Владимир Сядро - Монархи-долгожители

• Название: Монархи-долгожители
• Автор: Владимир Сядро
• Издательство: Фолио
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-03-5500-2

История монархий всех континентов пестрит заговорами, переворотами и убийствами. Поэтому большинству венценосных правителей не удавалось удержать скипетр в своих руках достаточно долго, чтобы их можно было назвать монархами-долгожителями. Но нет правил без исключений: среди самых знаменитых правителей прошлого и современности нашлись такие, что вершили судьбы своих народов в течение многих десятилетий. Среди них французский король Людовик XIV, английские королевы Виктория и Елизавета II, император Австро-Венгрии Франц Иосиф и некоторые другие. И, безусловно, их правление таит в себе немало тайн и загадок.

---

В тени всесильного кардинала

Согласно давней традиции, регентство при несовершеннолетнем короле Франции должна была осуществлять его мать. Людовик XIII никоим образом не мог эту традицию нарушить, но, испытывая неприязнь и недоверие к королеве, которую, как сестру испанского короля, подозревал в тайных сношениях со своим врагом – Испанией, он решил ограничить ее во властных полномочиях. По завещанию Людовика, после его смерти для управления страной при малолетнем короле должен был быть создан регентский совет, в котором Анне Австрийской отводилась роль рядового участника. Однако ей удалось при поддержке парижского парламента аннулировать завещание мужа и стать единоличной регентшей. Для этого 18 мая 1643 года Людовик XIV появился в парламенте, чтобы принять Акт справедливости. Выглядело это так: маленький король пролепетал несколько слов о том, «что он пришел в парламент, чтобы подтвердить свою добрую волю», а остальное за него сказал канцлер. Комментируя это событие, герцог Сен-Симон обвинял королеву в узурпации власти: «Король чуть ли не с рождения был обезволен коварством матери, которая сама хотела править, а еще более – своекорыстными интересами злокозненного министра, тысячекратно рисковавшего благом государства ради собственной власти». С этим можно согласиться с единственной оговоркой: королева взяла реванш за долгие годы унижений со стороны мужа. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после его кончины она решила наверстать упущенное и, питая абсолютную симпатию и доверие к кардиналу Мазарини, объединила с ним свои усилия по управлению страной. Так гордая испанка и хитрый итальянец фактически более чем на десятилетие оказались во главе Франции.

Кардинал Джулио Мазарини играл важную роль в государстве еще при Людовике XIII. Он стал одним из самых неожиданных и ценных «приобретений» для Франции, «преподнесенным» королю его главным министром Ришелье. Однако служить королю Мазарини было суждено меньше года, а всю остальную жизнь он провел во времена царствования его преемника, твердо держа бразды правления государством в своих руках.

Современники по-разному характеризовали Мазарини. Ришелье называл его «самым великим государственным человеком», а народ сочинял о нем массу оскорбительных и скабрезных стишков и песен. Наиболее полную характеристику кардиналу дала королева Швеции Христина, одна из самых просвещенных женщин своего времени. Она написала о Мазарини следующее: «Это человек осторожный, ловкий, тонкий, желающий, чтобы его считали придворным и иногда довольно хорошо изображающий царедворца; он умерен во всех своих страстях, вернее, можно сказать, что у него всего одна всеобъемлющая страсть: это его честолюбие. Все другие страсти он подчиняет ей, а любви и ненависти ровно столько, сколько необходимо, чтобы достичь цели, а хочет он одного – править. У него великие проекты, достойные его непомерного честолюбия, изворотливый, ясный, живой ум, обширнейшие знания в области всех дел света, я не знаю никого, кто был бы лучше информирован; он трудолюбив, усидчив и прикладывает невероятные усилия, чтобы сохранить состояние, и сделает все возможное, чтобы увеличить его».

Уставший в конце жизни от государственных забот монарх покровительствовал и доверял этому энергичному и умному человеку, с удовольствием и облегчением переложив на его плечи решение всех государственных дел. Именно Людовик XIII выпросил для него у Папы Римского кардинальскую шапку. К 1646 году Мазарини уже почти три года вершил судьбы страны, являясь премьер-министром, и осуществлял надзор за воспитанием наследника престола. Став регентшей молодого короля, Анна Австрийская предоставила кардиналу неограниченные права, и он фактически стал единоличным правителем королевства.

У Мазарини было немало политических противников. Начавшаяся в 1648 году во Франции Фронда – мятеж крупной аристократии против правительственной власти – во многом была направлена именно против первого министра. В частности, герцог де Ларошфуко видел главную причину этой смуты именно во владычестве кардинала, которое «становилось нестерпимым». Он писал о Мазарини: «Были известны его бесчестность, малодушие и уловки; он обременил провинции податями, а города – налогами и довел до отчаяния горожан Парижа прекращением выплат, производившихся магистратом… Он неограниченно властвовал над волею королевы и Месье, и чем больше в покоях королевы возрастало его могущество, тем ненавистнее становилось оно во всем королевстве. Он неизменно злоупотреблял им в дни благоденствия и неизменно выказывал себя малодушным и трусливым при неудачах. Эти его недостатки вкупе с его бесчестностью и алчностью навлекли на него всеобщую ненависть и презрение и склонили все сословия королевства и большую часть двора желать перемен».

