Николай Панов - Морские повести

• Название: Морские повести
• Автор: Николай Панов
• Издательство: Военно-морское издательство Военно-морского министерства СССР
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1951

---

Звезда, казалось, была совсем близко.

Совсем близко «Геринг» включил боевой прожектор, шарил им по воде. Длинная световая лапа промчалась над мачтами «Громового», опустилась ниже, вырвала из темноты мостик и трубу.

Но «Громовой» рванулся в сторону, нырнул в темноту. Лапа снова нащупывала его.

— Осветительными! — скомандовал Ларионов.

— Осветительными! — Прицел… и целик… Залп! — крикнул в телефонную трубку Агафонов.

Ударили орудия «Громового». Вокруг было попрежнему темно, но вдалеке четыре голубых, осыпающихся длинными брызгами солнца повисли в черном небе. В сиянии осветительных снарядов возник серебристо-серый силуэт вражеского корабля.

Вдоль его борта тоже вспыхнули прямые огни, но его осветительные снаряды разорвались в стороне от «Громового», озарили пустую лаково-серую воду. «Ушли от прожектора!» — думал Калугин. Попрежнему мимо бортов мчалась вода, темнели согнутые спины наводчиков, Филиппов стоял, держась за боевую рукоятку.

В голубом свете «Геринг» вырастал все ближе. Высокобортный, длинный, с уходящим в небо штопором главной мачты. «Идем на него, идем прямо на него», — думал Филиппов.

— Аппараты товсь! — звучал в сознании голос лейтенанта Лужкова. Рунин крутил рядом штурвал, и платформа медленно вращалась, торпедисты нащупывали тяжелый крейсер.

Но прожектор «Геринга» снова настиг их широким ослепительным лезвием. С борта «Геринга» грянул залп, воздух задрожал от полета тяжелых снарядов.

Филиппов смотрел, прикрыв ладонью глаза.

— Залп! — скомандовал Ларионов.

— Залп! — повторил Лужков.

Движение труб прекратилось. На мостике Афонин нажал кнопочный замыкатель, внизу Филиппов рванул боевую рукоятку.

С длинным свистом торпеды вылетели из труб, блеснули смазкой, плашмя врезались в волны, подняв широкие всплески.

Филиппов еще видел, как три пузырчатые полосы пошли в сторону «Геринга», в то время как пенная вода с ног до головы окатила торпедистов.

Корабль сильно рвануло. Опять ширококрылая птица прошумела мимо ушей, вдалеке поднялись черные всплески.

В прожекторном свете и в блеске осветительных снарядов было видно, как пузырчатые полоски белыми пружинами разворачиваются в сторону врага. И снова с борта «Геринга» грохнул залп, воздух затрясся, «Громовой» заскрежетал всем корпусом, наводчик Вася Рунин ткнулся лбом в штурвал, стал клониться вбок, схватившись за торпедную трубу.

— Боцман, — загремел в рупор старший лейтенант Бубекин. — Пробоина во второй котельной! Аварийную группу туда!

Он перегнулся над поручнями так, что казалось, сейчас потеряет равновесие. Бинокль на тонком ремешке свешивался с шеи Бубекина, на жестяном раструбе рупора блестели пенные брызги.

Возле ростр несколько человек уже передавали вниз аварийный материал.

Здесь распоряжался Снегирев.

— Конвейером станьте, матросы! — кричал Снегирев. Он подхватил поданный сверху брус, передал его дальше.

Брус перехватил Калугин, передал матросу, который уже спускал его в шахту котельной.

Снегирев поднимал второй брус. Его реглан был расстегнут. Он распрямился, глянул в сторону «Геринга».

— Ура! — крикнул старший лейтенант и высоко взмахнул сорванной с головы шапкой.

Калугин оглянулся. Серебряный силуэт быстро сокращался, превращался в высокий ромб. «Геринг» делал маневр уклонения от торпедного удара. Но у самой его кормы блеснул бесшумный черно-пламенный взрыв.

У самой кормы «Геринга» блеснул бесшумный чернопламенный взрыв.

— Есть одно попадание! — крикнул Снегирев. Навсегда запомнилось Калугину его круглое, счастливое, по-детски улыбающееся лицо, с прилипшей ко лбу прядью мокрых волос. И вновь затрясся воздух, шапка Снегирева покатилась по палубе, перевернулась у борта, исчезла в воде.

Счастливая улыбка еще была на губах Снегирева, но он споткнулся, сделал шаг к борту. Калугин едва успел подхватить его большое, тяжелое тело.

— Степан Степанович! — крикнул Калугин. Снегирев обвис на его руках, рядом вырос Филиппов, соскочивший с торпедного аппарата. Торпедист помог Калугину положить старшего лейтенанта на световой люк.

