Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах

• Название: Оскар Уайльд и смерть при свечах
• Автор: Джайлз Брандрет
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04684-8

Лондон, 1889 год. Оскар Уайльд — знаменитый поэт и драматург, остроумный рассказчик, перед талантом которого преклоняется вся Европа. Однажды Оскар Уайльд обнаруживает в темной и душной комнате, в свете свечи обнаженное тело шестнадцатилетнего юноши Билли Вуда. Уайльд не может забыть об этом жестоком убийстве и вместе со своим другом Артуром Конаном Дойлом принимается за расследование преступления. Оскар Уайльд обладает талантом детектива и вхож в самые разные круги викторианского Лондона: от богемного полусвета до криминальных сообществ, что в дальнейшем сыграет решающую роль в раскрытии серии необъяснимых преступлений.

В классическом детективе с мастерски закрученным сюжетом блестяще воссоздана атмосфера Лондона конца XIX века, а также талантливо и остроумно «воскрешен» сам Оскар Уайльд — одна из величайших личностей викторианской эпохи.

---

Оскар взял пакет, который все это время держала в руках Констанция, и вручил его пожилому художнику.

— Что это? — осведомился Апторп.

— Подарки на крещение, — ответил Оскар, — для Фреда и Гарри. Вы ведь помните? Портсигары. Вы передадите их от меня? С любовью.

Глава 28 Эпилог

— Я глупец, Оскар.

Часы в клубе «Албемарль» пробили семь. Мы с Оскаром сидели в курительной комнате по разные стороны камина друг напротив друга; огонь едва горел, однако потрескивание и запах дерева успокаивали, как и холодное шампанское. Был воскресный вечер, и клуб почти опустел. Нас с привычным подобострастием обслуживал Хаббард, однако он сразу понял намек (вместе с полусовереном Оскара) и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Она меня не любила, Оскар.

— Она вас не любила, Роберт.

— И все же сегодня, несколько часов назад в ее комнате на Бедфорд-Сквер, я лежал в ее объятиях. Это было волшебной сказкой.

— Несомненно.

— Сказкой, ставшей былью! Все было наяву. Это произошло. О, как она занималась любовью, Оскар… Это невероятно!

— Не сомневаюсь. Если поэт оказывается отравителем, это никак не влияет на его стихи.

— Но она меня не любила, и теперь я это понял. Она меня использовала. Все пять месяцев использовала меня…

Оскар откинулся на спинку кресла, разглядывая пурпурный плюмаж дыма, поднимающийся над его турецкой сигаретой.

— Да, вы правы, — с мягкой улыбкой сказал он, глядя на меня из-под полуприкрытых век. — Бедный Роберт!

— Но сегодня днем, когда мы лежали рядом, разве тогда она меня использовала?

— В Англии беременную женщину не могут отправить на виселицу… — задумчиво проговорил Оскар.

— Вы же не думаете, что она!.. — воскликнул я.

— Сомневаюсь, что ее повесят, — продолжал Оскар, не обратив на мои слова ни малейшего внимания. — В конечном счете она лишь женщина, несчастная женщина, оскорбленная и униженная извращенцем, которого, как ей казалось, она любила. Она убила любовника своего жениха, но в Олд-Бейли[111] это не считается преступлением, караемым смертной казнью. Кое-кто даже скажет, что она оказала государству услугу!

— Однако она оказала услугу мне, — со страстью сказал я, наклоняясь к Оскару. — Я получил превосходный урок. Я никогда больше не буду так любить!

— О Роберт! — воскликнул он. — Вы будете и вы должны! Пусть любовь всегда живет в вашем сердце! Жизнь без любви подобна лишенного солнца саду, где увяли все цветы. Когда ты знаешь, что любишь и любим, жизнь обретает удивительные краски. Человек всегда должен быть влюблен, Роберт. Всегда.

— Но то, что произошло сегодня… я верил в ее любовь, а на самом деле…

— Да, между актом любви и грехами плоти существует важное различие. Любовь это всё грехи плоти — ничто… Мой друг Джон Грей представляется мне экспертом в данном вопросе. Быть может, вам следовало посоветоваться с ним.

Я осушил свой бокал.

— Не говорите мне о Джоне Грее! — вскричал я. — Я совершенно его не понимаю. Как он и Фрейзер… У меня нет слов.

Оскар выбросил сигарету в камин и тут же закурил новую.

— Когда речь заходит о Фрейзере и Джоне Грее, Роберт, боюсь, здесь моя вина.

— Что вы хотите сказать?

— Я должен был получить доказательства, хотел знать наверняка, что Фрейзер любитель мужчин. И чтобы вы стали моим свидетелем. Сегодня утром, как вы помните, я посетил мессу в соборе Святого Патрика на площади Сохо. Должен признаться: я отправился туда не только для того, чтобы облегчить душу, я рассчитывал встретить Джона Грея и не ошибся в своих ожиданиях. Я попросил Джона об одолжении, зная, что он не откажется.

— От чего не откажется?

— Я попросил Джона Грея соблазнить Эйдана Фрейзера.

— Что? — Я покачал головой, не веря своим ушам.

По губам Оскара пробежала дразнящая улыбка.

