О'Санчес - Пенталогия «Хвак»

• Название: Пенталогия «Хвак»
• Автор: О'Санчес
• Жанр: Фэнтези

От Автора:

Здесь, в этом файле, я выложил всю пенталогию «ХВАК», все одиннадцать произведений цикла, именно в авторском порядке чтения. В свое время я написал первую вещь цикла — это коротенькая «Прелюдия к Хваку», и почти сразу же, вслед за нею, как бы эпилог к еще не созданной эпопее — это «Постхвакум». И между ними уже разместились пять романов и четыре перепутья. Получилось сродни тому, как строится музыка в джазовых композициях по заданной теме. Я знавал читателей, которые «проглатывали» всю пенталогию за вечер, за два, но… Каждый, конечно, волен поступать по своему усмотрению, тем не менее, лучше бы читателям не спешить: роман огромен, мир в нем описанный, тоже очень велик, вдобавок, соприкасается с «Нечистями», «Я люблю время», «Осенняя охота с Мурманом и Аленушкой» и неторопливый читатель узнает гораздо больше, увидит гораздо ярче, поймет гораздо глубже, потому что роман я писал не на заказ и не для денег, в полную силу, именно в расчете на взыскательного и думающего читателя. Кстати, добавлю: книжный вариант романа слегка отличается от этого, который перед вами, ибо я не поленился, не пожалел времени и более трех месяцев вычитывал написанное, подправлял, выпалывал ошибки и опечатки, отшлифовывал… не трогая, разумеется, сюжетных линий. Большинство не заметит никакой разницы, но она есть. Файл огромен, однако здесь же, в разделе, он разбит на одиннадцать файлов поменьше, все последние правки внесены и туда. Всех желающих почитать — милости прошу.

P.S. В романе «Я люблю время» есть короткий эпизод знакомства Зиэля, Лина и маленького охи-охи Гвоздика. Я намеренно написал его чуть иными красками, нежели в «Воспитан рыцарем», как бы с другой точки обзора… Но без противоречий.

Последняя по времени авторская правка произведений цикла 18.07.12

---

Женщина изначально рождена быть слабее мужчины, однако с помощью упражнений и секретных приемов эту разницу можно уменьшить, если не вовсе устранить… Зато женщины гибче, хитрее, коварнее, проворнее… Любая из воительниц запросто управится в рукопашной схватке с двумя хорошо вооруженными город?скими стражами из Лофу или Суруги…

Варвары иногда смеются, впервые увидев женщин в доспехах, но если этот смех задирист и неуместен — весельчак, как правило, живет недолго…

— Бей!..

Бирам в испуге обернулся: в нескольких шагах от него развернулась странная битва: прямо посреди дороги, плохо видимый в густой пыли, мечется странный клубок из лошадей, всадниц и… еще чего-то такого… Но битва внезапно закончилась, пыль осела, клубок распался… У одной из воительниц из плеча, сквозь разодранный тегиляй, лилась кровь, глубокая царапина пробороздила шею лошади другой воительницы, а на окровавленной земле осталось лежать бездыханным какое-то странное чудище…

— Боги! Это цераптор, но к-какой-то странный цераптор…

Старшая над десятком кивнула Бираму, полностью согласная с его наблюдением:

— Странный, да. И крупный, и… Надо же, не побоялся напасть на людской караван… Это нам великая честь, что мы управились с ним так быстро и почти без потерь. Впрочем, их двое было, да который другой — или другая — от первого же удара упрыгнул в кусты и исчез. А этот… — он мертв. Бирам, нам нужно сделать привал. Промыть раны, наложить повязку. Потом пришпорим коней и нагоним отставание.

— Конечно, конечно! Тем более что когти у этой твари выглядят отвратно…

— Я только что хотела сказать то же самое…

Жизнь есть жизнь: коли привал, так тогда и обед не грех сварить, одних лечат, а другие голодны. Да и отдохнуть у костра — также не последнее дело, потому что осеннее солнышко не торопится по утрам прогревать землю и воздух.

