Академия исторических наук - От солдата до генерала: воспоминания о войне

• Название: От солдата до генерала: воспоминания о войне
• Автор: Академия исторических наук
• Издательство: Академия исторических наук
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903076-13-0

В настоящем томе публикуются воспоминания советских воинов-интернационалистов Афганской кампании 1979–1989 годов, подготовленные в рамках целевой программы Академии исторических наук. В томе представлены в авторской редакции воспоминания 42-х ветеранов г. Москвы, участвовавших в этой войне.

Эта книга является источником для научных исследований, бесценным материалом при подготовке новых учебных пособий и литературных произведений, а также полезной людям, интересующимся военной историей.

Многотомник является некоммерческим изданием и распространяется по установленному Академией перечню получателей. Первыми получателями являются ветераны-авторы статей и их студенты-помощники, организаторы и преподаватели университета, а также библиотеки университетов, школ и организаций. По четыре экземпляра предназначены для передачи бесплатно в каждый регион России — по одному экземпляру в библиотеки музея, университета, ветеранской организации и главы исполнительной власти субъекта Российской Федерации. Предусмотрены бесплатные экземпляры для библиотек руководителей государств и зарубежных университетов. 100 экземпляров передаются ветеранам для вручения музеям подшефных школ, а также студентам — для вручения музеям учебных заведений, в которых они еще учатся или уже закончили. Начиная с 7-го тома, книга издается в 1000 экземплярах.

На Web-странице www.ainros.ru Академии исторических наук размещаются все тома для бесплатного чтения и копирования.

Издание тома осуществлено на средства Муниципального образования «Басманное» в городе Москве (Руководитель Мороз Ивисталина Васильевна)

---

В первый раз подорвался, когда ехал на БТР. Спасибо конструкторам этих машин, сколько они спасли жизней! Энергия взрыва просто рассеивалась по корпусу, и не доходила до солдат. Тогда же задержали пакистанскую разведчицу. Она на мотоцикле передвигалась.

На второе августа — День десантника, поздравили нас праздничным обедом и концертом. Но праздник праздником, а война войной, так что на следующий день мы уже опять выполняли боевые задачи. Тогда шла переброска гаубиц из СССР в Кабул, для усиления артиллерийских батарей. Я вместе со своим отделением были в охране конвоя. Колонна вошла в ущелье, тут то все и началось. Из засады по нам открыли ураганный огонь, зажали со всех сторон в окружении. Передвигались на БТР, вдруг взрыв. Попали из гранатомета. В итоге: контузия и многочисленные ожоги. Меня эвакуировали, как раненного. Потом товарищи рассказывали: бой был тяжелейшим. Вызвали ударные вертолеты, но они были бесполезны, начнут огонь — накроют врага, но положат и всех наших.

«Инструкторы» в Панджшерском ущелье

Постоянно натыкались на иностранных инструкторов. Чаще всего на американцев. Однажды захватили французских врачей на Панджшере. Один раз, прошли почти нос к носу от американцев — из-за неразберихи с диспозициями думали, что это наши же разведчики. А оказалось, что наша рота просто вырвалась вперед.

Панджшерское ущелье всегда было проблемой для нас. Весной его занимали наши войска, ставили туда отряды афганской армии, их то «духи» осенью и выбивали. Это ущелье было своеобразной республикой со своей собственной инфраструктурой. Когда мы занимали его, то нашли в тюрьме русский бушлат, но людей, как ни искали, не нашли. Скорее всего, их успели перевести в другое место.

Честно выполняли свой воинский долг

Я не считаю себя героем. Мы просто честно выполняли свой воинский долг. На том же Паннджере мое отделение шло впереди всех, практически ведя за собой атаку. Но это было желание помочь своим товарищам.

Теперь все это уже в прошлом. Многих уже нет в живых — война сильно подрывает жизненные силы. Мой родной 350-й пятидесятый воздушно-десантный полк собирается в Москве одиннадцатого февраля каждого года. Воспоминания постепенно стираются из памяти. Остается верить, что войн, все же со временем, не будет совсем.

Ноябрь 2008 года.

