Владимир Буданин - Кому вершить суд

• Название: Кому вершить суд
• Автор: Владимир Буданин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Владимир Буданин — юрист по образованию, на протяжении ряда лет занимавшийся практической работой. Поэтому закономерно, что герои двух его романов — «Путь без привала» и «От весны до весны», нескольких рассказов и очерков — советские судьи, прокуроры, следователи, адвокаты, занятые трудным делом осуществления правосудия. Недавно вышедшая повесть В. Буданина «Море кипит» воспроизводит события Великой Отечественной войны и во многом автобиографична.

«Кому вершить суд» — первое историческое произведение автора. Это повесть о Петре Красикове, пламенном революционере, непоколебимом ленинце. Читатель встретится в книге также с ближайшими друзьями Красикова — Е. Д. Стасовой, П. И. Стучкой, П. Н. Лепешинским. Многие страницы повести посвящены В. И. Ленину, общение с которым определило направление всей жизни Петра Красикова.

Повесть выходит вторым изданием.

---

— Это и есть задача нашего съезда, которому предстоит, как видите, чрезвычайно много серьезной и трудной работы. Но я уверен, что эта серьезная и трудная работа будет счастливо приведена к концу и что этот съезд составит эпоху в истории нашей партии. Мы были сильны, съезд в огромной степени увеличит нашу силу. Объявляю его открытым и предлагаю приступить к выбору бюро.

Аплодировал Владимир Ильич, размашисто ударял рукой об руку знакомый Красикову по Питеру немногословный Шотман, не отставал от него симпатичный москвич Бауман. Все были охвачены единым восторгом, единым ощущением торжества. Едва ли не каждый, оказавшийся в этом пропахшем овчиной полутемном складе, шел сюда через казематы Петропавловки, одиночки, каторжные тюрьмы. И все-таки суждено им было дожить до этой великой минуты, до съезда возрождающейся Российской социал-демократической рабочей партии.

Красиков поглядывал на аплодирующих делегатов, испытывая почти отеческую нежность к каждому. Ему пришлось основательно поработать и повоевать, чтобы они сегодня смогли быть здесь. Куда он только не ездил, со сколькими людьми — единомышленниками и противниками — не встречался! За последний год знакомств и встреч было больше, чем за всю прежнюю жизнь. И ведь не везде, далеко не везде находил он сочувствие и понимание. Даже в самом Оргкомитете не всегда было полное единство. Не говоря о бундовцах, «рабочедельцах» и «южнорабоченцах», и в стане искряков случались стычки…

Самая деликатная задача всплыла, когда организационные дела были, по сути, завершены. Где раздобыть уйму денег, необходимых для съезда? Прежде, в пылу групповой борьбы, об этом некогда было думать. Не приходило в голову, что им с высот политических дискуссий понадобится опуститься на грешную землю и заняться такими прозаическими материями, как билеты на поезд, провизия, расчеты с контрабандистами за провод людей через границу.

Надеялись на Максима Горького. Он уже не раз поддерживал революционеров, должен был помочь и сейчас. Но попробуй отыщи его на Руси! Красиков исколесил полстраны, прежде чем настиг знаменитого писателя в Ялте. Алексей Максимович оказался человеком понимающим. Его, во всяком случае, не пришлось уламывать, как иных «революционеров». Он сразу сказал, что денег даст. Объяснил, как разыскать в Москве Марию Федоровну Желябужскую, сообщил пароль. Петр Ананьевич уже бывал однажды у этой очень красивой молодой дамы, супруги крупного московского чиновника, действительного статского советника, но что-то в тоне Максима Горького помешало ему сказать об этом. У Марии Федоровны и были получены те семь тысяч рублей, в которых нуждался Оргкомитет…

Председателем съезда был избран Плеханов, вицепредседателями — Ленин и Красиков. Члены бюро заняли места у стола. Георгий Валентинович — в центре; Владимир Ильич, положив перед собой неизменный свой блокнот, — слева от председателя; Петр Ананьевич — справа.

Мартов сидел рядом с Засулич, Аксельродом, Потресовым, и по лицу его угадывалось, что он глубоко уязвлен. Петр Ананьевич понимал его состояние и даже сочувствовал ему отчасти. Впрямь ведь у Мартова куда большие заслуги перед социал-демократией, нежели у него, Красикова. В бюро съезда делегатам, считал он, следовало бы избрать Мартова.

Впрочем, после первого заседания покинули «конференц-склад» — так окрестил его Плеханов — и отправились в «социалистический ресторан» (существовали в Брюсселе и такие) в отличном настроении, словно ни у кого не было ни обид, ни огорчений.

