Ф. Гвинплейн Макинтайр - «Если», 2002 № 11

• Название: «Если», 2002 № 11
• Автор: Ф. Гвинплейн Макинтайр
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Ф. Гвинплейн Макинтайр. В НЯНЬКАХ У КОТИКА ШРЁДИНГЕРА, рассказ

Олег Дивов. ПАРАНОИК НИКАНОР, рассказ

Вернисаж

*Вл. Гаков. ПО ШОМБУРГСКОМУ СЧЕТУ (статья)

Чарльз Шеффилд. НЕЗАКОННАЯ КОПИЯ, рассказ

Родриго Гарсиа-и-Робертсон. СУДОВЫЕ КРЫСЫ, повесть

Сергей Дерябин. КОМПЬЮТЕР В ГОЛОВЕ (статья)

Андрей Саломатов. ПОСТОРОННИЕ, рассказ

Марина и Сергей Дяченко. СУДЬЯ, рассказ

Видеодром

*Тема

--- Дмитрий Караваев. НАШЕСТВИЕ ЧЛЕНИСТОНОГИХ (статья)

*Рецензии

*Экранизация

--- Вячеслав Яшин. РОК-Н-РОЛЛ ИЗ СКЛЕПА (статья)

*Дебют

--- Андрей Щербак-Жуков. ПОДОЖДЕМ ЛЕТ ДЕСЯТЬ (статья)

Уолтер Йон Уильямс. МИР ПАПОЧКИ, рассказ

Майкл Суэнвик. ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ БРОНТОЗАВРА, рассказ

Дмитрий Володихин. ХУТОРЯНЕ (статья)

Рецензии

Валентин Волчонок. ГАПОЛОГИЯ (статья)

Экспертиза темы // Авторы: Игорь Нагаев, Владислав Крапивин, Эдуард Геворкян

Владимир Борисов. СЫН НЕБА (статья)

Курсор

Personalia

_{Обложка Игоря Тарачкова к повести Родриго Гарсиа-и-Робертсона «Судовые крысы». Иллюстрации: А. Балдин, С. Голосов, А. Филиппов, И. Тарачков, В. Овчинников, О. Дунаева, А. Шомбург}

   

 

---

Я почему-то вспоминаю ту девицу, что являлась ко мне не так давно под видом борца с тараканами. «Если я не убью вас из-за денег, убьют меня из-за денег»… Я надеюсь, что ее все-таки не убили. Но у меня портится настроение; очарование цистерны скрадывается. Я потерял душевный покой.

Моющий раствор ревет, вырываясь из сопла — Рут выдал максимальный напор. Я поднимаю красный шланг выше, чтобы струя достала до круглого потолка, чтобы смыла налипшие на него мутные кристаллы. В этот момент моя левая нога теряет опору; чтобы удержаться, я хватаюсь за стену, и острый шип застывшего реактива пробивает перчатку.

Я роняю шланг и зажимаю разрыв правой рукой. Время вытягивается в ниточку; герметичность полностью нарушится секунд через десять — пятнадцать. Кислота проест внутренний слой перчатки на «раз-два».

— Наверх! — ору я в динамик, вовсе не уверенный, что Рут не отключил связь, как я сам ее часто отключаю. И дергаю за аварийный шнур — сам плохо понимая, зачем. Инстинктивно.

Полторы секунды уже прошло. Начинаю выбираться сам; баллон, шланги, все мое оборудование мешает мне. В пятнадцать секунд не уложиться никак.

Я думаю, что теперь Рут сможет бросить и завод, и жену и уехать куда глаза… и ничего тут не видеть и не… Конечно, Рут не даст себя обвести какому-нибудь Шефу. Тот и хотел бы поделить награду пополам — но Рут…

— Судья? Что?

Это динамик.

— Наверх, — говорю я. — Порыв.

И замолкаю. Мне немножко стыдно.

…Выложит на стол перед моим соседом, на тот самый стол, где мы вчера пили чай, выложит очень чистый полиэтиленовый пакет… с драгоценным содержимым…

У меня еще секунд десять. О чем бы мне подумать? Не о Лидии же… Может быть, о старушке из дома напротив?

