Айзек Азимов - Ветры перемен

• Название: Ветры перемен
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Айзек Азимов Ветры перемен

The Winds of Change (1982)
Перевод: В. Гольдич, И. Оганесова

В месте с Элис Лоренс (трудолюбивой, умной и привлекательной женщиной, с которой работать - одно удовольствие) я составил два сборника. Первый - сборник детективов, второй - сборник фантастики; и туда, и сюда вошли лишь рассказы, специально написанные для этих сборников. Более того, в обеих книгах мы не указали точно авторов произведений и предложили читателю самому догадываться, если у него будет на то желание.

«Ветры перемен» - рассказ, написанный мною для сборника фантастики. Не знаю, правда, удалось ли мне спрятать авторство. В начале книги был помещен полный список всех авторов, и читатель, вздумавший разыскать «азимовский» рассказ, полагаю, вряд ли бы ошибся.

Но это не имеет значения. Я искренне уверен, что по некоторым параметрам рассказ «Ветры перемен» - лучший в предлагаемом вам сборнике. Вот почему весь сборник носит это название -не говоря уже о том, что оно мне просто нравится. Вообще-то я считаю концовку рассказа настолько сильной, что обойдусь без непременного послесловия - не хочу разрушать впечатление от книги. (И не заглядывайте сейчас в конец. Прочитайте рассказ!)

* * *

Джонас Динсмор вошел в кабинет президента факультетского клуба в очень характерной для себя манере, словно прекрасно понимал, что, хотя и имеет полное право здесь находиться, он не может рассчитывать на дружеский прием. Принадлежность к клубу угадывалась в уверенной походке, а быстрый взгляд, который бросил Джонас, оказавшись в комнате, говорил, что он готов к самой враждебной встрече. Джонас Динсмор был адъюнкт-профессором физики.

В комнате находилось два человека, которых он вполне мог считать своими врагами и при этом не бояться, что его посчитают параноиком.

Один из них - Гораций Адамс, стареющий декан факультета; не совершив ничего значительного, он умудрился обзавестись всеобщим уважением за многочисленные мелкие добрые дела. Другим был Карл Мюллер, чья работа по теории Единого Поля поставила его в ряд претендентов на получение Нобелевской премии (так он, во всяком случае, сам думал) и сделала первым кандидатом на пост ректора университета. Трудно сказать, какой из этих двух вариантов вызывал у Динсмора более сильный протест. В любом случае можно смело утверждать, что он презирал Мюллера.

Динсмор устроился в углу очень неудобного потертого дивана - два мягких кресла были уже заняты - и улыбнулся.

Он часто улыбался, хотя его лицо при этом никогда не становилось доброжелательным. Его улыбка была ничем не примечательной - уголки рта просто растягивались в стороны, но всякий, кто видел эту гримасу, неизменно испытывал неприятные ощущения. Круглое лицо, редкие, тщательно причесанные волосы, полные губы... Все это должно было прекрасно сочетаться с приветливой улыбкой - но почему-то не сочеталось.

Адамс пошевелился; казалось, он борется с раздражением, быстрой тенью промелькнувшим по его удлиненному лицу уроженца Новой Англии. Черноволосый Мюллер совершенно равнодушно и холодно посмотрел на Динсмора голубыми глазами.

- Я знаю, джентльмены, что нарушаю ваше уединение, - заявил Динсмор. - Однако у меня нет выбора. Меня пригласил Совет попечителей. Возможно, они поступают жестоко. Я уверен, Мюллер, вы ожидаете сообщения, в котором будет сказано, что попечители выбрали вас ректором. Вполне естественно, при этом должен присутствовать профессор Адамс, ваш учитель и соратник. Но зачем, Мюллер, они позвали меня, вашего скромного и постоянно проигрывающего соперника?

По правде говоря, я подозреваю, что, став ректором, вы немедленно порекомендуете мне заняться поисками нового места работы, поскольку на следующий учебный год мой контракт продлен не будет. Получается, что я здесь очень кстати - вы сможете без всякой задержки объявить мне эту новость. Жестоко, зато эффективно.

Вы оба кажетесь мне обеспокоенными. Возможно, я несправедлив. Мое немедленное увольнение вас не слишком занимает; вы вполне готовы подождать и до завтра. Может быть, это попечители хотят поскорее от меня избавиться? Не имеет значения. В любом случае создается впечатление, что вы останетесь в университете, а со мной будет покончено. Вполне возможно, что это покажется вам справедливым. Уважаемый глава огромного факультета, заканчивающий карьеру рядом со своим блестящим учеником, чье глубокое понимание фундаментальных концепций и виртуозное владение математическим аппаратом делают его достойным самых высоких наград; в то время как я, лишенный чести и уважения.

