Игорь Крупеников - Докучаев

• Название: Докучаев
• Автор: Игорь Крупеников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1949

В настоящем издании представлена биография В. В. Докучаева, российского естествоиспытателя, создателя основ генетического почвоведения, учения о географических зонах.

---

Докучаев владел огромной массой самых разнообразных и ценных сведений о естественно-исторических (природных) предпосылках сельского хозяйства черноземной полосы. И он мобилизовал свои огромные познания, чтобы решить вопросы, связанные с коренной реконструкцией сельского хозяйства степной полосы России.

Если в предыдущих своих работах Докучаев выступал преимущественно как теоретик, то в книге «Наши степи прежде и теперь» он предстает перед нами как остро сознающий свой гражданский долг перед родиной практик, намечающий пути устранения недостатков сельскохозяйственной системы. «Русский чернозем» написан суховатым научным языком, не уходящим от традиций специальной литературы по географии и естествознанию. В книге «Наши степи прежде и теперь» язык яркий, образный, популярный. Книга написана от начала до конца с большой гражданской страстью.

При чтении чувствуется не только большая научная ценность книги и страстное желание автора помочь своему народу, но и его большая любовь к степи. У Докучаева болела душа, когда степь переживала черные дни: он хотел, чтобы она всегда и во всем была прекрасной и давала человеку только радость. Докучаев любил произведения Короленко и Чехова, в которых описывалась степь. В особый восторг его приводила чеховская «Степь». Перечитывая ее, Докучаев не раз говорил: «Вот уметь бы так описывать!» Он очень любил степь летними вечерами, когда, как писал Чехов, «…уже не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь все еще прекрасна и полна жизни. Едва зайдет солнце и землю окутает мгла, как дневная тоска забыта, все прощено, и степь легко вздыхает широкой грудью. Как будто от того, что траве не видно в потемках своей старости, в ней поднимается веселая, молодая трескотня, какой не бывает днем; треск, подсвистыванье, царапанье, степные басы, тенора и дисканты— все мешается в непрерывный, монотонный гул, под который хорошо вспоминать и грустить».

Ковыльная степь.

Любил Докучаев и степных птиц — степного аиста-лелеку и стрепета, которому Чехов посвятил поэтические строки:, «У самой дороги вспорхнул стрепет… Дрожа в воздухе, как насекомое, играя своей пестротой, стрепет поднялся высоко вверх по прямой линии, потом, вероятно, испуганный облаком пыли, понесся в сторону, и долго еще было видно его мелькание…»

Картины русской степи, воссозданные Чеховым, были особенно близки Докучаеву, потому что для него, как и для Чехова, степной черноземный простор, буйное цветение весенних трав были олицетворением родины.

Подобно Чехову Докучаев любил езду по степи, когда «едешь час-другой… Попадается на пути молчаливый старик-курган или каменная баба, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землею ночная птица, и мало-помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, сказки няньки-степнячки и все то, что сам сумел увидеть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в голубом небе, в лунном свете, в полете ночной птицы — во всем, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей».

На обложке своей книги «Наши степи прежде и теперь» Докучаев поместил изображение стрепета, который символизировал для него возрождение степи в ее первозданном богатстве. Стрепет — птица целинной степи, а Докучаев намечал пути, как сделать степь такой же богатой и плодородной, какой она была до того, как ее стали хищнически распахивать и обеднять.

Обложка первого издания: книги В. В. Докучаева «Наши степи прежде и теперь».

В книге «Наши степи прежде и теперь» Докучаев дает характеристику естественно-исторических условий степи, то есть ее геологического строения, устройства поверхности, поверхностных и грунтовых вод, почв, растительности, животного мира и климата. На основе всестороннего анализа всех этих факторов написана самая важная глава книги: «Способы упорядочения водного хозяйства в степях России».

К своей теме Докучаев подошел как ученый, изучающий явления в их развитии. Он попытался нарисовать картину истории степи и на основе этой истории наметить пути реконструкции степного хозяйства.

Академик В. Р. Вильямc так охарактеризовал книгу Докучаева: «Наши степи прежде и теперь» представляли собой одну из первых попыток применить эволюционный принцип для решения практических вопросов огромной важности — для разработки мероприятий по борьбе с засухой, неурожаями и голодом. В этом смысле рассматриваемая работа В. В. Докучаева представляет весьма сильную поддержку и подтверждение одного из важнейших открытий, сделанного Дарвином и Ляйелем, — принципа эволюции».

