржуазных психологов констатиро­вать наличие действительных процессов мышления и на сту­пенях психического развития животных представляются нам бесплодными и ненаучными. Итак, мы утверждаем, что объективация, как и вырастающее на ее базе мышление, пред­ставляет собой способность, совершенно чуждую для перво­го плана поведения, но абсолютно необходимую для второго плана.

Однако было бы неправильно думать, что для активности мышления достаточно одной лишь способности объектива­ции. Совершенно бесспорно, что участие установки здесь так же необходимо, как и на первом плане активности. Спраши­вается: как мыслить участие установки при наличии процес­сов мышления? Какие особенности сказываются в этих усло­виях?

Скажем, я обращаюсь к какому-нибудь обычному акту поведения, например беру ручку и начинаю писать. Однако скоро замечаю, что временами это плохо удается, скажем, ме­стами пропись делается невнятной. Поэтому мне не раз при­ходится возвращаться к написанному, чтобы его подправить, Скоро я совсем прекращаю писать и стараюсь найти причи­ну моей задержки, хочу узнать, что мешает мне писать как следует, не перо ли необходимо переменить или, быть может, причину нужно искать в чем-нибудь другом?