Этьен Кассе - Туринская плащаница

• Название: Туринская плащаница
• Автор: Этьен Кассе
• Жанр: Религиоведение

Плащаница, вероятно, самый знаменитый символ хри­стианского мира, окруженный массой легенд и домыслов, а также множеством реальных, зловещих тайн. Именно этот символ очень долго не признавался Церковью и в то же время тайно охранялся ею. Кому в действительности принадлежит лик на по­лотнище? Что происходит со всяким взглянувшим в эти глаза? Есть ли тайна и где ее исток? Этьен Кассе берется за очередную загадку. Со всем почтением к святыне и со всей страстью исследователя самых непостижимых тайн он расследует дело о Туринской плащанице.

---

И к его еще большему удивлению Натана­элъ ответил:

— Да, я считаю вполне вероятным, то, что Господь избавил Иешуа из Назарета, невин­но убиенного, от цепких лап смерти и живым забрал к себе на небо! Ты вспомни, что проис­ходило. Большая часть учеников Назареянина после его пленения и распятия бежала вначале из страха перед римлянами. Если и были на земле люди, смущенные в вере своей более, то это явно ученики Иешуа из Назарета. После его распятия они оказались перед горой разби­тых надежд! Поэтому должно было произойти что-то невероятное, чтобы они вернулись и бесстрашно оповестили весь мир: «Он воскрес!» Все ученики и апостолы Иешуа мученически пошли на смерть за свои убеждения. Натанаэлъ молча смотрел на своего друга, а спустя какое-то время заметил:

— Мы, иудеи, тоже веруем в воскресение мертвых в конце всех времен. Так почему бы Всемогущему не воскресить некоторых пра­ведников чуть раньше конца света? Ведь, в конце концов, Бог является «Мехайе Хаметим», «оживителем мертвых», как говорит иудейская теология.

— Но... но тогда ты — христианин! — вос­кликнул Жан-Пьер.

— Нет, я не христианин, — возразил Ната­наэлъ. — Я знаю историю моего народа и моей религии очень хорошо. Я знаю историю нашего вавилонского изгнания и нашего возвращения в Землю обетованную, историю нашего вос­стания против римлян при императоре Тите Веспасиане и разрушения нашего храма, исто­рию нашего рассеяния меж всех народов... Но существовал в истории моего народа человек, о котором я ничего не знал, о котором я долго не отваживался спрашивать. Жизнь этого челове­ка, его существование были для меня подобны открытой незаживающей ране, которую пред­почитаешь не трогать. Я не решался думать о нем, упоминать о нем. Тишина! Абсолютная тишина! Ничего! С моих губ не сорвется его имя, да и в моем сердце не может быть ему места. Я не проклинал его, я не благословлял его. Я боялся его! Но я любил его, не зная, ибо мне ведомо было только одно: кровь, проли­тая из его тела, была кровью иудея, кровью от крови моей!

—     Ты говоришь об Иисусе... — прошептал Жан-Пьер. — Но почему же ты боялся его?

—     Почему боялся? Его именем подавляли бессчетное количество иудеев, изгоняли и уби­вали! Вот почему большая часть иудеев ничего не хочет слышать об Иешуа. А потом я попал в Аккон, в город, где живет куда больше хри­стиан, чем в остальных местах на Востоке. Это случилось на второй день моего появления здесь... Рабби прищурился. Он неподвижно смотрел вдаль:

—     Я никогда этого не забуду! Я задумчиво шел по улице в центре Аккона. На углу стояло деревянное Распятие. И вот... Я взглянул на об­наженного человека на кресте. Я видел голову в терновом венце, устало опущенные плечи, вва­лившуюся грудь, худые ноги, закрытые глаза, не видящие более света дня. И я был поражен: это он? Через несколько мгновений ужаса и вос­хищения мое сердце исполнилось сострадания к этому человеку... Натанаэлъ сморгнул слезы:

—     С того часа я ищу его. Я ищу не Сына Божь­его Христианской церкви, не еретического учи­теля народа, каковым Иешуа по сей день вы­глядит в глазах многих иудеев и рабби. Я хочу знать, кем или чем был этот Назареянин: од­ним из лжемессий или пророком, мятежником, восставшим против римлян, или нежным мир­ным человеком? Что следовало мне делать? Где я мог узнать правду об Иешуа? Все мое время уходило на изучение Торы, Мишны и Талмуда. А еще трудов иудейских поэтов и философов, таких как Филд Александрийский и Маймонид. Однако во всех этих книгах, у всех этих ученых я поначалу ничего не находил о нем!

—     Но разве же в Талмуде не написаны ужасные, противоестественные и страш­ные слова об Иисусе? — осторожно спросил Жан-Пъер. — Так считают в нашей Христи­анской церкви.

