Владислав Князев - Русская комедия (сборник)

• Название: Русская комедия (сборник)
• Автор: Владислав Князев
• Жанр: Русское современное

В начале был… смех. Нет, автор этой книги не дерзает перефразировать Евангелие. Тем не менее, он решительно утверждает, что смех имеет место быть в начале, в основе национального характера россиян. Склонность и умение «все обратить в балаган» – это удивительная, феноменальная черта русского образа жизни, стиль поведения, манера мыслить и чувствовать. Секрет этого феномена прост: безжалостной тотальной самоиронией мы ополчаемся на самого коварного врага всех времен и народов. Который не где-то во внешнем мире, а внутри каждого из нас. Мы воюем против своей человеческой гордыни, она же – тщеславие, самодовольство, фальшь, пустота. Воюем, будучи, увы, не всегда поняты и одобряемы. По-настоящему, может быть, в этом и состоит особая мировая миссия и особый бескорыстный подвиг «загадочной» русской души. Такова версия, которая составляет как бы энергетический центр романа «Русская комедия». Разумеется, автор стремится выразить ее не публицистически, а в художественных образах, в оригинальном сюжете, в смеховом, то есть озорном, забавном, парадоксальном и неповторимо острословном исполнении.

---

«Эх, была не была! – думает Лука Самарыч. – Помирать, так со стюардессой». Открывает люк, стюардессу в охапку – и бух…

Рассказчик потомил слушателей паузой.

– Ух! Прямо… на крыло.

– На крыло? – вскричал Ухажеров. – Но ведь это так рискованно! Ведь это под облаками! Враз воспаление легких получишь.

– Рискованно, – согласился Безмочалкин. – Но не в простуде дело: со стюардессой не замерзнешь. Проблема в том, что крыло находится в зоне обзора экипажа. Вот сейчас ревнивый второй пилот заметит нашу пылкую парочку, тряхнет крылом – и тогда… Но, к счастью, самолет вошел в облачную зону. Облака, словно одеялом, заботливо укрыли влюбленных от нескромных взглядов, и воздушный роман протекал, так сказать, совершенно безоблачно… Никто ничего не заметил. Правда, потом механик наземной службы долго сетовал экипажу: «И как только у вас крыло не отвалилось? Еле-еле держится. На таран, что ли, кого брали?» Но это уже было потом…

– Очень романтическая легенда! – первым среагировал Ухажеров. – Я считаю ее поучительной не только для столичных донжуанов, но и для беспечных девушек. Теперь, надеюсь, моя невеста Рогнеда поймет, как рискованно отпускать от себя жениха, если он – истинный колдыбанец…

Все были довольны. Во всяком случае, сияли, как палубы теплохода «Москва», когда на них ступает нога интуристов. Какие легенды и былины сотворили! На зависть Гомеру и Гюго. И это, безусловно, выдающееся событие. За него, пожалуй, не грех поднять тост. Разумеется, в кредит до второй получки. А то и до квартальной премии, хотя таких премий действительно никто из истинных колдыбанцев никогда не получал, да и не получит.

Ну? Что скажет госприемка? Все взоры привычно были устремлены в сторону Подстаканникова.

– Истории, которые прозвучали сейчас, действительно можно назвать удивительными, – признал бармен. – Но… когда же все это было?

Хм. Для современных москвичей и тем паче для древних эллинов это, конечно, вопрос на засыпку. Для Колдыбанской мысли – лишь повод сделать легкое, изящное па.

– Хороший вопрос, Юрий Цезаревич! – обрадовались наши асы мысли. – Учитывая, что Луке Самарычу едва исполнилась неделя от роду, то, значит, свои удивительные деяния он совершил еще до своего рождения.

– И стул имел по-генеральски посреди ГУМа, и стюардессу хватал по-дворянски за юбчонку среди облаков, когда его еще и не было на белом свете.

– Что это означает? Это означает, что мы сразу, уже на старте исторического соревнования с Гераклом, запросто оставляем его позади. Его, а заодно и других героев всех времен и всех народов. Как пить дать!

Это было так убедительно, что бюрократ всех времен сдался:

– Что скажет сам Лука Самарыч?

Мы обернулись на врио. Тот по-ломоносовски глубокомысленно покачал верхней частью тела, то есть головой. Задумчиво помахал бровями-елками. Сделал на лбу складку, один в один копирующую извилину Самарской Луки…

– Мои удалые соратники-мыслители! В своей жизни я повидал много поучительного, – сообщил наш супер, не уточняя, что все его виды из старых «поучительных» советских фильмов. – И вот что думается мне, когда я со вниманием слушаю вас. Нам, рыцарям Особой Колдыбанской Истины, не стоит уподобляться никчемным выскочкам нынешнего дня, которые только и делают, что поют сами себе дифирамбы. Это дух безвременья. Пусть легенды и былины про Луку Самарыча и его соратников творят и сотворяют благодарные современники и потомки. А мы с вами – не сказители. Мы с вами – потомственные удальцы. Давайте же займемся своим истинным делом.

Логично было предположить, что после такого заявления нас немедленно призовут к барной стойке. Но у великих своя логика.

– Наше истинное призвание в том, – оживился суперстар с прадедовским багром, – чтобы творить и сотворять легендарную быль. Много былей. Невыдуманных, удивительных, совершенно особых. Уверен, что они превзойдут легенды всех времен, и сказителям третьего тысячелетия славить нас будет легко и вдохновенно.

