Павел Жадан - Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне

• Название: Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне
• Автор: Павел Жадан
• Издательство: Терра
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-85255-079-5

Книга «Русская судьба: Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне.» впервые была издана издательством «Посев» в Нью-Йорке в 1989 году. Это мемуары Павла Васильевича Жадана (1901–1975), последнего Георгиевского кавалера (награжден за бои в Северной Таврии), эмигранта и активного члена НТС, отправившегося из эмиграции в Россию для создания «третьей силы» и «независимого свободного русского государства». НТС — Народно Трудовой Союз. Жадан вспоминает жизнь на хуторах Ставропольщины до революции, описывает события Гражданской войны, очевидцем которых он был, время немецкой оккупации в 1941-44 годах и жизнь русской эмиграции в Германии в послевоенные годы. Его книга — интересное и убедительное свидетельство рядового участника трагической судьбы русской истории и русского рассеяния XX века.

---

Мы опасались, что офицер запросит по телефону фирму «Frommer und Scheller», выяснит подлог, и вместо Пскова и Смоленска мы попадем в кацет (так немцы сокращенно называли свои концентрационные лагеря, KZ). На следующее утро в 10 часов мы с трепетом явились к офицеру. Ни слова не говоря, он вынул из стола наши паспорта и бумаги и вручил нам. Мы сообщили ГСО о нашей удаче, но не переставали удивляться, как офицер мог не заметить штемпеля «действителен только в районе Берлина» на наших паспортах.

В первых числах сентября 1943, получив инструкции и нужные адреса от ГСО, Игорь поехал через Брест и Минск в Смоленск, а я через Белосток — Гродно — Вильно и Остров, во Псков. Поезд состоял из товарных вагонов и только один пассажирский вагон шел до Пскова. В Варшаве он был битком набит, но когда подъезжали к Острову, в вагоне осталось четыре человека в штатском и три офицера в форме РОА (Русской Освободительной Армии). Когда поезд вошел в прифронтовую зону, в вагоне появился унтер-офицер и стал проверять документы. Бумаги электротехнической фирмы он мне вернул, а Marschbefehl положил себе в карман. Я просил отдать документ, но унтер-офицер ответил: «Если хотите доехать до Пскова, сидите смирно».

Я не был уверен, как без Marschbefehlen смогу выйти со станции: фирмы «Frommer und Scheller» во Пскове нет, а паспорт свой, действительный лишь в районе Берлина, я показывать не могу. Поезд уже приближался ко Пскову, а я все еще не придумал, как избежать проверки документов. Я решил познакомиться с офицерами РОА, капитаном и двумя поручиками, и с ними пройти со станции в город. Но после короткого разговора почувствовал, что мне лучше с ними не связываться. Позже выяснилось, что все трое на самом деле работали в отделе немецкой пропаганды, и только носили нашивки РОА.

На станции Псков я не спеша вышел последним из вагона с двумя чемоданами в руках. Приехавшие шли мимо станционного здания к калитке, где немецкий солдат в каске проверял документы. Я поставил чемоданы на землю и стал изучать обстановку.

Я был в темно синем пальто еще из Белграда, в рубашке с галстуком и в шляпе. Ко мне подошел белобрысый мальчик лет двенадцати и на ломаном русско-немецком языке предложил помочь нести чемоданы. Это вызвало у меня решение: если мальчик принял меня за немца, я постараюсь пройти мимо солдата, проверяющего документы, как немец. Я дал парнишке свои чемоданы, сказав по-русски: «я немец». Парнишка понимающе подмигнул. Я объяснил ему, чтобы он шел вперед с чемоданами, проходя мимо солдата громко сказал «das ist fuer diesen Deutschen» и, не останавливаясь, шел через калитку. Сметливый мальчик так и сделал, но солдат, увлекшись проверкой документов, не обратил на него внимания. Набравшись смелости, я поднял правую руку и приветствовал солдата словами «Heil Hitler». Тот внимательно на меня посмотрел и ответил тем же. Я прошел за ограду и поспешил скрыться за стоявшей поблизости будкой. Сердце сильно билось, и только слова мальчика «вот и прошли» меня успокоили.

Затем мальчик достал мне подводу, чтобы доехать до города. Наградив его хорошо и уложив чемоданы, я поехал по данному мне адресу. Я просил возницу подняться в дом и передать записку. По-видимому, меня уже ждали, так как возница вернулся и передал мне записку с другим адресом, в центре города. Мы подъехали к двухэтажному дому. В окне второго этажа показался Андрей Тенсон и сделал знак, чтобы я поднимался наверх.

Первой моей задачей было найти работу. На совещании с Андреем выяснилось, что есть возможность получить работу в городском управлении. Во избежание затруднений с пропиской и квартирой и для пользы нашего дела желательно было ее получить на верхах этого управления. Решено было, что через знакомых врачей Андрей мне устроит встречу с городским головой Василием Ивановичем Стулягиным.

