Лев Минц - Котелок дядюшки Ляо

• Название: Котелок дядюшки Ляо
• Автор: Лев Минц
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91678-018-5

Какая фамилия самая русская? Почему она же самая немецкая? В чем главный секрет узбекского плова? Как правильно называются суши? Когда за столом можно есть руками? Зачем был нужен лифчик в мужском гардеробе? Чем занимаются крестьяне Македонии в первую брачную ночь? Почему парагвайские индейцы стонут от боли, когда рожают их жены? Что и на каком языке означают слова хьхьл и ыбылыны? Ответы на эти и многие другие вопросы можно узнать из книги известного этнографа и писателя Льва Минца. «Котелок дядюшки Ляо» — увлекательное путешествие в мир обычаев, традиций и тайн разных народов, живущих вокруг нас.

---

…В 1945 году множество солдат разгромленной японской армии на Новой Гвинее бежало в горы. Долгое время о них никто не вспоминал — не до того было, но иногда экспедиции, попавшие в глубь острова, натыкались на этих японцев. Если удавалось убедить их, что война кончилась и бояться им нечего, они возвращались домой, где их рассказы попадали в газеты. В 1960 году из Токио отправилась специальная экспедиция на Новую Гвинею. Удалось отыскать около тридцати бывших солдат. Все они жили среди папуасов, многие были женаты, а ефрейтор медицинской службы Кэндзо Нобуяма занимал даже пост шамана племени куку-куку. По единодушному мнению этих людей, прошедших огонь, воду и медные трубы, путешественнику на Новой Гвинее (при условии, что он не нападет первым) не грозят со стороны папуасов никакие опасности. (Ценность показаний японцев состоит еще и в том, что они побывали в самых разных частях гигантского острова, в том числе и в Асмате.)

…В 1958 году на реке Сепик перевернулась лодка австралийской геологической экспедиции. Спастись удалось только коллектору Килпатрику, молодому парню, впервые попавшему на Новую Гвинею. После двух дней блужданий по джунглям Килпатрик вышел к деревне племени танга-вата, записанного никогда не бывавшими в тех местах знатоками в самые отчаянные людоеды. К счастью, коллектор не знал этого, поскольку, по его словам, «знай я это, я бы умер от страха, когда меня положили в сеть, прикрепленную к двум жердям, и понесли в деревню». Папуасы же решили нести его, потому что увидели, что он еле движется от усталости. Только через три месяца удалось Килпатрику добраться до миссии адвентистов седьмого дня. И все это время его вели, передавая буквально из рук в руки, люди разных племен, о которых единственно известно, что они каннибалы!

«Эти люди ничего не знают об Австралии и ее правительстве, — пишет Килпатрик. — Но разве мы знаем о них больше? Их считают дикарями и людоедами, а между тем я не видел с их стороны ни малейшей подозрительности или враждебности. Я никогда не видел, чтобы они били детей. Они не способны к краже. Мне иной раз казалось, что эти люди гораздо лучше нас».

Любая экспедиция стирает с карты «белое пятно», и зачастую в местах, обозначенных коричневым цветом гор, появляется зелень низменностей, а кровожадные дикари, немедленно пожирающие любого чужеземца, при ближайшем рассмотрении таковыми не оказываются. Назначение любого поиска и состоит в том, чтобы разрушать незнание, в том числе и то незнание, которое делает людей дикарями.

Но кроме незнания существует еще и нежелание знать истину, нежелание увидеть перемены, и это нежелание порождает и пытается сохранить самые дикие, самые каннибальские представления…

Глава VII Живущие в домах из глины и из шерсти

Можно враждовать друг с другом, но при этом никак друг без друга не обойтись. — Печальное приключение доктора Ту и г-на Куак. — Автор на собственном опыте убеждается, что сварить плов очень трудно

Лет сто пятьдесят назад миссионеры, рассеянные среди племен и народов почти всех широт и долгот, начали активно переводить на местные языки Библию и молитвы. Среди них было очень много талантливых лингвистов, и многими лучшими словарями и грамматиками почти исчезнувших ныне языков мы обязаны им. Зачастую и сейчас, занимаясь возрождением и развитием своего языка, нынешние филологи в третьем мире (употребим этот, кажется, выходящий из употребления, но всем понятный термин) обращаются к составленным в прошлом веке фолиантам — богатство их словарного запаса впечатляет. Не грех вспомнить, что в Европе местные языки вытеснили латынь и заняли почетное место после того, как на них прямо с языка оригинала перевели Библию. Так что миссионерская работа была весьма полезной. Но требовала исключительной тщательности: ведь каждое слово Боговдохновенной Книги должно было быть переведенным очень точно и четко передавать все смысловые оттенки.

Неожиданную трудность представил перевод одной из важнейших молитв: «Отче наш». Там есть слова — очень важные и ставшие расхожим выражением: «хлеб наш насущный даждь нам днесь». Далеко не всем народам Земли слово «хлеб» так же близко и дорого, как нам. Чукчи, к примеру, и эскимосы, узнавшие хлеб только от европейцев, очень его полюбили, но полюбили как лакомство, которое очень вкусно, но без которого можно и обойтись. В отличие от моржового мяса, без которого обойтись нельзя, свежего, не соленого и кровавого.