Десятница, по имени Гадюка, выставила в дозор двух опытных воительниц, Нож и Быструю, в походе любая предусмотрительность лишнею не бывает… Эх, если бы знали они заранее, что в этих краях встречается подобное… Однако, в любом случае, десять воительниц — надежный заслон против любых угрожающих неожиданностей. Нож и Быстрая встали в дозор. А все же, несмотря на опыт и выучку, пропустили они появление всадника на вороной кобыле…

Ни топота копыт не услышали, ни пыли не увидели: бесшумно раскрылись заросли папоротника — и вот он здесь, на придорожной поляне. Худощавый, дорого и ладно одетый, очень молодой, меч и секира при нем, по местному обычаю…

— Прошу прощения за проявленную неучтивость, судари и сударыни, я без угрозы, но был бы рад помочь. Если это в моих силах?

Юноша, благородных кровей и воспитания, это совершенно явно, однако достоинство сие — вовсе не препона бесцеремонности воинов, проводящих большую часть своей жизни в очень грубых и суровых условиях, и не удивительно, что воительница Нож, раздосадованная собственной оплошностью, поспешила исправить ее насмешкой:

— Без угрозы? В твоих ли силах нам угрожать? И не опасно ли в таком возрасте путешествовать по пустынным местам без папы и мамы?

Юноша замешкался с ответом и даже слегка покраснел, но поглядел в упор на воительницу Нож:

— Опасно в незнакомых местах по любым надобностям отлучаться в одиночку, подставляя случайностям незащищенную спину и иные места, включая филейные.

Нож, багровая от стыда и ярости, зарычала в ответ как можно более грозно:

— Слезай с коня, маленький подглядчик, и стой смирно, отвечая на вопросы, которые тебе могут задать. — И видя, что юноша не торопится исполнить ее приказ, сложила руки крест-накрест на поясе — вжик! И вот они уже — в левой кинжал, а в правой сабля — направлены в его сторону, готовые рассечь грудь и шею вороной кобыле.

Но кобыла, послушная чуть заметному движению руки всадника, развернулась, и юноша, почти не нагибаясь, взмахнул правой рукой, внезапно ставшею очень длинной… Меч в его деснице свистнул вкрадчиво, сталь лязгнула о сталь.

Гадюка видела все, от первого движения до последнего, и огромный опыт ее обрел новые, неизведанные ранее, сильные впечатления: кинжал одной из лучших воительниц отряда выскочил из ее руки с коротким испуганным звяком, а клинок сабли переломился у самой рукоятки и улетел в кусты, никого, по счастью, не задев.

Юноша уже стоял на земле, деликатно перехватив рукоять меча на церемониальный манер — вперед саком, навершием рукоятки, мизинцем к гарде. Впрочем, Гадюка знала, что меч настоящего воина и в таком положении ничуть не менее смертоносен. Юноша оказался высок, почти четырех локтей ростом, и хорошо сложен.

— Сударыня, — с легким поклоном обратился он в сторону окаменевшей Нож, — мы скрестили клинки, и оба устояли на ногах, невредимые. Стало быть, поединок был равный, а предмет спора исчерпан… Ничья.

Нож продолжала молчать. Замерли на месте и остальные свидетели происшедшего…

— Но я готов смиренно признать и собственное поражение, поскольку все, что я хотел, — это помочь во врачевании одной из ваших спутниц… И помочь срочно, ибо рана скверная…

Первый опомнился Бирам, но он был слишком хитер и мудр, чтобы брать на себя бразды правления в этом непростом деле, которое по всем статьям — военное, а не торговое. Пусть вперед Гадюка начнет выпутываться, а уже он тогда подсобит. Купец оказался прав, как и обычно, иначе бы он не был удачливым купцом, но и Гадюка, также по горло набитая опытом и умом, не сплоховала:

— Рана выглядит пакостно, это да, сударь. Мы же идем налегке и знахаря не взяли. Сама я только и умею, что грамотно перевязать. Но тут этого мало, судя по всему, да? Мы рады вашей помощи.