И второе, что врезалось в память в этот момент: повисшее над поручнями тело Бубекина, его дергающаяся рука, измятый жестяной рупор, бесшумно, как в немом кино, упавший на мокрую сталь палубы. А наверху ритмично сотрясалась высокая фигура Максимова, прильнувшего к черному стволу зенитки.

Максимов стрелял из зенитки, и высоко в небе рассыпался на части, медленно гас голубой осветительный снаряд.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Когда после первой встречи с «Герингом» «Громовой» открыл огонь, дал торпедный залп и ушел в собственную дымовую завесу, тотчас зазвенел телефон в котельном отделении.

— Старший лейтенант Снегирев передает: дали прикурить «Герингу». Крейсер горит! Скоро снова пойдем в торпедную атаку! — сказал мичман Куликов, вешая телефонную трубку.

Котельные машинисты стояли у своих заведываний, положив пальцы на рычаги, повернув к мичману темные остроскулые лица, полные надежды, ожидания, бесконечной решимости. Белый свет фонарей, тусклый отблеск нефтяного пламени дрожали на распахнутых ватниках.

Наверху только что перестал бить главный калибр. Они только что перестали слышать отзвуки залпов, видеть вспышки высоко над головами, в отверстиях вентиляторов, выходящих на верхнюю палубу.

«Подожгли крейсер! Наши комендоры подожгли крейсер!» — торжествующе думал Зайцев, щупая подшипники и регулируя работу насосов.

Они ставили дымовую завесу. Только вошли в нее, и в котельной сразу стало душно: горло сжимал запах копоти и мазута. Вентиляторы нагнетали внутрь задымленный морской воздух.

— Долго ли еще будем дымить, мичман? — крикнул шутливо Никитин. — Этак до самого полюса океан задымим.

— Дыми, дыми! — ответил мичман Куликов. — Тебе что — себя или белых медведей жалко? Так медведи искупаются, а ты и так прокопченный насквозь.

Сверху опять громыхнуло, простонала сталь, мигнули фонари и посыпался асбест с паропроводов. Никитин крепче стиснул рычаг, пригнулся к форсунке. Сейчас ему трудно было шутить. Плохие шутки, когда корабль мчится под обстрелом врага…

Вспыхнули сигнальные лампочки, прозвучал сигнал, прыгнула стрелка на циферблате.

— Дали средний ход! — крикнул Куликов. — Прекратить дым!

Никитин переложил рычаги. Значит, вышли из боя! Он распрямился, стер с лица машинное масло и пот. Он вспотел, несмотря на то что ледяные струи вентиляции шелестели кругом.

И вновь они несли вахту: Никитин на горении, Чириков на питании, Зайцев у насосов. И опять с мостика дали сигнал «полный ход», и в котельной зазвучал ровный, внушающий веру в победу голос командира.

— Снова идем на сближение, ясно? — сказал мичман, выслушав речь командира. — Значит, сейчас держите ухо востро!

И все молчали, ожидая новых сигналов. «В торпедную атаку, опять в торпедную атаку пошли!» — думал Никитин, стиснув пальцами послушный металл.

Но вот что-то звякнуло, пронзительно-тонко свистнуло, в уши рванулся оглушительный вой. Вся котельная наполнилась густым, белым, обжигающим лица паром.

Свистело и выло с правого борта, ничего не было видно кругом, вместо ламп тускнели рыжие пятна, горячая белая мгла слепила глаза и стискивала горло.

Первым движением было: броситься к шахте, найти задрайку, выбраться наверх. Пробит борт и паропровод. Свистело и шипело. Глухо лилась на палубу вода.

— По местам стоять, коммунисты! — прогремел голос, перекрывший все звуки.

Никитин остановился. Коммунисты! Это относилось и к нему, это сразу отрезвило его. Он узнал голос Куликова. Значит, мичман жив, все в порядке…

Густо клубился вокруг пар, вентиляция несла его в глубь кочегарки. Никитин рассмотрел Зайцева и Чирикова, застывших рядом с ним, мичмана, расплывчатой тенью метнувшегося в сторону непрекращающегося хриплого свиста.

— Осколком… Пробиты борт и магистраль отработанного пара… — крикнул ему в ухо мичман. — Заделай пробоину в борту… Я исправлю магистраль… На горенье стань! — пробегая мимо Зайцева, выдохнул мичман.

Никитин кинулся к борту. От форсунок отходить нельзя, но мичман предусмотрел все. Никитин увидел, как к форсункам стал Зайцев.

Никитин обогнул струю напряженно бьющего, почти прозрачного пара. Вплотную приник к борту. В метровой высоте от настила из рваного отверстия хлестал водопад ледяной пены. Вода падала на палубу, стекала в трюм.

Закрыть пробоину! Если не закрыть сейчас же, вода подойдет к топкам…

Уже работала помпа, но море яростно рвалось в пробоину. Сквозь горячий туман он различал, как над нефтяной цистерной между рядами свинцового кабеля вода поспешно пробирается внутрь, пенистыми когтями старается раздвинуть бортовую сталь.