В отличие от других бунтов и восстаний, Фронда началась не с провинции, а с привилегированного Парижа, жители которого никогда не облагались тальей – земельным налогом. Главной движущей силой этой гражданской войны стали буржуа. В числе ее зачинщиков были самые именитые граждане столицы: верхи судейского сословия, духовенство и представители знати. В этой опасной игре с властью был замешан и неугомонный брат Людовика XIII, принц Гастон Орлеанский.

Фронда началась зимой 1647—48 года, когда недовольные парижские рантье устроили беспорядки на улице столицы. За этим последовали возмущения должностных лиц судебного ведомства по поводу возможного снижения им жалованья. Следующими возмутителями спокойствия стали парламентарии, которые воспротивились созданию новых должностей. Дело в том, что королева, уверенная в авторитете своей власти, 15 января 1648 года в присутствии Людовика XIV объявила в парламенте эдикт о назначении двенадцати новых докладчиков, на что парламентарии согласия не дали. Между двором и парламентом началась трехмесячная «бумажная» война. За это время на сторону парламентариев встали счетная палата, палата косвенных сборов и Большой совет, которые заключили союз и пожелали заседать сообща в необычной ассамблее – палате Людовика Святого. Анна Австрийская усмотрела в ней «республику внутри монархии» и запретила ее созыв. Но вопреки ее приказу парламент разрешил палате собраться. Ее депутаты выработали хартию, которая, однако, отстаивала скорее их собственное благо, нежели общественное. И Мазарини, желая не допустить беспорядков в столице, пошел на уступки, утвердив многие требования палаты, в том числе упразднил должности интендантов и уменьшил талью.

Однако парламент не успокоился на достигнутом. К новому наступлению на королевский двор парламентариев подстрекали советники Брюссель и Бланмениль. Королева приказала заключить их под арест и этим «подняла на ноги» весь Париж. За одну ночь город оброс баррикадами. На сторону парламента перешли члены магистратуры верховных судов и придворная знать, а также практически все принцы во главе с Гастоном Орлеанским. Еще одним зачинщиком смуты стал де Гонди, племянник архиепископа Парижа, которого потом назвали «одним из главных виновников» того, что Франция была залита кровью в жестокой гражданской войне.

Больше всего фрондеров злило отношение к этим событиям малолетнего короля. Он вовсе не собирался принимать их сторону, а полностью поддерживал действия своей матери и крестного, послушно следуя всем их указаниям. Да и могло ли быть иначе? Ведь Людовику в то время было только десять лет. Кроме того, нельзя не признать, что именно кардинал больше всего повлиял на становление его личности. Несомненным результатом воспитания Мазарини стали не только политические взгляды наследника французского престола, но и его художественные вкусы. К примеру, благодаря кардиналу он «заразился» любовью к итальянской культуре. Отсюда «выросло» не только его увлечение гитарой, но и преклонение перед итальянскими художниками, архитекторами, актерами. Одним из свидетельств тому впоследствии станет его приглашение в Париж легендарного архитектора Бернини и виртуоза того времени, гитариста Франческо Корбетта. Правда, не все, чему Мазарини желал научить своего воспитанника, было тому по душе. Так, стремясь приучить Людовика к экономии, кардинал ограничивал его карманные расходы до безобразия. Как писал в «Мемуарах» камердинер короля Лапорт, бывали случаи, когда Мазарини изымал у него уже выданные деньги. А Александр Дюма, ссылаясь на того же Лапорта, описывал и другие примеры скаредности кардинала: король вынужден был спать на одних и тех же простынях до той поры, пока они не приходили в негодность, ему часто отказывали в карете, а сорочки меняли так же редко, как и постельное белье. Однако с годами Людовик будет все больше ценить Мазарини и детская нелюбовь к нему сменится дружеской привязанностью.

Во время драматических событий Фронды юный Людовик впервые столкнулся с предательством близких родственников, в частности двоюродных братьев и представителей знати. В результате мятежных действий под руководством Гастона Орлеанского, принцев Конти и Конде, герцога Бофора королевская семья вместе с несколькими министрами и придворными вынуждена была в ночь с 5-го на 6 января 1649 года бежать из Парижа в Сен-Жермен-о-Лэ. Но тамошний дворец был плохо подготовлен к пребыванию венценосных особ. Через некоторое время они вынуждены были вернуться в Париж, где Анна Австрийская отдала приказ об аресте главных вождей Фронды. 19 января 1650 года принцев Конде и Конти, а также герцога де Лонгвиля заключили в Венсенский замок. К королеве явился президент парламента с ходатайством об освобождении высокородных бунтовщиков. Присутствовавший при этом визите Людовик XIV был сильно возмущен увиденным и услышанным. После ухода президента парламента он сказал королеве: «Мама, если бы я не боялся прогневить вас, я бы трижды велел президенту умолкнуть и выйти».