Но можно ли в молитве на этих языках заменить слово «хлеб» на слово «морж»? Морж наш насущный?

А что переводить для оленеводов?

Соответственно для китайцев, вьетнамцев, японцев нужно употребить «рис наш насущный», для полинезийцев — вспомнить кокос и рыбу, я для индейцев прерий — насущного бизона.

Не стоит удивляться, благосклонный читатель: если разобраться внимательно в смысле слова «хлеб», то оно заключает в себе и рис, и моржа, и кокос с рыбой. И даже бизона. Дело в том, что «хлеб» в данном случае не обязательно хлеб. Просто мы, произнося сейчас это слово, представляем себе буханку с поджаристой корочкой, хотя за обедом мы едим не так уж много хлеба (а кое-кто, стремясь сохранить фигуру, и вообще не ест). Хлеб скорее дополняет еду. Зато еда может быть каждый раз другая — сегодня котлеты с вермишелью, завтра рыба с картошкой, а хлеб — каждодневен, обязателен. Он — насущный.

В оригинале молитвы на древнееврейском языке эта фраза звучит: «лахмену лейом-йом тэн ляну гайом»… «Лахмену» — «хлеб наш», корень здесь «лахм» — падеж от слова «лэхем», собственно, «хлеб», и так оно переведено на русский, латынь, греческий. Но посмотрим в словарь наиболее близкородственного к еврейскому языку — арабского. (Тому, кто знаком с ближневосточной историей только по газетным сообщениям о современных конфликтах, информация о близком родстве обоих языков покажется странной. Но они действительно очень близки, а в далекой древности эти народы составляли один, говоривший на общем прасемитском языке.) Как известно, различия в родственных языках увеличиваются, чем далее ответвляются этносы от общего ствола. И слово, звучащее одинаково или почти одинаково, приобретает разный смысл.

Так вот, арабское «лахм» значит «мясо». Я не знаю, как звучит оборот о хлебе насущном в арабском переводе «Отче наш», очевидно, там употреблено другое слово, но дело не в этом. Арабы, в узком смысле имени этого народа, оставались, прежде всего, кочевниками, скотоводами, перегонявшими с пастбища на пастбище стада овец и коз. Евреи перешли на оседлость значительно раньше, и основной едой для них стали плоды земли.

И очевидно, первоначальное значение слова «лахм — лэхэм» было — основная, главная пища. Соответственно мясо — у кочевников, хлеб — у оседлых. Род человеческий и в этом очень разнообразен: все зависит от условий, в которых живет тот или иной этнос. Поскольку необъятное объять невозможно, не будем задаваться решением этой заведомо безнадежной задачи. И все же хотелось бы показать хотя бы наиболее необычные виды насущного хлеба. Возьмите, к примеру, саговую пальму. Она растет на островах Индонезии, Меланезии, на Новой Гвинее. Сердцевина ее — саго, крахмалистый продукт, из которого пекут хлеб, делают кашу, кисели и много другое. Но получить саго из пальмы — работа не менее напряженная, чем труд пекаря. То есть библейское выражение «в поте лица своего будешь добывать хлеб свой» подходит к добывателям саго ничуть не меньше, чем к земледельцу. Ибо хлеб его — саго. А также абрикосы, финики, баобаб и — в каком-то смысле — селедка. Не каждая, однако.

Четвертый секрет плова

Многие в городе уже знали, что я ищу казанчик. Знакомые таджики в парикмахерской сказали мне, что маленькие казанчики для плова есть в явинском сельмаге, и если я поспешу, то успею туда до обеденного перерыва. Я побежал на автобусную станцию: завтра улетать, а казанчика так и не купил. До этого излазил весь город. Магазины были завалены котлами — из черного чугуна и из белого, с плоским дном и с круглым, гигантскими казанами, из которых можно накормить целый квартал, и казанами поменьше — на обширную семью. Не было только таких, как мне надо, — маленьких, чтоб сунуть в авоську, взять в самолет и поставить в Москве на газовую плиту…

От парикмахерской до станции порядочный отрезок, и я почти перешел на рысь, когда с противоположного тротуара меня окликнул усто Файзулла:

— Слыхал, в явинском сельмаге казанчики есть? С тобой поеду, а то еще не то купишь, все смеяться будут.

Мы пошли вместе. Я подумал, что надо взять такси: мастер Файзулла человек пожилой и уважаемый в городе, бегать по улицам ему не пристало.

На углу нас попытался остановить знакомый сапожник.

— Уважаемый! — закричал он издали. — В явинском сельмаге…

— Знаем, знаем, почтенный, — сдержанно ответил усто, давая понять, что нечего тозакунаку — холодному сапожнику — вмешиваться в дела, касающиеся только его, моего учителя, и меня, его ученика.