В подготовке текста воспоминаний оказали помощь Соловкин Андрей Андреевич, Щугорев Владимир Олегович, студенты 1-го курса факультета «Авиационная техника» Московского авиационного института (государственного технического университета)

Борисов Игорь Николаевич Задымился карман, скобу гранаты согнуло

Я родился 29 января 1960 года в Москве.

Закончил 8 классов в школе № 586, поступил в профессиональное техническое училище МГУПТУ № 153. Три года проучился там по специальности слесарь механосборочных работ. Пока учился, занимался спортом — борьбой дзюдо, ходил в военкомат на курсы парашютистов.

После окончания училища призвали в армию. 2 ноября по повестке явился в призывной пункт с вещами. Попал в учебное подразделение, учился на командира отделения. Полгода отучился, попал в 111-й Ошский полк Ферганской дивизии.

После отправили на сборы альпинистов. Готовилась серьезная акция на 50-летие Воздушно-десантных войск (ВДВ) с восхождением на пик Ленина, чтобы установить мемориальную доску. Нас готовили к четырем восхождениям, присвоили нам звание альпинистов-инструкторов 3-го разряда. Но в связи с тем, что войска ввели в Афганистан, акцию отменили. Не было восхождения.

В Афганистан нас ввели в июле 1979 года, в Баграм. Приземлились мы ночью. Непривычная местность, темно, люди военные ходят. Нас разместили в капонирах. Несколько дней жили так: плащ-палатка и рюкзак под голову.

Командир роты был у нас Ливенский Владимир Ильич. Меня поставили командиром отделения в 4-м взводе СПГ (станковый противотанковый гранатомет).

После того, как нас ввели в Афганистан, первым делом мы начали заниматься организацией обороны по охране Баграмского аэродрома. Начали рыть окопы. Организовывали опорные пункты. Начали заготавливать из глины кирпич и строить казармы. После того, как казармы построили, нам из Министерства обороны прислали кровати, матрасы, одеяла.

Первое время с мирным населением складывались дружеские отношения, за водой ездили на местную водокачку, продукты закупали на местном базаре, ничего не боялись.

Для маскировки нас переодели в летную форму, так как нельзя было десантным войскам находиться на территории другого государства. Тельняшки сказали не носить, но командир роты всем объявил: «Если придется в боевых действиях участвовать, чтобы все были в тельняшках! Если умирать — так десантником».

В другом подразделении в Афганистане служил мой друг, с которым мы вместе учились — Витя Ненаглядов. Призывались с ним в один день, учились в одной группе в училище, сидели за одной партой, жили в соседних домах. Вите не хватало 1 сантиметра роста для того, чтобы его взяли в ВДВ. Поэтому ходили в военкомат по моей повестке. Мне повестка — вместе в военкомат.

Случилось так, что в военкомат меня вызвали летом, а так как в период отпусков народу много по повесткам не явились, Ненаглядова включили в списки и направили на курсы парашютистов вместе со мной. После курсов — прямая дорога в ВДВ. Мы сделали первые три учебно-тренировочных прыжка с самолета АН-2.

Провожали нас 2 ноября 1978 года, собралось много друзей, знакомых, родственников. Утром — целая «демонстрация» шла.

Вместе с Витей попали в учебку, но в разные полки. После окончания меня оправили в Фергану, а его — в Чирчик. Последний раз мы виделись на аэродроме перед вылетом к месту дальнейшей службы. А когда уже вводили войска в

Афганистан, и расформировали Ферганскую дивизию, на базе от Чирчикского полка сделали десантно-штурмовую бригаду, в составе которой Ненаглядов входил Афганистан. Из Ошского полка один батальон отправили в Афганистан, а два — в Германию. В составе первого батальона я и вошел в Афганистан.

Перед Афганистаном, на территории учебного центра Ферганы, проводили специальную подготовку с лекциями психологи, рассказывали о нравах, обычаях, традициях афганцев, объясняли, что можно делать, а что нельзя, чтобы не нарушить отношения с местным населением.

Первое время на территории Афганистана служба сводилась в основном к несению караульной службы. Охраняли свою базу, бомбосклад, аэродром, радиолокационные станции и т. д.

После свержения Амина до весны было все относительно спокойно. С апреля начались боевые действия. Мы прочесывали кишлаки, искали места дислокации банд, проводили операции по перехвату караванов с оружием и боеприпасами.