— Я рассчитывал, что это будет совсем просто, — продолжал Оскар. — Так и вышло. Когда Эйдан Фрейзер проснулся на следующее утро, он ощутил такую свободу, какой не ведал в течение многих месяцев. Беллотти мертв, О’Доннел мертв, и дело закрыто. Наконец он мог жить дальше. Настал день праздника — канун дня святого Эйдана. Когда я на мессе встретил Джона Грея, я попросил его немедленно послать записку Фрейзеру и предложить тому встретиться в два часа дня на Каули-стрит. Я сказал, чтобы Джон взял с собой свечи и благовония в надежде, что Фрейзер захочет вместе с ним воспроизвести таинство, которым он насладился с Билли Вудом…

— И Джон Грей сделал, как вы попросили? Он выполнил вашу «просьбу». Но почему?

— Потому что он меня боготворит!

— Он вас боготворит? — потрясенно повторил я.

— Это странно, я согласен, Роберт, но так оно и есть! — Оскар рассмеялся и наклонился ко мне. Из кармана пальто он вытащил письмо и передал мне. — Почитайте, — предложил он, — почитайте, Роберт! Оно от Джона Грея, адресовано мне, я получил его на Тайт-стрит в первый день нового года. Фиолетовые чернила, кремовая бумага, но чувства предельно вульгарные. Читайте!

Я прочитал.

«С первой нашей встречи я был словно одержим вами. Вы имели какую-то непонятную власть над моей душой, мозгом, талантом. Я обожал вас. Стоило вам заговорить с кем-нибудь, и я уже ревновал к нему. Я хотел сохранить вас для себя одного и чувствовал себя счастливым, только когда вы бывали со мной».

Там было еще много разного — очень много! — всё в таком же ключе. Я вернул письмо моему другу, который аккуратно его сложил, легко коснулся губами и спрятал в карман.

— Красиво написано, вы согласны? С разрешения Джона я включил это, слово в слово, в работу, которую пишу для Стоддарда. Мой герой, Дориан Грей, «создан для обожания». А если верить Джону Грею, я тоже!

— Он очень странный молодой человек, — пробормотал я, делая большой глоток шампанского.

— Он красив и поклоняется мне, Роберт. Он искал меня, чтобы обожать! И теперь, когда он меня нашел, он не может со мной расстаться. Вы помните мои посещения тридцати семи моргов столицы? Я ходил туда не один, как говорил вам, Роберт. Джон Грей меня неизменно сопровождал. Да благословит его Господь — чем больше он сопровождал меня в поисках тела, тем сильней жаждал справедливости для Билли Вуда. В конце концов, он решил доказать верность мне и самостоятельно раскрыть это преступление! Такой дар он собирался возложить на мой алтарь.

— Неужели это возможно?

— О да, Роберт, в дни увядших желтых листьев моей дряхлости я смогу сказать: «И меня когда-то боготворили!» Когда вы заметили Джона Грея на железнодорожной станции в Эшфорде, скрывшегося в соседнем вагоне, он направлялся в Бродстэрс, чтобы поговорить с Сюзанной Вуд. Он проводил собственное расследование. Конечно, мы его опередили. Мы первыми встретили мать Билли. Тайная миссия Джона Грея провалилась. Он заметил нас на платформе вместе с миссис Вуд и не осмелился выйти из поезда, опасаясь себя выдать. Бедный мальчик, ему пришлось проделать путь до Фолкстоуна — и все зря!

— А сегодня он был готов совершить отвратительный акт с Фрейзером — ради вас?

— Да, но он признался, что и сам чувствует непонятное влечение к Фрейзеру. И оба испытывали слабость к свечам и ладану — к пресуществлению и Риму. Они были, как сказал бы Беллотти: «хлеб и масло».

— «Хлеб и масло»?

— В сущности, если учесть скромное происхождение Джона Грея, правильнее сказать: «хлеб и жир». Понимаете, Роберт, они подходили друг другу. Джон Грей с радостью согласился сыграть роль Беатриче для Фрейзера-Данте!

— Да, Оскар, — сказал я, вновь наполняя наши бокалы. — Я вас понял.

— Я счастлив знакомством с Джоном Греем и не жалею, что судьба свела меня с Эйданом Фрейзером. Именно вы, Роберт, и я хочу, чтобы вы это знали, помогли понять Фрейзера и раскрыть дело…

— Я?

— Да, вы, Роберт Шерард, мой друг, когда вы сказали мне, что решили в новом году следовать за своим сердцем, куда бы оно вас ни привело. Именно так и поступал Фрейзер, в буквальном смысле слова. В его жизни главное место занимала страсть, Эйдан Фрейзер безумно любил Билли Вуда. Прошедшие пять месяцев меня многому научили. Нет, Роберт, я не жалею, что занимался этим делом…

— Оскар, — проговорил я, откидываясь на спинку кресла с бокалом шампанского в руках и размышляя о том, наберусь ли я смелости задать ему вопрос, который давно хотел задать. — Вы так и не рассказали мне, почему оказались в доме номер двадцать три по Каули-стрит в тот день, в конце августа.

Он нахмурился.

— Я же несколько раз вам говорил, Роберт. У меня была назначена встреча с ученицей, юной леди…

— Юной леди?

— Да, юной леди, моей крестницей.

— Вашей крестницей? Я не знал, что у вас есть крестница! Неужели это правда, Оскар? Или ваша крестница еще один плод вашего необыкновенного воображения, как и ваши многочисленные тетушки?