Храбрец перевел дух. Наверное, для того, чтобы поверить себе на слово. Судя по всему, это ему удалось.

– Собратья! – обратился к залу врио голосом партийного трибуна или же базарного зазывалы. – Уверен, что вам не терпится узнать, какими же деяниями прославился наш соперник, любимый герой древней Эллады.

Повинуясь его указующему персту, бармен Подстаканников уже снимал с полки знаменитое издание о подвигах Геракла. Нате, мол, поучитесь у великого эллина.

Для героев всех времен и всех народов эта книга была бы, наверное, настольной. Ее наверняка зачитали бы до дыр. У нас она, увы, даже не захотела раскрыться. Листы в ней оказались еще не разрезанными.

Юрий Цезаревич взял разделочный нож, примерился к книге, как если бы хотел делить торт. Потом – как если бы пилить общепитовский бифштекс. Потом, видимо, вспомнил, что он сто лет не открывал никакую книгу, даже книгу жалоб, и протянул – от греха подальше – загадочный фолиант Ухажерову:

– Вы же у нас студент. Вам и карты в руки.

– В карты я никогда не играл, – возразил Ухажеров. – Зато был отличником с первого класса и романтиком с рождения. Поэтому античность с ее высоким романтическим духом отскакивает у меня от зубов. На глазах моей восхищенной одноклассницы, а впоследствии – желанной невесты Рогнеды Цырюльниковой я получил пять с плюсом за первый подвиг Геракла. Я рассказал о нем слово в слово, запятая в запятую и даже запинался в тех местах, что и наш учитель истории. Как сейчас помню, я стоял у доски и неотрывно смотрел на Рогнеду. Ей так к лицу были белый школьный фартук и голубой бант в волосах!

Романтик от рождения еще долго воспевал красоту своей девы, но потом, наконец, спохватился, и мы все-таки услышали о первом героическом деянии Геракла.

Этот подвиг великий эллин совершил, когда был еще грудным младенцем.

Богиня Гера невзлюбила побочного сына своего законного супруга Зевса и задумала погубить мальчонку в колыбели. И вот ведь мачехин характер! Решила погубить – ну ладно, будь по-твоему. Но сделай это в духе лучших традиций. Придуши младенца подушкой. Разумеется, из китайского шелка или итальянского бархата. Чтобы никаких замечаний по эстетике мероприятия не возникало. Или же выплесни ребенка из ванны вместе с водой. Чтобы культурно, чин чином, по-божески, как у людей.

Так нет же: напустила на сосунка… змей. Самых ядовитых и злых ползучих гадин. И если бы еще в тот момент, когда сосунок орал на всю Элладу и нервы древним грекам мотал. То есть за дело. Так нет. Акция по удушению младенца развернулась именно тогда, когда чадо тихо-смирно спало. Причем лицом к стенке. То есть не вызывало никаких отрицательных эмоций…

Словом, нехорошо богиня Гера поступила. Сразу видно: жена большого начальника. Но маленький Геракл не сплоховал. Когда змеи уже раскрыли пасти, его словно в бок кольнуло. Он проснулся, перевернулся и – хвать ручонками коварных пресмыкающихся. Прямо за шкирку…

Когда в детскую с громкими воплями влетели любящий отчим с мечом в руках и вся домашняя челядь, им ничего не оставалось, как устроить своему беби бурную овацию. Змеи уже испустили дух, а маленький Геракл как ни в чем не бывало весело смеялся…

Ничего не скажешь: эффектное зрелище. Весь дом вопит от ужаса, а сосунок беззаботно гукает и мотает себе на шею кобру или удава. Вместо галстука.

Конечно, небезынтересно бы выяснить, что здесь вымысел, а что – факт. Но колдыбанцы – не какие-то горе-аналитики или скептики. И уж тем более не циники, чтобы хороших рассказчиков тыкать носом в их собственные враки…

– О великий Геракл! Не зря его называют неповторимым! – восхищено комментировал наш воевода. – И вот какая глубокая мысль приходит мне в голову. Чтобы у потомков не возникало споров и сомнений на предмет превосходства Луки Самарыча, давайте этот подвиг Геракла именно повторим. Один в один. Точь-в-точь. Но… по-колдыбански. Это автоматически означает: лучше, хлеще, удивительнее. Согласны? Тогда за дело, мои удалые и лихие соратники!

– За дело! – воскликнули все.

И без лишних слов всей командой дружно направились… Нет, не в детскую люльку в подражание Гераклу. И уж тем более не на поле брани, куда устремлялись – медом их не корми – герои всех времен и народов. Нет, мы двинули, естественно к барной стойке.

– Стоп! – поднялся нам навстречу круче неприступной крепости Измаил бармен Подстаканников. – А когда же подвиг?

– Буквально сию минуту! – уверенно отвечали мы. – Но… только не сейчас.

Бармен воздел руки к нашему предводителю: это, мол, явный саботаж. Но флагманский столик уже пел свои куплеты.

– Дело в том, что для повторения Гераклова подвига нам требуются змеи, – начал просветитель Профанов. – Но откуда же возьмутся в Колдыбане змеи? Я как-то читал лекцию, составленную каким-то академиком из общества защиты пресмыкающихся. Ни кобра, ни гюрза, ни прочие очковые на территории Средней Волги в настоящий геологический период не водятся.