14 апреля была крупномасштабная операция, где участвовали и десантники, и мотострелки. Тогда погиб Витя Ненаглядов, но я узнал об этом, только вернувшись домой. Один знакомый написал: «Будь осторожен, а то как Витька будешь…». Но конкретно никто ничего не говорил — родители позаботились, чтобы я не знал…

Мой друг Сережа Голиков после написал стихотворение.

Ох, сегодня выдался денек!
Я летаю бортстрелком на вертолете.
Измотался и до косточки продрог,
Холодный пот шипит на пулемете.
Вот левый крен — к прицелу я приник.
Но «нурсов» свист стрелять отбил охоту.
Перевернуло все, но в тот же миг
Со злостью рву гашетку пулемета.
А под крылом все те же «ФАБ-500»,
Уж если сбросишь — тошно гадам станет.
И потому в нору свою ползет,
Но все равно не скроется ихванин.
И вот лететь на базу час настал.
Холодный пот шипит на пулемете.
Подумать только — разве я мечтал,
Что буду воевать на вертолете?!

Перед майскими праздниками была проведена акция, чтобы показать силы советских войск. С боевой техникой мы пошли по перевалам, по ущельям. Показали, что мы можем везде пройти, и все задачи для нас выполнимы. Две недели были мы на этом выходе.

Кроме боевых действий протекала нормальная обыденная служба: строевая подготовка, стрельбы, чистка оружия, физическая подготовка. По ночам любили посидеть у костра, поесть картошки с тушенкой, поговорить о планах на дальнейшую жизнь. Всё про гражданку. Единственное резало ухо: «Если все будет нормально, приеду домой и… Если все будет нормально».

Находясь там, мысли о доме не покидали никогда. О доме, о родителях, о девушке. Один парень ночью во сне разговаривал со своей подругой, объяснялся ей в любви! Каждую ночь!