В ушах у меня нарастает шум. Это ревут трибуны. Номер десять подлетает ко мне, он разъярен, он кричит, что «вне игры» не было и что я кретин. Тогда я четким, почти военным движением вынимаю из нагрудного кармана желтую карточку… Поднимаю ее над головой и над полем, а трибуны ревут, ревут, ревут…

— Судья? Судья?

Я лежу на спине в луже дезактиватора. Надо мной прожектор и немного — звезды; Рут стоит рядом на четвереньках, и лицо у него вытянуто в стружку:

— Ты… чего? Как ты напоролся? Ты совсем чуть-чуть порвался, а то я бы не успел… Проверь руку — рука цела? Как ты напоролся, козел, ты же сто лет уже работаешь?!

— Что случилось? — спрашиваю я, не поднимаясь.

— Ты меня спрашиваешь, что случилось?! Твой труп был бы сейчас здесь! Твой! Ты хоть понимаешь, свинья?

— Ты. Меня. Вытащил, — говорю я. Каждое слово — будто площадь, полная народу. Или ревущий стадион.

— Ну да, — говорит Рут и вращает глазами, как Отелло в пьесе. — Лебедку смазал только вчера. Я так перепугался из-за тебя, козла, я тебя вытащил, а ты — в отрубе… Я тебя дезактиватором… Антидот вколол на всякий случай…

— Разве… — говорю я слабо. Перевожу дыхание; он хмурится, будто я заставляю его читать по-японски. И я вдруг закусываю язык крепко, чуть ли не до крови.

— Ну совсем будто сопляк, — продолжает он причитать. — На такой простой бочке… Вот тебе блондинки, вот тебе отпуска… Квалификацию к черту потерял… Идиот ты, как есть, козел безрукий. Придурок…

Я смотрю на небо и почти не вижу прожектора.

Только звезды. □

ВИДЕОДРОМ

НАШЕСТВИЕ ЧЛЕНИСТОНОГИХ

В нынешнем году нашего зрителя стали одолевать насекомые и паукообразные. На большом экране объявились «Человек-паук», «Человек-мотылек» и «Царь скорпионов», в темном углу сплели свою паутину «Арханид» и «Пауки-2». Словно чувствуя прикосновение колючих лапок и шуршащих крыльев, кое-кто стал нервно вздрагивать…

На самом деле слухи о новом нашествии беспозвоночных оказались сильно преувеличенными. В «Царе скорпионов» — приквеле знаменитой «Мумии» — насекомые мелькнули только на самой обочине сюжета и, наградив чудодейственной силой и титулом героя Дуэйна Джонсона, практически не вмешивались в его славные подвиги. «Человек-мотылек» — это скорее мистический символ, чем полноценный персонаж фантастической реальности. Герой новой экранизации комикса С. Ли и С. Дитко, Человек-паук из одноименного блокбастера Сэма Рэими, на деле оказался единоутробным братом Супермена и Бэтмена, то есть типичным представителем условно-сказочной стихии, чья генетическая связь с пауками-мутантами придумана для оправдания эффектных прыжков и пробежек по стенам и крышам небоскребов. К тому же это герой положительный, борец за справедливость, бояться которого не стоит. Так что, по сути дела, все новое нашествие свелось к двум второсортным триллерам о борьбе с гигантскими пауками-мутантами, снятым при равном дефиците денег и свежих идей в копродукции с Болгарией и Мексикой. Как тут не вспомнить незабвенные 50-е, когда от топота жукоглазых монстров дрожала земля и по тревоге поднимались эскадрильи бомбардировщиков!

ОТКУДА ОНИ ПРИШЛИ?

