Ричард Лэйард - Счастье: уроки новой науки

• Название: Счастье: уроки новой науки
• Автор: Ричард Лэйард
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-93255-333-6

В своей книге Ричард Лэйард показывает, что мы оказались в парадоксальной ситуации. Большинство людей хотят, чтобы их доходы были больше. Наши общества действительно становятся богаче, но от этого они не делаются более счастливыми. Такой факт подтверждается многочисленными научными исследованиями. У нас есть эффективные способы, позволяющие измерить, насколько счастливы люди; все имеющиеся свидетельства подтверждают, что в среднем за последние полвека они не стали счастливее, хотя их доходы выросли более чем вдвое. В Европе и Америке этот процесс сопровождался ростом депрессии, алкоголизма и преступности. Что же происходит?

Ричард Лэйард – видный английский экономист, полагающий, что не обязательно приравнивать счастье общества к его уровню доходов. Наибольшую известность получили работы ученого, посвященные безработице и неравенству и заложившие основу для британской политики в области борьбы с безработицей. Лэйард основал Центр экономического развития при Лондонской школе экономики, а с 2000 года является членом палаты лордов. В исследовании темы счастья используются научные данные из таких областей, как психология, нейронаука, экономика, социология и философия.

---

Итак, насколько сильно мы адаптируемся к высокому доходу? Самый простой способ узнать это – выяснить, насколько реальный уровень доходов человека влияет на его представления о том, какой у него должен быть доход[75]. Мы можем спросить людей: «Какой доход после уплаты налогов Вы считаете для Вашей семьи очень плохим, плохим, недостаточным, достаточным, хорошим, очень хорошим?» По этим ответам мы можем выбрать для каждого индивида уровень дохода, который будет занимать промежуточное положение между «достаточным» и «недостаточным». Мы выясним, что этот «требуемый доход» значительно варьируется в зависимости от реального дохода индивида. Увеличение реального дохода на один доллар влечет за собой рост «требуемого дохода» на 40 центов[76]. Таким образом, когда я зарабатываю дополнительный доллар в текущем году, это делает меня счастливее, но в следующем году я буду отсчитывать мой доход от отметки, которая окажется на 40 центов выше. В этом смысле по крайней мере 40 % прибавки в текущем году «стирается» в следующем.

Это измерение нашего пристрастия к доходу[77]. Вещи, к которым мы быстрее всего привыкаем и принимаем как должное, – это наше имущество: машина, дом. Рекламщики понимают это и приглашают нас тратить все больше и больше на «подпитку нашей зависимости». Однако другие виды опыта дольше сохраняют свою привлекательность: время, проведенное с семьей и друзьями, качество и надежность нашей работы[78].

Если мы не сможем догадаться, что рано или поздно привыкнем к материальным вещам, мы будем слишком много вкладывать в их приобретение в ущерб досугу. Люди недооценивают процесс привыкания[79]. В результате в жизни возникает перекос в сторону работы и зарабатывания денег в ущерб другим занятиям[80].

Баланс между работой и жизнью

Среди жителей богатых стран больше всех часов работают американцы[81]. Как показывает приводимый ниже график, они работают гораздо дольше, чем в Европе. Это довольно странное различие, потому что производительность труда в час одна и та же, что в США, что во Франции и в Германии, и растет она с одинаковой скоростью[82].

В большинстве стран и исторических эпох, когда люди становились богаче, они принимали решение меньше работать. Иными словами, они решали «тратить» часть своего дополнительного потенциального дохода на более полную частную жизнь. Последние пятьдесят лет европейцы продолжали придерживаться этой модели, и продолжительность их рабочего дня резко сократилась. Но не в США. Мы до конца не знаем, почему это происходит. Возможно, одной из причин являются гораздо более низкие налоги в Америке, делающие работу более выгодной[83]. Другой причиной может быть более удовлетворительная работа и менее удовлетворительная частная жизнь.

Более длинный рабочий день, конечно, увеличивает валовый внутренний продукт (ВВП). Вот почему в США выработка на одного рабочего выше, чем, скажем, во Франции[84]. В США также больше людей предпочитают работать, тогда как во Франции больше матерей и работников старшего возраста, решивших оставаться дома, и безработица на 3 % выше. В итоге в Америке ВВП на душу населения на 40 % выше, чем во Франции, хотя производительность труда в час та же самая.

Отработанные за год часы(работники, занятые полный рабочий день, 2002 г.)

Неясно, какая из двух ситуаций лучше. Как мы отмечали выше, работу необходимо сравнивать с такими ценностями, как семейная жизнь, которой часто жертвуют в интересах работы. Еще слишком рано для систематического объяснения различных тенденций развития счастья с течением времени в различных странах. Но смелая идея заключается в том, что начиная с 1975 года счастье в США застыло на одной отметке. Тогда как в Европе уровень счастья вырос. Связано ли это каким-либо образом с тенденциями в соотношении между работой и жизнью?