И за столом в светлом людном зале ресторана сидели большой уединенной дружной компанией. Пили пиво из высоких тяжелых кружек, с аппетитом поглощали бифштексы. Все изрядно проголодались, Утром было не до еды. Заседать начали в три часа дня. Сейчас каждого из них впору было сажать за стол Гаргантюа…

Вели себя делегаты — все без исключения — весьма миролюбиво. Можно сказать, по-товарищески. Георгий Валентинович, душа общества, никого не терял из виду. Женщин одаривал комплиментами, над близкими друзьями добродушно подшучивал, менее знакомых — те очарованно внимали каждому его слову — подбадривал, вовлекая в общую беседу. Как и остальные редакторы «Искры», он сидел во главе стола. Они, шестеро, выделялись из массы делегатов, легко понимали друг друга. Глядя на этих людей, связанных многими месяцами совместной работы, да и не только, должно быть, редакционными делами, нельзя было и мысли допустить, что существует на свете сила, способная посеять рознь между ними. Правда, угадывалось все же, что тройке «стариков» — Плеханову, Засулич и Аксельроду — проще находить общий язык между собой, чем с «молодыми» — Лениным, Мартовым, Потресовым. Но кто бы мог подумать, что так скоро распадутся обе эти тройки?

Первый гром прогремел уже на следующем заседании. По докладу Оргкомитета было решено не приглашать на съезд заграничную группу «Борьба», стоящую на антиискровских позициях. С этим согласились все. Но вот выступил опоздавший к началу съезда Егоров и заявил, что ему не совсем понятно такое отношение к «Борьбе». Он попросил объявить перерыв для коротких переговоров с членами ОК.

Перерыв был объявлен. Делегаты моментально высыпали на улицу подышать, размяться, покурить. Красиков стоял с Лениным и Плехановым. К ним присоединились Бауман, Гусев, Шотман. Разговорились о товарищах, не попавших на съезд, хотя им более пристало быть здесь, чем иным делегатам, и уж во всяком случае более, чем Рязанову из «Борьбы». Вспомнили покойного Ванеева, сосланного на пять лет в Якутию Бабушкина. Ленин сказал Шотману:

— С ним вы подружились бы. Иван Васильевич тоже ведь питерский рабочий. Жаль, что его нет на съезде. Такие люди партии особенно нужны. Без Рязановых социал-демократия обойдется, а без рабочих — никак. Пролетарская партия не может существовать без рабочих в своих рядах. Не все здесь, к сожалению, это понимают.

Красикова взял под руку Попов-Розанов, докладчик Оргкомитета, делегат от «Южного рабочего», человек чрезмерно словоохотливый, с неприятной манерой тянуть собеседника за пуговицу.

— Вы нам нужны, — сказал он. — Решено провести внеочередное заседание ОК.

— Какое заседание?

— Пойдемте, прошу вас.

У окна в опустевшем «конференц-складе» оживленно беседовали несколько человек. Петр Ананьевич рассмотрел Егорова, дородную Александрову, Королеву, как называли ее между собой члены ОК, бундовца Портного. У Егорова в руке белела бумага. Он шагнул навстречу Красикову:

— Хорошо, что пришли. Будьте любезны сказать, как вы отнесетесь к приглашению Рязанова, скажем, с совещательным голосом?

— Если к вам на чай — возражать не стану.

— Вы изволите острить. А момент очень серьезный. По мнению членов Оргкомитета, здесь должны быть представлены все направления социал-демократии. Трибуна съезда должна быть открыта товарищам…

— Чьим товарищам?

— Нашим. Всем. Не допускать к ней только потому, что кто-то не согласен с «Искрой», недемократично и просто непорядочно.

— Съезд по этому поводу высказался определенно.

— И тем не менее мы от имени ОК намерены настаивать на пересмотре этого решения.

— От вашего имени. Но не от моего.

— Остаться при особом мнении — ваше право. Но воле большинства, товарищ Павлович, придется подчиниться.

— Со вчерашнего дня я подчиняюсь только воле съезда.

— И они еще имеют дерзость говорить о партийной дисциплине! — Александрова не в силах была сдержать раздражения.

Драка из-за «Борьбы» началась давно, когда Оргкомитет обсуждал список организаций и лиц, приглашаемых на съезд. Еще там, в Харькове, Красиков занял непримиримую позицию. Он утверждал, что группа, отвергающая теоретические, тактические и организационные принципы «Искры», может лишь усложнить и без того трудное дело воссоздания партии. Пригласить «Борьбу» на съезд значило бы заведомо идти на риск провала всей работы. Вопреки возражениям «рабочедельцев» и бундовцев ему удалось тогда настоять на исключении «Борьбы» из списка.

После перерыва слово получил Попов и довел до сведения делегатов, что на заседании Оргкомитета только что было постановлено пригласить на съезд с совещательным голосом товарища Рязанова.

Дела Оргкомитета, разумеется, не могли быть безразличны Петру Ананьевичу. Более полугода вся его жизнь, все мысли вращались вокруг ОК, второго после «Искры» учреждения, созданного социал-демократами для возрождения российской партии. И даже здесь, в Брюсселе, он весьма ревниво воспринимал отношение товарищей к плодам работы ОК. Но со вчерашнего дня, когда с открытием съезда члены Оргкомитета сделались просто делегатами, стремиться навязать съезду волю прекратившего свое существование ОК, особенно если эта воля противоречила решению большинства делегатов, было, по его мнению, опасным давлением группы лиц на съезд. Тем более что группа эта состояла преимущественно из противников «Искры».