Книга Докучаева начинается предисловием автора, в котором высказаны его принципиальные взгляды на возможность предотвращения катастрофических неурожаев, считавшихся стихийными, не зависящими от человека явлениями. Докучаев излагает свои естественно-исторические воззрения в образной форме:

«В национальной Парижской библиотеке сохраняется рукописное сочинение под заглавием «Чудеса природы», принадлежащее перу известного арабского писателя Магомеда Кацвини, жившего в VII веке Геджры[19]. В этом любопытном памятнике конца XIII столетия нашей эры, между прочим, приводится следующий высокопоучительный рассказ наблюдательного, хотя бы и аллегорического, путешественника Кидца.

«Однажды, — говорит он, — я проходил по улицам весьма древнего и удивительно многолюдного города и спросил одного из жителей, давно ли основан он.

— Действительно, это великий город, — отвечал горожанин, — но мы не знаем, с какой поры он существует.

Пятьсот лет спустя я снова проходил по тому же самому месту и не заметил ни мельчайших следов населения; я спросил крестьянина, косившего траву на месте прежней столицы, давно ли она разрушена.

— Странный вопрос! — отвечал он. — Эта земля ничем не отличалась от того, как ты теперь видишь!

— Но разве прежде не было здесь богатого города? — сказал я.

— Никогда, — отвечали мне, — по крайней мере, мы никогда его не видели, да и отцы наши нам ничего об этом не говорили».

Возвратившись еще через пятьсот лет, Кидца нашел море на том же месте, а на берегу его толпу рыбаков, которые на вопрос, давно ли земля эта покрылась водой, ответили, что это место всегда было таким же морем, как теперь…

Много веков и тысячелетий странствовал человек Кидца и, несомненно, был очевидцем длинного ряда еще более величественных и поучительных изменений природы… Мы увидим ниже, что на его глазах или во время существования его предков больше половины России было одето сплошным ледяным покровом; тогда же правое нагорное побережье Волги омывалось волнами великого Арало-Каспийского бассейна; его прародители, несомненно, охотились за мамонтами и носорогами; он был непосредственным очевидцем формирования большинства наших речных долин, заселения русских равнин животными и растительными организмами и пр. и пр.

Но мы не станем перечислять всех этих чудес, которые пережил и может пережить арабский Мафусаил. Как видно из прямого свидетельства Кидца и как это окончательно доказано теперь наукой, все эти грандиознейшие физико-географические изменения нашей планеты совершались и теперь совершаются с удивительной постепенностью и медленностью, исключительно при помощи тех сил и явлений, которые живут и действуют по днесь…

К сожалению, наши органы, да и вообще природа человека и действительная продолжительность его жизни таковы, что в громаднейшем большинстве случаев мы не замечаем самых процессов, а удивляемся только результатам, приписывая их нередко случайности, различного рода катастрофам и пр.

Не может подлежать никакому сомнению, что именно к такого рода случайностям и катастрофам относится и то народное бедствие, которое постигло Россию в настоящее время, — тот поразительный неурожай, который охватил до трети лучшей черноземной полосы нашего отечества, и та засуха, которая местами продолжалась целые месяцы.

Чтобы наглядно доказать это, чтобы поставить возможно правильный диагноз болезни, чтобы наметить, наконец, те меры, которые, основываясь на истории развития недуга, единственно надежны и целесообразны, мы попытаемся реставрировать наши черноземные степи — эту общепризнанную житницу России, которая, к величайшему сожалению, оказалась пустой в самое нужное и тяжелое для нас время».

У Докучаева в это время и даже несколько раньше, в период выработки его основных идей о происхождении чернозема, ясно проявлялось понимание широкого, выходящего за рамки одной страны значения науки о почве, созданной в России. В книге «Наши степи прежде и теперь» это сказалось очень ярко. Уже в самом начале ее Докучаев говорит: «…наши русские черноземные степи по характеру климата, рельефу и флоре, а также, вероятно, по фауне, а отчасти по грунтам и почвам, являются неразрывной частью того великого степного пояса, который почти сплошь одевает северное полушарие и в состав которого входят испанские десьертосы, венгерские и придунайские пусты, европейские и сибирско-азиатские степи, наконец, прерии Северо-Американских Соединенных Штатов.