Неравенство

До сих пор я обращался только к разрушительным аспектам погони за доходами. Однако миллиарды людей по-настоящему нуждаются в более высоких доходах, чтобы обеспечить лучшую жизнь своей семье. Именно так обстоит дело в странах третьего мира, где около трех миллиардов человек имеют доход менее двух долларов в день[85]. Это справедливо и для развитых стран, которым посвящена настоящая книга: сколько наших сограждан смогло бы жить лучше, если бы получали дополнительную тысячу долларов дохода в год? Ответ: некоторые, но не все.

В течение четырнадцати месяцев Джойти Де-Лоури, секретарь в Goldman Sachs в Лондоне, сняла почти 4,5 миллиона фунтов стерлингов со счетов двоих руководителей, на которых она работала, и потратила эти деньги на себя. Более года оба ее начальника ничего не замечали[86].

Эта история иллюстрирует твердое убеждение, которого придерживались экономисты XIX века: дополнительный доход важнее, когда вы бедны, чем когда вы богаты. Современные исследования подтверждают это убеждение[87]. Мы можем выяснить, насколько дополнительный доход увеличивает счастье людей, находящихся на разных точках шкалы доходов, и выясним, что выигрыш от дополнительного дохода становится тем меньше, чем богаче становится человек. По той же причине дополнительный доход сильнее отражается на счастье в бедных странах, чем в богатых.

Этот психологический факт подтверждает, что, если деньги перейдут от более богатого к более бедному человеку, бедный с точки зрения счастья выиграет больше, чем потеряет богатый. Таким образом, среднее счастье возрастет. Вследствие этого в отдельной стране уровень счастья будет тем выше, чем равномернее распределяются в ней доходы – при прочих равных условиях[88].

При таком подходе доход рассматривается в качестве релевантной детерминанты счастья: неравенство плохо, потому что дополнительный доход приносит меньше пользы богатым, чем бедным. Однако есть и совсем иная традиция, которая фокусируется на неравенстве доходов как на вещи в себе, – особенности нашего окружения[89]. Она утверждает, что у людей есть взгляд на неравенство как таковое. Предполагалось, что людям не нравится неравенство. Но появляется все больше свидетельств того, что некоторые группы (мобильные или кажущиеся себе таковыми) на самом деле его любят[90]. Это сложный вопрос, и о балансе таких предпочтений известно мало. Кроме того, неравенство, конечно, может влиять на качество социальных отношений. Однако до сегодняшнего дня не было очевидных фактов, доказывающих, что неравенство как таковое влияет на счастье индивидов в сообществе[91]. Но мы достоверно знаем, что польза от дополнительного дохода меньше, если люди богаты, и это становится главным связующим звеном между неравенством и средним уровнем счастья.

Еще один соблазнительный аргумент, выдвигаемый против политики по преодолению неравенства. Он исходит от тех, кто полагает, что налогообложение – механизм, препятствующий социальной мобильности, мешающий амбициозному молодому человеку выйти из нищеты и разбогатеть (поскольку нельзя разбогатеть за одно поколение). Я даже слышал, что некоторые считают, будто бы высокие налоги в Великобритании способствуют сохранению классовой системы. Это ерунда. Самыми бесклассовыми обществами в мире являются Скандинавские страны, в которых высокие налоги, хорошее школьное образование и царит культура взаимоуважения.

* * *

Итак, к чему же мы пришли? У нас есть хорошая теория того, почему прирост счастья оказался меньше, чем ожидалось: наши доходы росли по мере роста доходов других людей и точно так же росли наши ожидания в отношении комфорта. Главный механизм, который здесь действует, – это сравнение.

Он глубоко укоренен в нашей психологии. Если вы посмотрите на следующий рисунок, возникнет естественный вопрос: какая из двух вертикальных линий длиннее? Большинство ответит: та, что справа. Почему? Потому что она длиннее в сравнении с пробелами между двумя расходящимися линиями ниже и выше нее. На самом же деле обе вертикальные линии имеют одинаковую длину.

Наше восприятие реальности постоянно искажается бесполезными сравнениями. И поэтому один из «секретов счастья» – наслаждаться вещами, как они есть, не сравнивая их с чем-то лучшим. Другой секрет – выяснить, какие вещи по-настоящему делают нас счастливыми.

Привычка сравнивать

Глава 5 Что же делает нас счастливыми?

Так ли это мало —

Радоваться солнцу,

Весны живому свету,

Думать, любить, вершить?

Мэтью Арнолд[92]

Счастье приходит изнутри и извне. Оно зависит не только от обстоятельств, в которых мы находимся, но и от нашей внутренней сущности. Как говорил Ларошфуко: «Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как и от судьбы». Нрав, или темперамент, в свою очередь, зависит от наших генов и от воспитания.

Гены

Некоторые считают, что о наследственности говорить не стоит, поскольку может создаться впечатление, что счастье или несчастье человека предопределено с рождения и ничего с этим поделать нельзя. Это абсурдный вывод. Даже самые сильные наследственные черты могут меняться под действием опыта. Достаточно вспомнить такой показатель физического развития человека, как рост – так тесно связанный с ростом родителей. Однако средний рост британских мужчин за последние сто лет увеличился на два дюйма, главным образом благодаря улучшению питания[93].