Валентин Бадрак - Стратегии счастливых пар

• Название: Стратегии счастливых пар
• Автор: Валентин Бадрак
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4748-9

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», – утверждал классик. Но нет правил без исключения, подтверждение тому – герои этой книги. Николай и Елена Рерих, Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, Андрей Сахарова Елена Боннэр, Михаил и Раиса Горбачевы, Софи Лорен и Карло Понти – все эти незаурядные личности схожи в одном: они смогли распознать свою «половинку», научились любить и счастливо жить вместе.

Эта книга – не набор рецептов, обеспечивающих успех в личной жизни, но рассказанные истории позволят понять, как найти свою любовь, в чем именно заключается счастье быть вдвоем и почему совсем не страшно стареть рядом с человеком, которому, вслед за Сахаровым, хочется сказать: «Ты – это я! Жизнь продолжается. Мы вместе».

---

Итак, союз со зрелым и солидным директором театра, в котором будущая певица заняла определенное место, ознаменовал «обретение того, чего у нее не было: дома и семьи». Во втором браке чувственность восемнадцатилетней Галины оказалась отброшена не столько за ненадобностью, сколько вследствие невозможности ее здорового проявления: мало ощущая волнение любви, она слишком остро чувствовала социальную тревожность и свое шаткое положение в советской мясорубке, которая мало-помалу становилась ей ненавистной. Ее муж, Марк Рубин, был на двадцать два года старше, и в объятия устроенного в жизни мужчины ее, еще духовно не созревшую, неискушенную девочку, толкало колющее, чисто женское желание очага. Но, лишенная любви в детстве, Галина не сообщает о возникновении пылких чувств – истинной страсти, кажется, между ними не было. Вакуум любви и ее заменитель в виде отцовской заботы и покровительства сразу стали самым узким местом нового брака, заложив под него бомбу замедленного действия. Кроме «дома и семьи», она, правда, получила определенные надежды на будущее: «у нас была общая работа, общие творческие интересы, мы не расставались ни на один день». Случается, что такие семьи живут долго и спокойно, но для этого нужны определенные предпосылки: высокое социальное положение мужчины, его умение сохранять собственные духовные и физические кондиции, а также известная духовная недоразвитость женщины при отсутствии у нее стремления к личностному росту. Ни одной из этих предпосылок во внешне стабильной семье Марка Рубина и Галины Вишневской не существовало. В действительности Марк оставался маленьким и блеклым человеком с полным отсутствием амбиций и неодолимой тягой к фейерверкам, к тому же мало понимавшим стремление жены достичь чего-либо помимо внешнего благополучия. У самой же Галины, навсегда уязвленной отчуждением родителей, был гигантский запас желания любить и быть любимой. Безудержный поиск и жажда блистать для многих, обрести любовь и поклонение всего мира – вот что могло стать компенсацией несложившегося детства.

В вихре неземной любви

Галина Вишневская, активно жертвуя всем, отдаваясь

искусству, сделала ставку на развитие; ее же гражданский муж стоял на месте. Она по-прежнему желала стать кем-то, блистать для многих, возможно для всего мира; он же оставался обескураживающе удовлетворенным своей мещанской стабильностью. Через десять лет после начала совместного путешествия по жизни Марк казался ей не просто далеким, он был из другой жизни, невыносимо бесцветной, без запахов и остроты, совершенно пресной и неприемлемой, схожей с обликом строившихся в то время хрущевок. Но самое главное, она отчетливо осознала, что Марк всегда был слишком далеко, а она не могла найти себя, прийти к собственному «я». И дело тут вовсе не в появлении на горизонте Ростроповича, проблема была глубже и серьезнее: в совместной жизни с Марком не было обоюдного духовного роста, не было и вовлечения его в ее жизнь, а ее – в его. Они проживали жизнь по-разному, словно шли параллельными тропами. Но еще хуже и фатальнее для их союза было то, что ее тропа вела вверх, а его – неизменно оставалась на одном уровне. Он безнадежно отстал и не хотел понимать этого; он упустил ее взлет, не социальный, ведущий на шикарные приемы с первыми лицами государства, а духовный. Он пропустил ее порыв, не принял участия в ее развитии, без сопротивления отпустил от сердца, и она легко выскользнула, словно птичка, впервые ощутившая силу своих окрепших крыльев, взмыла в небо, а он остался на земле…

Надежда обрести с Марком вечно ускользающую от нее любовь не оправдалась. Марк был достойным заменителем отца, которого у нее, по сути, никогда не было, и, наверное, поэтому они были вместе так долго. «Он всегда ко мне прекрасно относился, я от него никогда не слышала грубого слова, он был добрым, хорошим человеком, и мне было страшно больно наносить ему такой удар», – писала знаменитая певица спустя много лет. Но пристальный взгляд на этот странный союз двух совершенно разных людей говорил: их отношения были обречены с самого начала. И не только потому, что Марк упорно не хотел понимать утробного и кажущегося ему нелепым зова жены – достичь каких-то неведомых высот. Не осознал всех тех сумрачных потрясений ее детства, которые настойчиво толкали Галину на путь демонстративного самовыражения. Он не проникся ее устремлениями и при этом не имел собственных. Но главное – он позволил ей переживать тяжелую внутреннюю боль в одиночестве, когда умер их сын или когда она как одержимая искала себя, металась словно птица, охваченная жаждой свободы. Ну и, конечно, их угасающее и без того слабое чувство постепенно превратило семейные отношения в обыденность. На фоне ее роста и встреч с новыми, порой незаурядными и привлекательными мужчинами, при ее увлеченности жизнью, такое существование становилось невыносимым, и разрыв был делом времени. Кстати, полное отсутствие желания у Вишневской родить второго ребенка от этого мужчины, пожалуй, является наиболее показательным свидетельством отношения к нему. Но он и этого не сумел заметить или мирился с ее решительным и в чем-то несносным характером, надеясь на время, которое играло против него.