— Да. Чистые тряпки мне надобны и чистая горячая вода, а нужные травы у меня всегда с собой. У рапторов на когтях нечто вроде отравы, от них плоть гниет и стремительный смертельный жар по телу. Есть ли у вас…

— Да, сударь, — перебил его купец. Вот чистейшее полотно, вполне годное на тряпки, а вода уже согрета на костре. Помогите, и я заплачу, сколько скажете.

Юноша коротко взглянул на него, и купец даже поежился внутренне — столько высокомерного недоумения отразилось в этих синих глазах…

— Сие лишнее. Итак… — Вдруг юноша усилил голос и возвестил: — Прошу всех не волноваться, ибо сейчас появится мой зверь, он никого не тронет!

И пусть слова этого громкого приказа внешне походили на просьбу, они возымели необходимое действие, переполоха не случилось… хотя… при других бы обстоятельствах…

Затрещали кусты, и на полянку тяжело вы?прыгнул здоровенный зверь, да из таких, о которых уроженцы Суруги и Лофу только в сказках слыхивали: в два локтя высотой, но длинный, с огромной зубастой пастью, с длинным хвостом, на конце которого также торчала оскаленная пасть, только маленькая, на сильных толстых лапах когти — еще побольше, чем у церапторов… Боги, это же охи-охи! А клыки!.. Ой… А в пасти-то, в пасти…

В зубах у охи-охи болталась добыча: мертвый цераптор, чуть поменьше, быть может, только что убитого, но — тоже весь такой страшный… А вокруг могучей шеи охи-охи свободно обернута ленточка, по виду шелковая, в знак того, что эта кошмарная тварюга — ручная, вроде домашнего песика.

— Гвоздик, спасибо, дорогой. Выпусти его, он сейчас несъедобный. Вот так… Ляг или сядь, но не балуйся, ладно? Нет, ты все хорошо понял!?

Охи-охи зарычал обиженно, испустил тяжелый вздох и, отойдя на несколько локтей от выплюнутой добычи, брякнулся на примятую траву. Хозяин недвусмысленно дал понять, что не расположен шутить и играть, поэтому пропади все остальное пропадом, съедобное и несъедобное, а он, Гвоздик, хорошенько поспит среди этого дурацкого гвалта. Еще вспомните, еще сами играть позовете, да поздно будет, он нарочно не проснется, раз так!

— По следам судя, эта парочка давно за вами следовала, неужто вы не видели?

Воительницы переглянулись.

— Нет.

— Тем не менее. Сейчас мы взболтаем отварчик и на рану польем. Это даже хорошо, что она без сознания, жидкость довольно едкая… Но зато — действенная… И сразу же повязку, поплотнее.

Кто-то тронул юношу за локоть. Он обернулся — это была Нож, с виноватой улыбкой на обычно свирепом лице, а чуть сзади, за ее плечом, стояла Гадюка.

— Сударь… Гадюка… наша старшая, говорит… и я с нею полностью согласная, и прошу меня извинить… До сегодняшнего утра я не видывала такого удара. Вот.

По мнению Гадюки, извинительная речь могла бы звучать и более связно, а с другой стороны — что еще ждать от простой воительницы.

— Сударыня, моей заслуги в этом немного, просто мечевая сталь оказалась хороша. А вот ваш клинок был чуточку перекален… Однако, сударыни, — юноша перевел взгляд на Гадюку, понимая, что она здесь старшая воительница, — раненой лучше всего было бы поспать, но я настоятельно советую свернуть бивак и поспешить. Солнце почти в зените, до заката пока далеко, но и до безопасных мест путь не близкий.