Работу в Пскове мог получить только уже живущий в городе, то есть имеющий квартиру, зарегистрированный в немецкой комендатуре, в службе безопасности СД и в городском управлении. Мне предстояло преодолеть все эти рогатки. Благодаря посредничеству доктора Колобова, старшего врача городского управления, мне была назначена встреча с городским головой.

В 10 часов утра в назначенный день Василий Иванович Стулягин принял меня. Человек лет пятидесяти пяти с добродушным русским лицом, он встретил меня приветливо. Уже в начале разговора он упомянул, что нынешний секретарь городского управления не справляется с делами. Потом он осторожно начал расспрашивать, кто я и откуда. Я почувствовал, что надо говорить всё честно, и этот человек мне поможет. Я показал свой паспорт, действительный только в Берлине. Городской голова был поражен, что я имею такой замечательный документ, какого он никогда не видел. Ему, по-видимому, представлялось, что обладателю такого документа на территории, занятой немцами, все двери отрыты. Я рассказал, что окончил гимназию в Ставрополе, в Белграде учился на Юридическом факультете и окончил бухгалтерские курсы при Торговой академии (Економско-Комерциална Висока Школа). Завязался разговор о заграничной жизни вообще, о культуре, о технических достижениях в европейских странах.

Пришел доктор Колобов, высокого роста с седеющими волосами, представительного вида, с умным, серьезным лицом. Разговор о жизни за границей продолжался до обеда. Василий Иванович предложил мне пообедать с ним в столовой для городских служащих, доктор Колобов пошел обедать домой. За обедом Василий Иванович не только расспрашивал меня, но много рассказывал о своей жизни, о семье, оставшейся в Москве. Видно было, что он одинок и ему хотелось открыть душу. Потом я узнал, что он это делал редко, опасаясь доносов. После обеда мы стали в его канцелярии обсуждать вопрос прописки. О моей службе больше не говорили; предполагалось, что это решенный вопрос.

Затем Василий Иванович послал секретаршу выяснить, где поблизости есть квартира из двух комнат. Свободной оказалась квартира с обстановкой на Некрасовской улице № 38. Стулягин тут же он сообщил начальнику жилищного отдела, что квартира эта занята, и назвал мое имя. Потом он вызвал по телефону зондерфюрера, служившего переводчиком и связным между городским головой и военным комендантом города майором Миллер-Остеном. Он представил меня как нового секретаря городского управления, и просил зондерфюрера получить у коменданта утверждение меня в этой должности. Тот поинтересовался, живу ли я в Пскове, — на что Василий Иванович поспешил ответить: «Да, да, на Некрасовской улице». Из городского управления я отправился в комендатуру. Там меня спросили, где я живу и работаю. Я назвал свой новый адрес и новую должность. Унтер-офицер в отделе регистрации поинтересовался, знает ли об этом комендант города. Я предложил ему справиться у зондерфюрера. Получив от него положительный ответ, унтер-офицер дал мне заполнить довольно обширный формуляр. На этом формальности были закончены. Я вернулся в городское управление, где Василий Иванович повел меня в комнату прежнего секретаря и предложил ему приступить к передаче мне дел. После напряженного дня я с особым удовольствием расположился в своей новой квартире, в верхнем этаже двухэтажного дома на Некрасовской.

На следующий день Василий Иванович повел меня по всем одиннадцати отделам городского управления и познакомил с их начальниками. На первый взгляд меня поразила неряшливость в одежде, неделями не бритые лица не только служащих, но и начальников отделов. Позже при городском управлении была открыта парикмахерская, где служащие могли бриться за очень низкую цену. До некоторой степени удалось искоренить неряшливость не только в одежде, но и в работе.

В первые же дни работы меня вызвал к себе военный комендант города майор Миллер-Остен. Узнав, что я говорю по-немецки, он заявил, что будет и впредь вызывать меня для разговоров по делам городского управления. Василий Иванович этому был рад, так как не любил разговоров с комендантом, через переводчика.

В Пскове в то время было около 30 000 жителей. В городском управлении работало около 1200 служащих. Управление имело свое хозяйство, пахотные земли, лошадей, свиней, коров, грузовые автомобили, и т. д. В его ведении находилось 5 школ, 2 детских дома, детские ясли, старческий дом, больница, пожарная команда с тремя машинами. В начале октября был открыт питательный пункт для нуждающихся беженцев и местных жителей. Той же осенью была расширена работа молодежных организаций. При городском управлении был суд, решения которого принимали силу после утверждения их военным комендантом.

Все доходы от налогов и городского хозяйства поступали в кассу немецкой комендатуры. Для нужд города комендатура отпускала очень ограниченные средства. Так, на экстренные расходы она отпускала финансовому отделу городского управления всего 3 000 рублей — 300 марок — в месяц. Отдел социальной помощи мог выдавать единовременные пособия не более 50 рублей. Когда школе, больнице или другому зданию нужен был ремонт, заявка придирчиво рассматривалась в нескольких инстанциях комендатуры, что занимало недели и месяцы.