Луиза Мишель - Нищета. Часть вторая

• Название: Нищета. Часть вторая
• Автор: Луиза Мишель
• Издательство: Амальтея
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7121-0250-1

Во второй части романа «Нищета» продолжается повествование о судьбе Бродаров и параллельно действие переносится в далекую Россию. Колоритно описывается здесь сибирская природа, леса, просторы и… жизнь ссыльных каторжников в этом живописном уголке России.

Повествование в романе ведется страстно, драматично. Авторы показывают исключительные ситуации, необыкновенные персонажи, что, на наш взгляд, не оставит читателей равнодушными к этой книге.

---

— Эта история, — промолвила вдова, — льет воду на мельницу неверующих, не принося в то же время никакой выгоды тем, кто ее затеял.

— А месть?

— Что толку в мести, сударь, если она не сопровождается более существенным возмущением?

— Значит, на вас можно рассчитывать только тогда, когда дело обещает солидную поживу? — спросил напрямик Клод Плюме.

— При чем тут я?

— Очень даже при чем, милейшая. Послушайте, выложим карты на стол! Хватит действовать заодно с людьми, знающими, что княгиня Матиас не всегда носила это имя?

— С каким это связано риском и что это может дать?

— Риск довольно велик, потому что княгиня живет здесь, в Лондоне. А что это даст? Мне, как я вам уже сказал, удовлетворение местью; больше мне ничего не надо. А вам, если дело выгорит, удастся, быть может, поживиться.

Подумав: что в этой игре больше шансов у княгини, хитрая старуха решила либо служить обеим сторонам, либо продать свои услуги одной Эльмине, но дороже, чем Санблеру. Тот не подозревал, до какой степени вероломна его новая союзница; ее лицемерие обмануло и его. Она сказала:

— Поразмыслив, я склонна вас поддержать. Посмотрим, что у вас выйдет. Только начните борьбу, а там и я вступлю в нее. Мне тоже кое-что известно о приюте и о Девис-Роте; враги церкви дорого заплатили бы за эти сведения.

— У этих людей нет денег, — заметил Плюме. — Они платят за все своей жизнью; но на что она нам?

В зарослях хмеля пели птицы; на лугах, в тени деревьев, паслись тучные коровы, не знающие, что их ждет нож мясника. Другие лежали, лениво вытянув розовые морды. В густой траве прятались маргаритки. Бланш Марсель, равнодушная к растениям и птицам, шла по тропинке, окаймленной зеленеющими кустами, оставляя на своем пути обезглавленные цветы, венчики которых она рассеянно сбивала концом зонтика. Пьеро задумчиво следовал за нею, поглядывая на приемного отца. Ребенок был охвачен безотчетной тревогой.

Санблер и вдова Марсель договорились, что каждый из них переменит свой адрес, чтобы избежать ловушки, а затем напишет об известных ему фактах в парижскую газету, поместившую заявление Филиппа. Условились, что сначала это сделает Санблер. Его письмо гласило:

«Я хотел бы предоставить в распоряжение вашей газеты „Уровень“ кое-какие, подкрепленные доказательствами, материалы о приюте Нотр-Дам де ла Бонгард. Эти материалы подтвердят достоверность фактов, о которых вы писали и ранее. Кроме того, у меня есть весьма интересные документы, касающиеся других преступлений, например следующая расписка:

„За исчезновение Габриэля (он же Санблер) будет уплачено 50 000 франков. Подписи: граф де Мериа. Виконт д’Эспайяк. Николя Нижель“.

Я могу переслать вам заверенные копии, а подлинники останутся, у меня.

Владелец упомянутых бумаг».

В редакции подумали, что это мистификация, но все же поместили письмо, под заголовком: «Утка из-за Ламанша».

Вдова Марсель действовала иначе. Она написала княгине:

«Сударыня!

По весьма уважительным причинам я не могу лично посетить вас. Приезжайте ко мне сами, если вам не хочется прочитать в газетах пикантные подробности о приюте, начальницей которого вы были. А вы, дорогой князь, посоветуйте своей супруге выслушать меня, ибо похождения Эльмины и Николя между собой тесно связаны.

Некая Марсель. P. S. Я могла бы скрыть от вас свой адрес, как договорилась кое с кем, но думаю, что мы с вами поладим».

Чета Матиас хорошо владела искусством кораблевождения среди рифов; поэтому письмо вдовы Марсель не вызвало у них особого беспокойства.

— Надо немедленно решить, как нам быть, — сказала княгиня.

— Я тоже так думаю, — отозвался князь.

— Что же вы предлагаете?

— Я ищу выход…

— Ищете? Ну, а я уже нашла. Разве мы не агенты русского правительства и Ватикана? Разве в наши обязанности не входит доносить на всех, кто позволяет себе нападки на них?

— Действительно!

— И вы не могли сами догадаться, что надо сделать? — презрительно спросила Эльмина.

— Не успел…

— Ах! — заметила она с горечью. — По-видимому, я и теперь, как и ранее, вынуждена проявлять больше мужества, чем вы…

— Кстати, — сказал князь, — еще одна скверная новость: к де Мериа, говорят, понемногу возвращается рассудок.