—     Но это неправда, — ответил Нитанаэлъ. — Талмуд, который столь часто сжи­гают епископы и священники твоей Церкви, на самом деле ни слова не говорит об Иешуа из Назарета, которого вы называете Сыном Божьим. Да, есть труд под названием «Толедот Иешу». Но ведь в Иудее каждого четвертого мальчика называют Иешуа! — Молодой рабби замолчал. — И вот в один из дней я наконец нашел кое-что у Маймонида о Назареянине. Совсем небольшой отрывок! Маймонид очень осторожно высказывал о Назареянине нечто доброе. И это придало мне мужества взять­ся за христианскую Библию. С замирающим сердцем я принес ее домой. Целую неделю не решался открыть ее. Но на восьмой день... Я читал и читал! И понял: Иешуа как брат мне! — Натанаэлъ засмеялся. — Мы верим в одно и то же. Иешуа был даже больше иудеем, чем все остальные, чем наш великий учитель Гиллель, знаменитый ученый первого века до вашего летоисчисления.

—     С чего это ты взял? — растерялся Жан-Пьер.

—     Ну, начнем с того, что Иешуа был сыном иудейки. Он рос среди иудеев. Его родители на восьмой день сделали ему обрезание, через сорок дней доставили в храм Иерусалима. Да и впо­следствии во всех своих действиях он вел себя как иудей. Иешуа выполнял все иудейские запо­веди, он видел в Боге отца небесного. Он сочувст­вовал бедным, любил готовых покаяться.

—     То есть Иешуа не принес ничего ново­го? — немного обиженно спросил Жан-Пьер.

Натанаэлъ кивнул головой:

—     Любой иудей может поучиться у Иешуа быть иудеем. Он для меня посланный Богом пророк.

—     Ты называешь Иисуса пророком, — прого­ворил Жан-Пьер, покраснев от волнения. — Ты даже веришь в его воскресение. Тогда что же тебе не нравится в нашей вере?

—     Начнем с того, что я, признавая Иешуа пророком, не считаю его мессией. Мессия — Из­бавитель мира. Но мир так и не избавился от насилия, жестокости, голода, бедности, болез­ней и войн, а значит, Иешуа не мессия! Мир не спасся.

—     Понимаю, — кивнул головой Жан-Пьер. — Ты думаешь, что Иисус сам себя объявил мес­сией?

—     Да, Иешуа был убежден в своем месси­анстве.

—     Значит, ты не веришь, что Иисус был Сыном Божьим? — грозно спросил Жан-Пьер, и так зная ответ.

—     Конечно, не верю! Бог не может быть человеком и умереть! Верить же в челове­ка — для меня это не представимо. Я могу верить вместе с Иешуа, но не в Иешуа-бога.

Друзья шли вдоль берега реки. Песок поскри­пывал у них под ногами. Жан-Пьер исподтишка наблюдал за другом. Натанаэлъ видел красоту природы во всем. Любовался небом и землей.

—    Дозволь спросить еще, — сказал Жан-Пьер.

—    Конечно.

—    А в чудеса, что творил Иисус, ты ве­ришь?

—    Конечно, я верю в чудеса! Бог часто являл в прошлом чудеса, являл через своих пророков. Так почему Иешуа должен быть исключением?

Результаты

Наука  с  гордостью  оповещала  публику  о результатах  радиоуглеродной  датировки. С  вероятностью до  99,9%  лаборатория  в Аризоне  8  июня  1988  года  объявила,  что  ткань для  Туринской  плащаницы  была  изготовлена в  1350  году  (то  есть,  добавим  мы  к  этому, через  год после  того,  как  плащаница  начала демонстрироваться  в  Лирее?!).  Лаборатория в  Цюрихе  сделала  заключение,  что  ткань для  Туринской  плащаницы  была  изготовле­на  в  промежуток  между  1290  и  1360  годами. А  оксфордская  лаборатория  заключила,  что ткань  для  Туринской  плащаницы  была  изготовлена  все  в  том  же  1350  году. Наука  вынесла  вердикт:  «Официально  признано:  Туринская  плащаница  —  подделка»  («Official:  The  Turin  Shroud  is  a  Fake») . И Церковь пошла в ногу с наукой.  Во время своего визита в Африку 28  апреля 1989  года папа Иоанн Павел II «напомнил» верующим о том,  что  Католическая  церковь  якобы  ни­когда  официально  не  признавала плащаницы в  качестве  подлинных  погребальных  пелен Христа.  По  горячим  следам  Церковь  под­твердила  научный приговор.  А он  подписан и обжалованию вроде бы не подлежит.