Глен Дункан - Последний вервольф

• Название: Последний вервольф
• Автор: Глен Дункан
• Издательство: Астрель
• Жанр: Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44525-5

Если вас увлекает мистика, если вы любите интеллектуальные тексты, черный юмор и оборотней, — эта книга для вас.

Глен Дункан вышел за рамки жанра и создал атмосферный и многоформатный роман, исполненный смыслов и философии. Зверски красивые сцены насилия, бешеная эротика, блестяще разыгранный классический сюжет — и главный вопрос: откуда в человеке чудовищное? И как ему с этим жить?

---

— Джейкоб, — сказал он, — я ошеломлен.

— Я не собираюсь с тобой болтать, — отрезал я. — В пятницу полнолуние. Есть под рукой ручка и бумага? Беддгелертский лес, Сноудония. Координаты (я назвал ему координаты). Ты получишь, что хотел.

— Я понял, — сказал он. — Думаю, это самый подходящий…

Я положил трубку.

Весь следующий день был как беспорядочный и чересчур детализированный ночной кошмар. Дождь лил не переставая, в трубах выл холодный ветер. Все шли под зонтами. Водители включили фары. Сливные отверстия на дороге не справлялись с потоком воды, и асфальт стал похож на блестящее черное озеро. Голод, словно лапа с когтями, скрежетал по всем моим внутренностям, от глотки до прямой кишки. Похоть тоже мучила. О да. В прошлое полнолуние с Талуллой мое бешеное либидо достигло апогея, и, несмотря на то что мне нужно было со всей сосредоточенностью продумать план нашего освобождения, и на то, что мое бедное сердце каждую секунду страдало от разлуки, оно явно давало понять, что уже никогда не удовлетворится меньшим. К тому же мне нельзя было напиваться — впрочем, к вечеру среды я и так уже допил последнюю бутылку «Макаллана» из запасов Харли. Боль снова начала просыпаться. Я не выходил отсюда больше двух недель. Может, я немного чокнулся, но мне начало казаться, будто я могу телепатически чувствовать Лулу. Я был на грани, между безумием и полной ясностью ума. Я просил Эллиса разрешить мне ей позвонить, но он ответил, что ничего не может поделать и что и так серьезно рискует, отправляя меня в отель одного.

Мой собственный телефон изъяли, а телефон Харли отключили. Я не сомневался, что те два мобильника, что дал мне Эллис, прослушивались, но искушение воспользоваться ими щекотало нервы. Каждый час, что я сидел тут, мог быть часом, потраченным на операцию по захвату лаборатории моей нанятой армией. Так что единственное, на что я мог надеяться, — воспользоваться непрослушиваемой линией из «Касла». Я уже не раз прибегал к помощи наемников. Я использовал их против фашистов в Испании, нацистов в оккупированной Франции, «красных кхмеров» в Камбодже, «эскадронов смерти» в Сальвадоре, а недавно, против сил правительства и отрядов «Джанджавид» в Дарфуре — и каждый раз абсолютно все решали деньги. И чаще всего деньги требуют вперед. У меня полдюжины СКСС'ов[53] в Швейцарии, но даже если я придумаю, как связаться с нужными людьми, рассчитывать на то, что я смогу уладить все для начала операции меньше чем за двенадцать часов, — предел безумия. Но другого выхода не было. Я никогда не увижу Талуллу, если не попаду в лабораторию ВОКСа сам, и я никогда не вытащу нас оттуда без помощи извне.

Но у вампиров были свои планы.

Около полуночи я услышал за дверью библиотеки голос Рассела:

— Энди! Слышишь меня? — Пауза. — Энди, выйди на связь. — Пауза. — Эндрю, надень обратно свои сраные наушники.

Ничего.

— Что происходит? — спросил я.

Рассел просунул голову в дверь.

— Сидите тихо, — а потом в микрофон: — Крис, от Энди ничего не слышно. Поднимись, проверь, что там, окей?

Энди дежурил на крыше. Крис — на верхнем этаже прямо под ним. Рассел был на том же этаже, что и я, а четвертый парень, Уэз (не знаю, от какого имени такое сокращение), патрулировал нижний этаж.

— Уэз! Ты слышал? Похоже, там кто-то передвигается.

Я встал с дивана и уже открыл рот, чтобы на всякий случай попросить какое-нибудь оружие, когда случилось то, что случилось.

Все произошло очень быстро.

Я почувствовал буквально сбивающую с ног вонь кровососа. Попытался зажать нос и ощутил сильнейший приступ тошноты. Ноги подкосились, а комната закачалась, как корабль в шторм. Я повалился на диван. В глазах потемнело. Кто-то наверху закричал.