— Вот видите! Нужно действовать без промедления. Опасности грозят нам со всех сторон.

У князя был удрученный вид.

— Полноте, не будьте трусом! Сейчас у нас временные трудности; рано или поздно они должны были возникнуть. Но можно выпутаться и из более опасной передряги.

— Да… Выпутался же Санблер, к несчастью… и другие тоже.

— Как мужчины малодушны! — воскликнула Эльмина. — Вместо того чтобы тратить время на бесплодные раздумья, напишите сейчас же, кому следует; пусть людей, которые нам угрожают, обвинят в каком-нибудь преступлении. Когда их упрячут за решетку, будет видно, что с ними делать.

Этот разговор был прерван неожиданным появлением Пьеро. Бледный, трепещущий, взволнованный, мальчик вбежал в комнату и бросился к Эльмине с криком: «Мама! Мама!» Он схватил ее за платье и спрятал голову в его складках.

Княгиня оттолкнула его, словно змею. Она никогда не обращала внимания на бедного ребенка; едва ли даже узнала его. Время, когда, спасаясь от кредиторов, она бродила по улицам, держа сына за ручку, было так далеко, что почти изгладилось из ее памяти. Эльмина дернула за шнурок звонка.

— Выгоните этого мальчишку! — приказала она слугам.

Но Пьеро все кричал: «Мама! Мама!»

— Видать, он сошел с ума! — сказал лакей, пытаясь его увести.

Ребенок кусался, царапался, но не выпускал платья Эльмины. Она заметила наконец, что мальчик протягивает ей какой-то флакон. Но его выхватил Клод Плюме, появившийся вслед за Пьеро.

Бандит пришел в ярость. Так, значит, его приемный сын, уразумев наконец, что происходит, решил предупредить мать и вернуть ей одну из улик против нее!

— Как! — воскликнул Санблер громовым голосом, забывая, что он сам — убийца, — неужели правосудие не свершится?

Потрясенные Эльмина и Николя молчали. В порыве негодования Санблер бросился на княгиню и задушил бы ее, если бы ребенок не кинулся между ними. Бандит остановился, невольно тронутый тем отчаянием, с каким Пьеро опять пытался прильнуть к матери. Но та гадливо вырвала свою голубую атласную юбку из вцепившихся в нее ручонок. Ее движение было так резко, что Пьер упал и ударился головой о паркет. Санблер устремился к потерявшему сознание мальчику и унес его, крикнув Эльмине:

— Это ваш сын! Вы забыли о нем, но он-то помнит вас!

Его слова были встречены ледяным молчанием. По мнению слуг, хозяева были чересчур снисходительны, не потребовав ареста человека, так оскорбившего их. Но Николя и Эльмина умели с помощью лицемерия и подкупа избегать кривотолков. Оправившись от испуга, они заявили, что Плюме — сумасшедший; его безумие передалось и сыну. Инцидент не получил огласки.

Санблер бережно отнес ребенка домой (он и сам не подозревал, что способен на такую нежность), уложил его и тщетно пытался привести в чувство. Врачу это удалось, но обморок сменился конвульсиями не то от душевного потрясения, не то от ушиба. Исход был роковым: через неделю Пьеро умер, не переставая повторять: «Мама! Мама!»

Полиция, по настоянию князя Матиаса, предприняла розыски Клода Плюме, но безуспешно: после смерти приемного сына, охваченный глубокой тоской, он уехал в Австралию.

Перед объездом Санблер отправил вдове Марсель расписку, уже дважды нами упомянутую.

— Если это не подделка, — воскликнула мерзкая женщина вне себя от радости, — то за эти несколько строчек можно будет дорого взять! Однако дело надо повести искусно, чтобы не остаться с носом. Этот орешек нелегко раскусить!

Ее размышления были прерваны приходом весьма почтенного на вид господина. Он принес два пригласительных билета на собрание членов религиозной общины, которое должно было состояться на Риджент-стрит, одной из самых красивых улиц Лондона. Билеты были подписаны весьма уважаемыми лицами, улица находилась не в районе трущоб; собрание было назначено не на поздний час. Тем не менее вдова Марсель и ее дочь, пообещав непременно прийти, в тот же день тайком уехали в Дувр, где сели на пароход, отплывший в Антверпен. Ловушка оказалась чересчур простой для такой хитрой дичи; князь и княгиня Матиас поняли это слишком поздно.

Графиня Фегор и молодой секретарь комитета не очень удивились, заметив, что знатная чета чем-то расстроена. Старая ведьма и юный змееныш уже давно учли, что пахнет скандалом.

Агата Руссеран и ее дочь с величайшим вниманием следили за всеми статьями, в которых говорилось о приюте. Но нигде левые газеты не ожидались с таким нетерпением, как в тулонской каторжной тюрьме, куда их приносили тайком. Их зачитывали до дыр, и уже известный нам рассказчик комментировал новости с присущим ему здравым смыслом. Возбужденные обитатели камеры подолгу не могли заснуть; приходилось вновь и вновь повествовать о похождениях верзилы Коля и дочери раджи, о долгополом, который препятствовал их любви, и о том, как в конце концов Коля сам стал раджой, выпустил всех узников из темниц и повесил своего врага… Но потом опять возвращались к делу Бродара.