И вот Ростропович, ворвавшись в жизнь Галины Вишневской ураганным порывом, выхватил ее из привычной размеренной рутины, поставил точку на заурядной семейной жизни, вселил уверенность в новую, совершенно иную, бурлящую, как поток, реальность. Он сразу повел себя так, что стало ясно: на карту поставлено все, абсолютно все. Его отчаянные, на первый взгляд мальчишеские, порывы, постоянные подношения цветов, артистичное швыряние под ноги любимой пальто (чтобы она не становилась в грязь), блеск рыцарского поведения, может быть, даже вместе с шокирующими признаниями, – всего этого у нее доселе не было, и это пробудило ее чувственность и стало предвестником любви. Воздушность и сказочность происходящего околдовали увлекающуюся Вишневскую. Ростропович, как воин в сверкающих доспехах, пробудил ее, словно царевну, оторвал от вечного сна, впустил в мертвое пространство тишины волнующую и прекрасную жизнь. Но в этом присутствовала и жесткая постановка вопроса – он хотел немедленно вовлечь ее в свою семью (представить матери и сестре, чтобы Галина не успела опомниться), у него абсолютно отсутствовали сомнения в правильности таких поступков, касающихся их общего будущего. Все это придало намерениям влюбленного музыканта серьезность и достоверность. Но главное, что она ощутила всем своим существом его колоссальную ответственность перед ней – то, на чем зиждется любой успешный брак.

Если первый брак Галины Вишневской был скорее актом отчаяния и намерением излечиться от патологического одиночества, второй – стремлением обрести четкую опору и спокойствие в образе придуманного отца-мужа, то третий – с Мстиславом Ростроповичем – впервые явился следствием любви и единства душ, объединенных одной мелодией. Но и этот брак был бы с легкостью разрушен Галиной Вишневской, если бы вдруг ее коленопреклонный рыцарь не оказался сильной личностью с крепчайшим духовным стержнем внутри. В сущности, оба к моменту встречи были еще незрелыми искателями, несмотря на достигнутое уже признание в искусстве. Мстислав Ростропович это осознавал, а Вишневская – скрывала, возможно даже от себя самой. Сначала он увидел в ней просто ошеломляюще красивую женщину; то было время расцвета ее женственности, она уже блистала на правительственных приемах, а в кулуарах Большого театра даже ходила шутка, что «весной на Вишневскую тянет». Она увидела в порывистом, импульсивном и в чем-то одержимом молодом человеке подкупающие и причудливые замашки ухажера-аристократа, дворянина, человека редкой артистичности, которая была ей так близка. И если бы не одухотворенность и неугасимое стремление к саморазвитию, которые жили в них, эта связь так и осталась бы яркой вспышкой короткого увлечения в памяти каждого. Но именно неожиданное проявление завораживающей духовности предохранило этот союз и спасло его от разрушения, оно, при известной склонности Вишневской к флирту (следствием все того же ненасытного поиска любви, вынесенного из болезненного детства), стало преградой любым «антисемейным» настроениям.

Нельзя не отметить еще одну черту этого союза, которая, не исключено, имела фундаментальное значение. Речь идет о психотипах родителей Мстислава Ростроповича и его неосознанном стремлении подобрать себе психотип, соответствующий материнскому или максимально схожий с ним. Так, мать музыканта, по словам Галины Вишневской, «была сильна духом и семейством своим распоряжалась, как адмирал на флагманском корабле». Сама Галина, закаленная своей брошенностью, отчуждением родителей, блокадой в Ленинграде, послевоенной разрухой, всегда умела находить парадоксальные решения из безвыходных ситуаций. Она, в отличие от опекаемого мамой и сестрой младшего ребенка Славы, самостоятельно прошла более сложный, совершенно самостоятельный жизненный путь и была явно более сильной личностью, чем ее романтический избранник. Мстислав чувствовал ее внутренний запал, ее неисчерпаемые запасы силы и энергии и стремился к ней, увлекаемый не только страстью к красивой, роскошной женщине. Робкого мальчика, живущего в глубинах его естества, тянуло к ее материнской нежности, теплу ее всеобъемлющей натуры. У самой Вишневской, наоборот, сил было достаточно для двоих, но ее детские переживания с ущемленным желанием чувствовать любовь отца и любить самой стремились обрести нечто такое, что было бы антиподом ненавистного отца и в то же время вызывало бы любовные сотрясения души, способные залечить детскую рану. Любовь, уверения в том, что это чувство искреннее, возвышенное и, главное, не принесет мук отчуждения, которые дал ей отец, гнали Галину в объятия Ростроповича. Этот мужчина был не похож на отца всем, но особенно умением дарить любовь, и это в итоге явилось ключевым моментом при принятии решения и, само собой разумеется, основой дальнейшей жизни с ним. Кстати, пресловутая способность Галины Вишневской резко и немедленно разрывать отношения с мужчинами, с которыми она пыталась создать семью, также свидетельствует о силе ее женской натуры. И еще – об устойчивом желании, несмотря на ранние незрелые решения, испытать семейное счастье, которое втайне влечет каждого.