Когда я справился с приступом тошноты и зрение вернулось, я увидел профиль Рассела в дверном проеме. Он смотрел на что-то, что мне было не видно, и его лицо напоминало лицо ребенка, попавшего в беду. Впрочем, не могу не признать отличную подготовку Охотников в ВОКСе: руки его делали то, чему их учили долгие годы, — он искал на своем ремне подходящее оружие. Я видел, как его пальцы нащупали ультрафиолетовый кол, он уже почти достал его — но через долю секунды раздался звук рвущейся плоти и ломающихся костей, брызнул фонтан крови и залил его лицо и грудь. Он вынул кол, но вдруг резко дернулся, уронил его, не сорвав чеку, и со странной медленной грацией поднял обе руки к горлу, из которого торчал деревянный колышек.

Брошенный или выпущенный из охотничьего арбалета тем, кто продвигался к нему по лестничной площадке. Рассел медленно упал на колени, его глаза были выпучены, рот раскрыт, он пытался сглотнуть, но не мог: кха… кха… кха…

В лестничном проеме появился черный вампир из Хитроу. Завораживающе спокойное длинное лицо, полное невероятного терпения и знания своего дела. В левой руке он держал только что разряженный охотничий арбалет. Правой тащил тело Криса, держа его за хребет, который вытащил через ребра. Помимо зловония вампира, я различил еще едкий запах дерьма из разорванного человеческого желудка.

В голове пронеслись две мысли. Во-первых, в живых остался только Уэз внизу. Во-вторых, между мной и вампиром была какая-то дюжина шагов.

Из библиотеки вела еще одна дверь, в спальню, а оттуда другая — на нижний этаж. Вопрос (возникший секунды за две, пока вампир бросил труп Криса, склонился к Расселу и аккуратно взял череп парня обеими руками) был в том, в какую дверь бежать.

Человек выходит на дорогу, поворачивает голову, видит, что его сейчас собьет грузовик, и время будто застывает. В этот момент мозг невероятно быстро пытается найти выход, придумать, как убраться с дороги. Но даже невероятно быстрый мозг недостаточно быстр. Он только успел придумать траекторию и — БАМ! Спокойной ночи.

Так же и здесь. Я был лишь в начале раздумий, когда вампир ловким рывком свернул Расселу шею, повернулся и бросился на меня.

Я понял, что лечу прямо по воздуху. Это было что-то. Время остановилось, я краем глаза мог видеть тлеющий «Кэмел» в пепельнице из оникса, пустую бутылку «Макаллана» на полу, первое издание «Американского психопата» с автографом, которое притащил сюда кто-то из телохранителей, воздуходувку, которую я подарил Харли на прошлое Рождество…

Остальные детали, к несчастью, были не менее ясными: темные глаза вампира с белками коричневатого оттенка, запах тухлого мяса и длинное спокойное лицо, ощущение его холодной левой руки, сжимающей мне горло (ногти впились до крови), и холодной правой, схватившей меня за грудки так крепко, что он больно защипнул и кожу под одеждой. Подавляющее чувство нашей полной несовместимости. В этот миг, пока мы летели и он держал меня, он мог сделать со мной все что угодно.

Впрочем, отвращение было взаимным. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы лицо оставалось спокойным. «Вервольф, — написал как-то один вампир, — воняет, как Платоновская Идея самого грязного животного». Я подумал — насколько вообще возможно было думать в моем положении — может ли вампира стошнить. Но стошнить чем? Ведь они пьют только кровь. Харли бы знал. (Бедняга Харли. Нам с ним не очень-то нравился «Американский психопат». «Жестокий сатирик или просто какой-то свихнувшийся хрен?» — спросил он меня, когда закончил книгу. «И то и другое», — ответил я. Это ложная дихотомия. Романтическая эпоха, когда есть или/или, окончена. Кто мог знать это лучше меня?)

Мы, как одно целое, врезались в кладку камина и рухнули прямо у очага. Подо мной треснуло что-то хрупкое. В голове промелькнуло: «позвоночник», поскольку именно на него пришелся основной удар — но в ту же секунду, когда он схватил мое лицо острыми ногтями (я почувствовал обжигающую боль, и кровь залила глаза, будто мир наполовину погрузился в коктейль «Кровавая Мэри»), я понял, что это была не кость и что это мой единственный шанс спастись.

Я лежал на полу у стены, а он сидел на мне. У него на лице были точки на тон темнее или родинки (которые, словно ассоциации со страшным кошмаром, напоминали мне родинки на прекрасном теле Талуллы) и толстые обезьяньи губы. На кастинге в кино ему бы с таким лицом, наверное, досталась роль наркобарона под кайфом или уборщика, любящего пофилософствовать. Он положил руку мне на лицо, и я скрючился так, будто пытаясь стряхнуть его с себя, а самом деле стараясь вытащить штуку, которая врезалась мне в спину.

Но я действовал слишком медленно. Прежде чем я успел сделать движение — одно-единственное движение, которое могло меня спасти, — он другой рукой порвал мне рубашку и выдрал кусок грудной мышцы чуть меньше спичечного коробка, но вполне достаточный, чтобы заставить меня завизжать (на секунду мне показалось, что он вырвал мой бедный сосок) фальцетом, как в комедиях.