Григорий Базлов - Русские гусли. История и мифология

• Название: Русские гусли. История и мифология
• Автор: Григорий Базлов
• Издательство: Тверской государственный университет
• Жанр: Культурология
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7609-0729-5

В новой книге «Русские гусли: история и мифология» кандидат исторических наук, этнолог, путешественник Григорий Николаевич Базлов прослеживает происхождение и распространение русских крыловидных гуслей, рассматривая инструмент не как устройство для звукоизвлечения, а как этнокультурный феномен очень древней натурфилософской традиции. Автор предлагает по-новому взглянуть на место гуслей в русской традиционной культуре. Впервые гусли исследуются как яркий мифо-поэтический архетип русского народа. Крыловидные гусли рассматриваются в качестве этнического маркера, помечающего расселение восточных славян по территории Евразии.

Книга адресована историкам, этнологам, фольклористам и всем читателям интересующимся историей и традицией русского народа.

---

Учить его во грамоте,

А грамота ему в наук пошла;

Присадили пером ево писать.

Письмо Василию в наук пошло.

Отдавали петью учить церковному,

Петьё Василию в наук пошло.

А и нет у нас такова певца

Во славном Нове-городе

Супротив Василия Буслаева143.

Про обучение игре на гуслях в былине о Добрыне напрямую не говорится, но очевидно, что оно имело место и, видимо, в качестве обязательной программы. Примером может служить сюжет из былины о Добрыне, где он, обращаясь к своим, оставленным некогда дома гуслям, говорит, что они не играли 20 лет. Можно вычислить, что 20 лет назад Добрыня уже владел игрой на инструменте. Учитывая то, что в былинах он средних лет, можно представить, что уже в юности богатырь был хорошим музыкантом. В былине «Поединок Ильи Муромца и Добрыни Никитича» рассказывается о детстве Добрыни. Мы узнаём, что он учился грамоте, борьбе и — как следует из прочих былин, хотя в предложенном варианте это и не отражено, — Добрыня обучался игре на гуслях:

Молодыя Добрынюшка Никитич сын.

Остался Добрыня не на возрасте,

Ка-быть ясный-от сокол не на возлете,

И остался Добрынюшка пяти-шести лет.

Да возрос-де Добрыня-та двенадцать лет,

Изучился Добрынюшка вострой грамоте,

Научился Добрынюшка да боротися,

Еще мастер Никитич а крутой метать,

На белы-ти ручки не прихватывать.

Что пошла про ёго слава великая,

Великая эта славушка немалая144.

Играющий Геракл. Роспись вазы

Детское обучение богатырей и те дисциплины, которые они изучали, напоминают греческие предания о Геракле, также получавшего в юности воинское образование: Амфитрион, приёмный отец Геракла, приглашал для него лучших учителей: Кастор наставлял в фехтовании на мечах, Автолик — в борьбе, Эврит — в стрельбе из лука. Брат Орфея — Лиин — преподавал Гераклу игру на лире. Из-за недюжинной силы Геракл с трудом овладевал инструментом: струны рвались от прикосновений его могучих пальцев. Тем не менее античная традиция сохранила изображение играющего Геракла.

Обучение игре на музыкальном инструменте, наряду с необходимыми боевыми искусствами, входило в обязательное образование знатных воинов в большинстве индоевропейских традиций. Наши богатыри не были в этом исключением.

Былинные богатыри в буквальном смысле не расстаются с гуслями: играют на пирах, в часы досуга, перед сном. Добрыня возит походные гусли, которые вместе с оружием постоянно носит с собой. У Трофима Григорьевича Рябинина145 записан вариант былины «О Добрыне Микитинце»:

У молодца Добрынюшка Микитинца

В тот тугий лук разрывчатый в тупой конец

Введены были гуселышка яровчаты.

Как зыграл Иванушка Дубрович в гуселышка яровчаты,

Вси тут игроки приумолкнули,

Вси скоморохи приослухались:

Эдакой игры на свете не слыхано,

На белоем не видано.

Приносил-то тугий лук разрывчатый,

Подавал Добрынюшке Микитинцу.

Что же это за странный лук? По убедительному мнению исследователя гусельной традиции Дмитрия Парамонова, в былине идёт речь о том, что богатырские гусли были вставлены в налучье146 (вероятно, что и вместе с луком), которое использовалось Добрыней в качестве футляра при перевозке инструмента. Не правда ли, показательно: гусли носятся богатырём как оружие, даже футляром для них служит чехол от лука. Воистину, гусли — инструмент воинов.

Пятиструнные гусли «Словиша» с игровым окном. Новгород. Середина XI века. Для сравнения, налучья

В связи с упомянутым сюжетом отметим, что походные гусли Добрыни наверняка были не многострунными, крыловидными, возможно, с игровым окном. Для того чтобы инструмент поместился в таком футляре, он должен быть довольно узким — шлемовидные гусли не влезли бы в налучье.