В отличие от историй о привидениях, вампирах и космических пришельцах, сюжеты о фантастических насекомых (простоты ради причислим к ним и пауков) опирались на наблюдения за сообществом реальных живых существ, которое насчитывает не менее миллиона видов. Интригующим моментом для фантастики стала, во-первых, изумительная организованность их огромных популяций. Большой рой или муравейник представляют собой подобие примитивной цивилизации с коллективной стратегией и строгой иерархией. Во-вторых, являясь искусными строителями, охотниками и навигаторами, обладая- изощренным аппаратом для восприятия и передачи информации, насекомые начисто лишены индивидуального «характера» и эмоций, то есть в них как нельзя лучше выражена столь плодотворная для фантастики идея «механического разума». И наконец, третье обстоятельство — пожалуй, решающее с точки зрения кино: странный, устрашающий и порой отталкивающий облик насекомых — их мощные челюсти, жала, фасетчатые глаза, крылья, усики-сяжки, хитиновая броня — без особого труда позволял представить их в роли кошмарных монстров[16]. Умея скрывать истинные масштабы изображаемого, кинематограф уже в свои младенческие годы мог показать лилипута исполином: снятая на камеру схватка фаланги и скорпиона (1900) казалась зрителю поединком доисторических чудовищ. Этот эффект сохранил притягательность до наших дней — вспомним похожие эпизоды в комедии «Дорогая, я уменьшил детей» (1989), где уменьшенные герои вчетвером разъезжают на муравье.

Увеличить скорпиона или муравья хотя бы до размера крупной собаки было очень соблазнительно: правдоподобие такого чудовища щекотало нервы даже самого хладнокровного зрителя (не важно, что в реальности подобное существо не только не смогло бы передвигаться на своих тонких конечностях, но даже дышать своими слабыми трахеями). Однако как объяснить такой невероятный рост? В фильмах-сказках все просто, в любой пещере может обитать гигантский паук с паутиной прочнее корабельного каната, как, например, в «Багдадском воре» (1940). Фантастическому триллеру требуются «научные» мотивировки. И вот в начале 50-х они нашлись — вместе с паническим страхом перед радиоактивными мутациями.

Нашествия мутантов ожидали с пустынных плато в Неваде и Нью-Мексико, где зашкаливают дозиметры. В фильме Гордона Дугласа с тревожно-коротким названием «Они» (1954) зараженная радиацией пустыня порождает полчища гигантских муравьев. Их травят ядовитым газом, бомбят с самолетов, но безуспешно — уцелевшая пара дает новое потомство, которое устремляется в города юго-западных штатов. Кульминацией борьбы с дьявольским нашествием становится схватка в канализационных коллекторах Лос-Анджелеса.

Кассовый успех фильма дал понять, что к первой популяции насекомых-мутантов зритель отнесся с подобающим доверием. Убедительно выглядели не только пустынные пейзажи, но и сами муравьи — не увеличенные кукольные миниатюры, а созданные в натуральную величину чучела, оживленные мастером спецэффектов Ральфом Эйерсом. Воображение публики подогревалось былями и небылицами о нашествиях термитов, оставлявших безлюдными целые поселки. Кроме того, такой сюжет предлагал прозрачные аналогии с советским ядерным ударом и последующим вторжением армии «бездушных захватчиков».

Новые атаки не заставили себя долго ждать. В 1955 году Голливуд при помощи режиссера Джека Арнольда выпустил на волю исполинского тарантула («Тарантул»). Вскормленный чудодейственными белками, этот мохнатый паук достигал размеров трехэтажного дома и бесчинствовал на ранчо Аризоны. Монстр был уничтожен напалмом в результате смелой атаки бомбардировщиков.

Там, где не справлялась авиация, приходили на помощь танки. В «Черном скорпионе» (1957) Эдварда Людвига из подземных пещер выползли шестиметровые скорпионы, потревоженные извержениями мексиканских вулканов. Двигаясь по пустынному шоссе, такое хвостатое чудовище напоминало БТР и легко сталкивало с рельсов пассажирский поезд. С помощью бычьих туш гадов заманили внутрь арены стадиона и расстреляли из башенных орудий. Над внешним обликом мутантов и их движениями поработал создатель знаменитого Кинг Конга Уиллис О'Брайен.