Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах

• Название: Оскар Уайльд и смерть при свечах
• Автор: Джайлз Брандрет
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04684-8

Лондон, 1889 год. Оскар Уайльд — знаменитый поэт и драматург, остроумный рассказчик, перед талантом которого преклоняется вся Европа. Однажды Оскар Уайльд обнаруживает в темной и душной комнате, в свете свечи обнаженное тело шестнадцатилетнего юноши Билли Вуда. Уайльд не может забыть об этом жестоком убийстве и вместе со своим другом Артуром Конаном Дойлом принимается за расследование преступления. Оскар Уайльд обладает талантом детектива и вхож в самые разные круги викторианского Лондона: от богемного полусвета до криминальных сообществ, что в дальнейшем сыграет решающую роль в раскрытии серии необъяснимых преступлений.

В классическом детективе с мастерски закрученным сюжетом блестяще воссоздана атмосфера Лондона конца XIX века, а также талантливо и остроумно «воскрешен» сам Оскар Уайльд — одна из величайших личностей викторианской эпохи.

---

— Вне всякого сомнения, мистер Беллотти.

Толстяк тяжело переместил вес с одной ноги на другую и задумчиво покачал головой.

— Внешность бывает обманчивой, — с коротким смешком сказал он.

— Несомненно, — откликнулся Оскар. — Всего хорошего.

Когда мы подошли к двери обезьянника, она, словно по волшебству, медленно распахнулась перед нами. Мы переступили через порог и увидели, что ее открыл карлик Беллотти. Уродливое существо смотрело на нас с плохо скрываемым презрением. Оскар бросил к его ногам шестипенсовик.

Когда мы подошли к воротам зоопарка, выяснилось, что нас ждет двухколесный кэб с распахнутой дверцей, перед ним застыл уличный мальчишка с симпатичным лицом, приветственно коснувшийся своей шапки, как и на Бейкер-стрит час назад. Когда мы сели в кэб, Оскар повернулся к мальчишке и сказал:

— Продолжай за ними следить, Джимми. Им нельзя доверять.

Кэб покатил в сторону города, а мальчишка помахал нам вслед.

— Кто это? — спросил я.

— Мой «шпион», — ответил Оскар. — Один из лучших.

Глава 16 «Посмотрите на постскриптум»

— Кто они такие, эти ваши «шпионы»? — спросил я, когда наш кэб с грохотом промчался через Кларенс-Гейт, выехал из Риджент-парка и покатил по Бейкер-стрит.

— Мальчишки с отзывчивым сердцем, вроде Джимми, — сказал он. — Уличные сорванцы, оборванцы, нищие — называйте, как пожелаете. Если сравнивать с сыновьями биржевых маклеров и государственных служащих, ребята ведут жизнь беспорядочную и необычную, но они отличные парни, мои «шпионы», работящие и честные.

— Они на вас работают? И вы им платите?

— Я даю им по шестипенсовику и слежу, чтобы они не ввязывались в неприятности. Они выполняют мои поручения: доставляют по городу послания, цветы, находят кэбы…

— И «шпионят» для вас?

Оскар улыбнулся.

— Когда возникает необходимость. Они мои вездесущие глаза и уши, Роберт, и, самое главное, ноги. Как вы знаете, я не склонен к длительным прогулкам. Я создан для другого. А эти парнишки ловкие и быстрые. Они за сорок минут могут раскинуть сеть по всей столице. Каждый из них мой Ариэль.[71]

— И сколько же их всего?

— В Лондоне? Может быть, дюжины две, но не больше тридцати. Я считаю их своими истинными друзьями. Конан Дойл обеспечил Холмса такой же бандой юных помощников, но первому идея использовать их пришла в голову мне. Едва ли будущие поколения оценят по достоинству мою изобретательность, если только вы об этом не позаботитесь. Вы мой ангел-секретарь, Роберт. Моя репутация зависит от вас.

Оскар не вел дневник, но знал, что его веду я, и всячески меня поддерживал. Он любил повторять, что свою гениальность он сумел вложить в свой образ жизни, но в свои работы — только талант, и что он рассчитывает на меня и на мой дневник, — в нашу задачу входило показать всю полноту его дара.

Я серьезно относился к возложенной на меня миссии. К примеру, когда мы расстались после встречи с Жераром Беллотти, я первым делом отправился домой, чтобы описать наше утреннее приключение. Следует признать, что в те годы, когда мы с Оскаром много времени проводили вместе, мой дневник являлся в равной мере описанием и моей жизни, и жизни Оскара. И в этом нет ничего удивительного, ведь он представлял собой намного более значительную фигуру, чем я.

Перечитываю свой дневник за январь 1890 года — что мне удалось сделать за этот месяц? Почти ничего. Получается, что все мои дни были посвящены мисс Сазерленд. А вечера — до нашей традиционной встречи с Оскаром в одиннадцать часов в клубе «Албемарль» — оставались почти пустыми. Обычно я обедал в своей комнате, потом около часа бродил по улицам Блумсбери и Сохо. Изредка я позволял себе выпить кружку пива в баре на Ченис-стрит. Дважды побывал в театре (посмотрел пантомиму в «Друри-Лейн» и вместе с Оскаром — восстановленный фарс Г. Дж. Байрона[72] в «Крайтерионе»). Однажды вечером, как написано в дневнике, я пригласил молодую леди по имени Люси (о которой ничего не могу вспомнить) в сельскохозяйственную выставку, где мы наблюдали, как американский ковбой на лошади соревнуется с французским велосипедистом на «пенни и фартинге».[73] (Я посчитал эту прогулку «дорого обошедшейся неудачей»; новизна зрелища быстро приелась, а Люси весь вечер объясняла мне, что ее брат будет очень недоволен, если она не вернется домой к половине одиннадцатого.)