А раз уж дело обстоит именно так, должен заметить, что вы демонстрируете несказанное великодушие - вы ведь не прерываете меня, даете мне возможность выговориться. Возникает ощущение, что известие, которое мы ждем, появится с небольшой задержкой, может быть, даже через час. Предчувствие. Попечители тоже не прочь нас немножко помучить, подержать в напряжении. Ведь это замечательный момент - всеобщее внимание привлечено к ним. И раз уж нам все равно придется ждать, я вам кое-что расскажу.

Иным приговоренным перед казнью разрешается в последний раз поесть, другим - выкурить сигарету; мне, надеюсь, будет позволено произнести последнее слово. Конечно, вовсе не обязательно меня слушать или делать вид, что вам интересно.

Благодарю вас. И принимаю за согласие смиренное выражение вашего лица, профессор Адамс. Легкая презрительная улыбка профессора Мюллера меня тоже вполне устраивает.

Знаю, вы не станете винить меня за то, что я с удовольствием изменил бы сложившуюся ситуацию. Но каким образом? Хороший вопрос. Я не хотел бы получить другой характер и другие качества личности. Возможно, они не так уж и хороши, но они мои. Не стал бы я трогать и политические достоинства Адамса или таланты Мюллера, потому что тогда это уже будут не Адамс и не Мюллер. Я бы желал, чтобы вы остались такими, какие вы есть, а вот ситуация, в которой мы трое оказались, сложилась бы иначе. Если бы кому-то удалось отправиться назад в прошлое, какие небольшие модификации событий, происходивших тогда, принесли бы желаемый результат в настоящем?

Вот что мне нужно. Путешествие во времени!

Ага, это произвело на вас впечатление, профессор Мюллер! Вы почти фыркнули. Путешествие во времени! Смешно! Невозможно!

Не только невозможно из-за нынешнего состояния науки, но и невозможно вообще. Путешествие во времени - в том смысле, что кто-то возвращается назад, чтобы изменить реальность - невозможно не только практически, но и теоретически.

Забавно, что вы так думаете, Мюллер, поскольку ваши теории, которые описывают взаимодействие четырех сил, в том числе и гравитацию как единого целого, делают путешествия во времени теоретически осуществимыми.

Нет, не надо возражать. Успокойтесь, Мюллер, посидите спокойно. Я уверен, что вы такую возможность исключаете. Большинство людей с вами совершенно согласно. Может быть, почти все. Однако существуют исключения - и я одно из них. Почему я? Кто знает? Я не утверждаю, что умнее вас, но разве это имеет отношение к нашей проблеме?

Давайте рассмотрим аналогию. Представьте себе: десять тысяч лет назад человеческие существа, постепенно, шаг за шагом, благодаря стечению обстоятельств или талантливым

одиночкам, научились общаться между собой. Была изобретена речь, и легкие модуляции звуков получили абстрактный смысл.

В течение тысяч лет каждый нормальный человек был способен общаться с другими, но сколько из них могли рассказать интересную историю? Шекспир, Толстой, Диккенс, Гюго - горстка по сравнению с великим множеством живших на свете людей - могли извлекать звуки, заставлявшие всех остальных смеяться и плакать. Но ведь они пользовались теми же словами, что и мы с вами.

Я готов признать, что коэффициент умственного развития у Мюллера, к примеру, выше, чем у Шекспира или Толстого. Вероятно, Мюллер знает язык не хуже, чем любой из ныне живущих писателей; его понимание смысла слова не вызывает сомнений. Однако Мюллер не может достигнуть того эффекта, которого легко добивался Шекспир. Уверен, и сам Мюллер не станет этого отрицать. Так какими же качествами, которых лишены Мюллер, Адамс или я, обладали Шекспир и Толстой? Какой особой мудростью были наделены? Вы не знаете, и я не знаю. Что еще хуже - они и сами этого не знали. Шекспир ни в коей мере не мог быть вашим наставником - и никого не сумел бы научить создавать великие произведения. Шекспир просто обладал этой способностью, и все.

А теперь давайте подумаем о том, что такое время. Насколько нам известно, только человек способен понимать значение времени. Все остальные живые существа живут в настоящем; у них есть лишь смутные воспоминания, неясные и весьма ограниченные предчувствия. Зато люди способны понимать прошлое, настоящее и будущее, в состоянии размышлять о его смысле и важности, задумываться о потоке времени, о том, как он течет и можно ли повернуть его вспять.