Однажды Сереже Голикову пришло письмо о том, что его подруга вышла замуж…

Настал апрель, пришел конец метелям.
Давно звенит весёлая капель.
И замирает сердце под шинелью:
Да, я — солдат, в десанте я теперь.
Прическа «нуль», мабута не по росту
И первые команды старшины.
Поверить в это было нам непросто,
Что позабыть «гражданку» мы должны.
Поверить трудно, что вчера с друзьями
Ходил в кино или в кафе сидел.
Теперь АН-2 несёт нас над полями
И прыгать нужно — наш таков удел.
И вот прыжок, свободное паденье,
Капрона шелест за моей спиной.
И понял я тогда людей стремленье
Подняться в воздух над родной землей.
Тот, кто служил в Ферганском карантине,
Простит меня за столь весёлый слог.
Здесь всех держал в железной дисциплине
Закон солдатских кирзовых сапог.
Прыжки, укладка, тактика и стрельбы.
Так закружился вихрь солдатских дней.
И только ждешь, когда придет, скорей бы
Пришло письмо от девушки моей.
Там под Москвой живёт моя Наташка.
Спешит в кино и в институт идёт.
А иногда гадает на ромашке,
Но главное, что ждёт солдата, ждёт!
А вот письмо из дома прилетело,
Как мама беспокоится опять.
Ты столько, милая, всего перетерпела.
Теперь опять тебе ночей не спать.
Но я прошу, родная, не печалься.
Я не хочу, чтоб ты была грустна.
Хоть службы срок недавно лишь начался,
Но ведь придёт заветная весна!
А дни идут, сменяются недели
Тревог, занятий боевых полны.
И мы уже как негры почернели
Под раскаленным солнцем Ферганы.
Но перемены ждут нас очень скоро.
И карантин уж близится к концу.
Последний раз звучат сигналы сбора.
Построились шеренги на плацу.
Прощай, учебный центр, присяга скоро.
Мы едем в Оги, других забот полны
Киргизии нас обступают горы,
Простились мы с долиной Ферганы.
Нас встретил Оги весёлым птичьим пеньем
И шумом тополей, что в ряд стоят,
Присягу принимали в воскресенье.
Навек запомнит этот день солдат.
Просторный плац, от зноя раскаленный,
Полка шеренги замерев стоят.
Полковник сединою убеленный
С трибуны смотрит на своих орлят.
И вот он миг, предела нет волненью.
Три шага строевых и поворот.
И воин молодого поколенья
Присягу — клятву Родине даёт.
И вот он миг — торжественный и строгий.
Гвардейский знак сверкает на груди.
И не задумался никто тогда с тревогой
О том, что ждет нас скоро впереди.
А через час звучит сигнал «Тревога!»
Опять учебный центр — Узбекистан…
С волненьем шепчет Саня мне: «Серега..!
Ты знаешь, мы летим в Афганистан».
Могучий АН нас в небо поднимает,
Привычно песнь свою поёт мотор!
Россия вслед привет нам посылает.
Нам смотрят вслед вершины наших гор.
Так началась для нас иная служба.
С тех пор, как мы покинули свой полк,
Мы выполняли здесь посланье дружбы,
Здесь выполняли свой солдатский долг.
А дни летят, к концу подходит лето.
Уже домой собрались «дембеля».
Как много уже было песен спето
О Родине… про русские поля.
Как далеко за дикими горами
Песнь жаворонка рвётся в небеса…
Где ж росных зорь краса, закатов пламя,
В багрец и золото одетые леса..?
А службы дни размеренны и строги.
Вот на работу рота уж спешит.
Блеснуло пламя, замер друг Серёга.
Бледнеет лоб, и боль в глазах кричит.
Так больно было в первый раз, наверно,
Нам видеть смерть, где нет его вины.
Беспечность — враг, она в себе примерно
Таила смерть — таков закон войны.
«Прощай же, друг, с тобой мы расстаемся»,
— Неслышно шепчут губы про себя.
Когда же мы к себе домой вернёмся,
То первый тост поднимем за тебя.
А время ход никто не остановит:
Вот уж зима свои считает дни.
И вот приказ — всех «дембелей» построить.
В последний раз построились они.
И вот он миг, когда в рукопожатьи
Застыла напряженная рука,
Последние прощальные объятья…
И самолет их взмыл под облака.
А вслед за ним покой и сон умчались.
Заполнились тревогой наши дни.
Но жили мы как прежде — не печалясь,
Не зная про мятежные огни.
А те огни уж злобою пылали,
Давно хотели мир спалить они.
А мы об этом ничего не знали —
Так далеко от Родины, одни.
Но грянул бой — и грозные машины
Пошли вперед, врага огнём разя.
В ту ночь низверг народ диктатора Амина.
Нам эту ночь забыть никак нельзя!
Здесь превращался юноша в мужчину.
Под посвист пуль упрямо шёл вперёд.
Мы помним всех, кто здесь нашёл кончину.
В солдатском сердце память не умрёт.
Сырой рассвет прогнал ночные тени,
Но пули вместо птиц ещё поют.
Я молча опускаюсь на колени
Над тем, кого напрасно дома ждут…
Но не умрёт о них святая память,
В веках и поколеньях проживет.
И тот, кто мог здесь жизнь свою оставить,
О них домой легенду принесёт.
На базу возвратились мы нескоро,
Разгоряченные в декабрьский мороз.
И вдруг письмо. На штампе Пушкин город.
Его одно мне почтальон принёс.
Беру конверт, ещё не понимая,
Так почему же почерк здесь чужой?
С волненьем строки первые читаю
И замираю… словно сам не свой.
… Песню пел под гитару земляк мой негромко
Грустно звуки лились под печальной гитарной струной.
«Называл я тебя самой лучшей на свете девчонкой
И не думал. Что будешь ты зваться чужою женой…»
Но к черту всё, идут бои, братишка,
И льётся кровь чужая и своя,
Об этом знаешь ты лишь понаслышке.
А я друзей терял в чужих краях.
Но вот бои как будто отгремели.
Спокойнее вздохнул Афганистан.
Ох, как мы отдохнуть тогда хотели,
Спокойно жить не дал нам Пакистан.
Вновь заклубились тучи грозовые
Над мирною Афганскою страной.
Вновь затрубили трубы боевые,
Опять запахло в воздухе войной…

Сережа был серьезным парнем, творческим. Ему присвоили сержанта, когда он служил. Хотел поддерживать свой авторитет только за счет себя, своих действий, способностей. Хотел сам всего добиться.