За тот же период времени Оскар, согласно моему дневнику, обедал вне дома двадцать шесть раз из тридцати одного. Он проводил свои вечера в компании выдающихся людей того времени, поэтов, драматургов, политиков, актеров и актрис, мужчин и женщин, чьи имена спустя полвека все еще сохраняют свою значимость, а утром и днем работал за письменным столом Томаса Карлейля, писал, наслаждался прекрасными книгами и размышлял. За этот месяц я не написал ни одной достойной строчки (и не открыл ни одной достойной книги, если не считать «Праздные мысли праздного человека» Джерома К. Джерома), Оскар же читал (я могу утверждать это с уверенностью) Гёте, Бальзака, Бодлера, Платона, Петрарку и Эдгара Аллана По, успел написать две статьи, одну лекцию, три поэмы, план пьесы (для Джорджа Александера[74]) и десять тысяч слов для «Портрета Дориана Грея».

Оскар открывал новые горизонты дела, которому посвятил жизнь. (Однажды он провел все утро, решая, где следует поставить запятую в одном абзаце, затем потратил остаток дня, чтобы ее изъять, один из его любимых jeux d’esprit.[75]) Когда мы встречались, он всегда сначала спрашивал о моих успехах и лишь потом рассказывал свои новости. После того, как мы в одиннадцать часов выпивали по вечернему бокалу шампанского, он спрашивал: «Как сегодня поживает мисс Сазерленд? Она все еще хороша? Вам по-прежнему нравится проводить с ней время? Она не стала более сговорчивой?» Он вел себя так, что я не сомневался: ему действительно интересно, что со мной происходит. Оскар обладал удивительным даром смотреть в глаза собеседнику, у которого в этот миг возникало ощущение, будто он интереснее для него, чем весь остальной мир.

Обычно, после того, как мы в течение пяти минут обсуждали Веронику (и ее возмутительную способность одновременно обнадеживать и отталкивать), Оскар небрежно упоминал Эйдана Фрейзера. Говорила ли что-нибудь мисс Сазерленд о своем женихе?

— Нет, мы никогда о нем не говорим. Ведь он ее жених, вы же понимаете?

— Конечно, конечно, но неужели вы его не видели?

— В коридоре, когда проходил мимо.

— Да… и что?

— И ничего, Оскар. Фрейзер со мной поздоровался. Ничего больше. Он не спрашивал про вас. И не упоминал о нашем деле.

— Нашем деле! — взорвался Оскар. — Теперь это его дело! И он, кажется, собирается скрывать от нас, как идет расследование.

Однажды вечером в середине января (в тот день мы отправились посмотреть фарс Байрона в «Крайтерион») Оскар сказал мне:

— Роберт, вам не кажется любопытным, и более того, странным или даже извращенным, что наш друг Фрейзер, с которым вы встречаетесь два, а то и три раза в неделю, никогда не упоминает о расследовании убийства Билли Вуда? Исследовал ли он отсеченную голову несчастного юноши? Встретился ли с О’Доннелом? И беседовал ли с Беллотти? Он знает о нашем интересе к этому делу. Однако видит вас и молчит!

— Я не нахожу такое поведение странным или извращенным, Оскар. Мне кажется, дело в профессиональной гордости. Он хочет раскрыть тайну в соответствии со своими представлениями и на собственных условиях. Так мне сказала Вероника.

Оскар нахмурился.

— В самом деле? Я думал, она не обсуждает с вами Фрейзера…

— Мы не обсуждаем Фрейзера-жениха. Упоминать же Фрейзера-из-Скотланд-Ярда дозволено.

Оскар цинично приподнял бровь.

— Вам не кажется странным, что Фрейзер вас терпит? Ведь вы его соперник?

Конечно, я задавал себе такой вопрос, но мне не хотелось на него отвечать.

— Не думаю, что Фрейзер видит во мне соперника, — быстро ответил я. — Он много работает и всячески показывает, что благодарен мне за то, что я развлекаю Веронику, пока он занят.

Оскар пробормотал что-то невнятное, но я видел, что мой ответ не показался ему убедительным.

— Я бы сказал, что Фрейзер-жених и Фрейзер-из-Ярда выглядят подозрительно доверчивыми. Он не спрашивает у вас о ваших намерениях относительно своей невесты, не задает вопросов о кольце, которое я снял с пальца жертвы…

— Он хочет сам разобраться в этом деле, — напомнил я.

— Да, возможно… в некотором смысле, привлекательная перспектива. — Казалось, эта мысль позабавила Оскара. Он бросил очередной окурок в камин. — А сама мисс Сазерленд не задает вам вопросов о наших успехах в расследовании? — спросил он.

— Задает, — ответил я. — Но не беспокойтесь, я веду себя осмотрительно.

— И совершенно напрасно, Роберт. Вы можете свободно рассказывать мисс Сазерленд все, в особенности если это поможет вам сорвать еще один поцелуй. Я рад слышать, что ей интересно. «Наше дело», как вы его называете, превратилось в единорога в углу гостиной: все о нем знают, но никто не говорит. — Оскар принялся похлопывать себя по карманам, словно что-то искал. — Сегодня я получил длинное письмо от Артура Конана Дойла — десять страниц, аккуратным эдинбургским почерком! — и ни одного слова об убийстве Билли Вуда. — Оскар нашел письмо и помахал им передо мной. — Артур подробно расспрашивает о моих «шпионах», но об убийстве молчит! Две недели назад у меня в доме он в собственных руках держал отсеченную голову юноши, сегодня же пишет мне, чтобы поведать о своих намерениях написать новую историю о Шерлоке Холмсе, и in extenso[76] сообщить, что погода в Саутси на удивление мягкая для этого времени года! Нет, Роберт, тут что-то не так.