Почему же гусли были так востребованы воинским сословием? Находясь подолгу в походах и на «заставах богатырских» во время несения воинской службы, гусли были забавой, позволявшей скрасить суровый военный быт, снять накопившееся напряжение, отвлечься, повеселить себя и товарищей. В этом аспекте применение богатырями гуслей в те древние времена можно сравнить с использованием в современных вооруженных силах гитары, а также с её популярностью среди геологов и туристов. Но нам кажется, что роль гуслей не ограничивалась только перечисленными функциями. Под гусли можно было плясать, а этнологам теперь хорошо известно, что на северо-западе современной России до конца XX века сохранился реликтовый русский воинский пляс, называемый по-разному: «ломание», «буза», «скобарь». Этот боевой танец был не только развлечением и способом поддержания общей физической формы, но и своеобразным дописьменным «текстом», сохранявшим в воинской среде прикладные движения, применяемые в рукопашном бое. Многочисленные этнологические экспедиции конца XX века фиксировали в Тверской, Новгородской, Псковской областях исполнение этого пляса под гусли. Таким образом, гусли были ещё инструментом традиционного аккомпанемента при боевом плясе, который был свойствен именно воинской среде. Под звуки гуслей проходили бойцовские тренировки и ритуальные состязания.

Следует также отметить, что гусли были прочно связаны с погребальной, точнее поминальной, обрядностью. Примером может служить текст «Слова о полку Игореве…». Это произведение по содержанию можно определить не только как «славление» воинских подвигов, но и, в известной степени, как поминальное. Под гусли исполнялись «старины» — песни исторического содержания, воскрешавшие в памяти современников древние предания воинских дружин.

М.В. Васнецов. Баян. 1910 г.

Несмотря на то что этнографические экспедиции XX века зафиксировали чрезвычайно мало материала о том, что былины пелись под аккомпанемент, а не одним только голосом, мы можем полагаться на упоминание подобного исполнения в «Слове…», а также благодаря косвенным свидетельствам самих былин. То есть гусли были инструментом, связанным с дружинной практикой поминания и прославления былых событий.

Ещё одной важной функцией гуслей, на наш взгляд, была игра при исполнении псалмов и духовных стихов. Фактически при этом гусли становились инструментом, помогавшим молиться и сосредоточивать ум на общении с Богом. Не случайно иерусалимские «тонцы» (или «струны натянутые от Иерусалима») упоминаются во множестве былин именно в качестве религиозного жанра и именно в связи с богатырями. Можно считать, что гусли были также инструментом для молитвы.

В былине о Садке встречаем рассказ о том, что игра на гуслях являлась ещё и некой психофизической практикой, позволявшей собраться с мыслями и восстановить душевное равновесие:

Ай как Садку теперь соскучилось,

Ай пошел Садко да ко Ильмень ко озеру,

Ай садился он на синь на горюч камень,

Ай как начал играть он во гусли во яровчаты,

А играл с утра как день теперь до вечера147.

Очевидно, что эксплуатация гуслей в воинской среде должна была наложить отпечаток как на используемую при описании игры музыкальную терминологию, так и на мифологию инструмента. Игра на гуслях во время пиров, поминальных тризн была не только развлечением, но и ритуальным действием.

В воинской этике и философии принципиальное место занимало понятие правды. Это нравственная категория имеет глубокие исторические корни, она была ключевой уже в древней арийской натурфилософии и называлась «дхарма»148. Каждый воин-кшатрий считал своим долгом следовать дхарме и не изменять ей ничем. Правдивость, соблюденная даже в мелочах, по мнению ариев, придавала воину силы. Они были уверены, что, соблюдая закон дхармы, воин находится в согласии с законом мироздания, установленным Богом, и поэтому становится непобедимым. Подобные нравственно-философские воззрения мы встречаем и в средневековой русской воинской традиции: «Не в силе Бог, но в правде!». Это высказывание традиция приписывает новгородскому князю Александру Невскому. На юге Руси в наставлениях молодёжи у Запорожских казаков существовала заповедь «Завжди прислухайся до себе, і до тих пір, поки відчуваєш в собі правду, ти незборим» (всегда прислушайся к себе, и до тех пор, пока чувствуешь в себе правду, ты непобедим). Объясняя мне это практическое, почти физиологическое ощущение правды в душе, носитель черноморской казачьей воинской традиции Л.П. Безклубый149 говорил: «Почувствуй брын правды в себе!». Когда я поинтересовался, что такое «брын», он ответил, что «брын» — это удар по струнам гуслей и звук, который потом гудит в душе. Очень выразительное, точное сравнение. Вероятно, что это описание воинского состояния праведного гнева, возникающее перед боем, посредством сравнения с гудением струн, восходит к временам богатырской Руси, когда гусли были таким же естественным атрибутом воина, как меч и лук.