Златослава Каменкович - Его уже не ждали

• Название: Его уже не ждали
• Автор: Златослава Каменкович
• Издательство: Книжно-журнальное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

Роман о борьбе трудящихся за свои права в конце XIX века. А еще он о любви и верности, подлости и предательстве, о тяжелых испытаниях, которые выпали на долю героев книги.

За революционную деятельность Ярослав Руденко был осужден к сибирской каторге. Через годы он возвращается во Львов, чтобы посетить могилу любимой жены Анны. Однако оказалось, что Анна жива, вышла замуж и исчезла из города.

В данной версии отсутствует часть текста — с. 215–216, в этом месте сделана отметка: ОТСУТСТВУЕТ ТЕКСТ.

---

— Прошу извинить меня, — с виноватым видом перебивает племянницу на полуслове тетушка Наргиз. — Ты мне нужна, дитя мое, на одну минутку.

В спальне, куда женщины вошли, тетушка Наргиз зашептала:

— Говори с паном Ярославом о чем угодно, только не про политику. Не забывай, что он — не я. Ты могла мне внушать ненависть к капиталистическому гнету и произволу, а пан Ярослав как-никак капиталист, миллионер. Конечно, всякий волен поступать по-своему, но ты… ведешь себя как малое дитя!

— Его не надо бояться, — и Каринэ попросила тетушку успокоиться.

— Сообщи ему, что ты сидела в остроге! — не сдавалась тетушка Наргиз. — А заверяла: люблю его. Так береги свою любовь.

Каринэ порывисто обняла тетушку Наргиз, шепча:

— Люблю, люблю его… Ты только ни о чем не беспокойся, моя добрая, моя хорошая. Верь мне — и все будет хорошо. — И выпорхнула за дверь.

«О, горе мне!» — внутренне содрогнулась тетушка Наргиз, прислушиваясь к голосу племянницы, которая теперь, правда, тише, чем прежде, рассказывала:

— Я полагала, что нас сейчас вновь схватят, арестуют, но поезд тронулся и никто за нами не пришел. Всю дорогу мы не знали покоя, и казалось, что путь бесконечен. В Тифлисе мы улучили время и распаковали литературу. А потом начали распространять с помощью знакомых, инстинктивно чувствуя, что все надо сделать как можно скорее. Неожиданное появление значительного количества самой разнообразной нелегальщины произвело в городе сенсацию. Мы чувствовали себя героями, несмотря на то, что наши родители сделали из приключения на границе забавный анекдот для своих воспоминаний о путешествии за границу.

…Пока Каринэ переодевалась, тетушка Наргиз занимала гостя разговорами.

— Как? Пани Калиновской нет во Львове? Каринэ лелеяла надежду познакомиться с вашей мамой, пан Ярослав, — простодушно выдала свою любимицу тетушка Наргиз. — Знаете, она так хорошо исполняет Шопена, вашей маме было бы приятно послушать ее игру. И я тоже хотела познакомиться с пани Калиновской.

— Мама ждала этой встречи. Я ей много рассказывал о Каринэ и ее родителях. Только так вышло, что болезнь обострилась и маме надо было как можно скорее уехать на воды. Если к вашему возвращению из России мама будет дома, вы непременно познакомитесь с ней. А если она приедет позже, обещаю, что мы навестим вас в Мюнхене.

— Вот хорошо!

Во время всей этой беседы Ярослав не переставал задавать себе вопрос: где Наргиз овладела польским языком. Наконец, он спросил ее.

— Разве Каринэ не сказала вам, пан Ярослав, что я уроженка Львова?

— Нет.

— До тринадцати лет я жила здесь и училась в польской гимназии. Когда умер отец, моя мать с тремя детьми поехала в Россию. Родственники помогли нам.

— А после вы ни разу не были на родине?

— Не пришлось.

— Пани Наргиз, вам не хочется взглянуть на дом, где прошли ваши детские годы?

— Очень, очень хотелось бы. Когда-то там оставалось много моих сверстников. Кто знает, может, я и встречу кого-нибудь из друзей детства.

— Пойдемте же разыщем ваш дом.

— Вы так добры, пан Ярослав. Но, право же, я боюсь вам помешать, — призналась она откровенно, — лучше спрошу у Каринэ.

Извинившись, она вышла.

Взгляд Ярослава привлек маленький кожаный томик в темно-вишневом переплете с золотым тиснением, лежащий на рояле. Он взял книгу, томик Шекспира. Открыл на том месте, где лежала красная шелковая закладка, и прочел:

Ночь кроткая, о ласковая ночь,
Ночь темноокая, дай мне Ромео!
Когда же он умрет, возьми его
И раздроби на маленькие звезды:
Тогда он лик небес так озарит,
Что мир влюбиться должен будет в ночь
И перестанет поклоняться солнцу…

Ярослав сразу узнал монолог Джульетты. Помня наизусть «Ромео и Джульетту» от первой строки до последней, он быстро перелистал страницы книги и легонько карандашом подчеркнул следующие слова Ромео:

…Сияет красота ее в ночи,
Как в ухе мавра жемчуг несравненный.
Редчайший дар, для мира слишком ценный!
Как белый голубь в стае воронья —
Среди подруг красавица моя.

Сорвав продолговатый зеленый листок лилии, Ярослав положил его на подчеркнутую строфу и закрыл книгу в ту самую минуту, когда вошла Каринэ, обдав его волной радости.

Как она была юна и прелестна в белом легком платье! Корсаж с переплетенными черными тесемками и тончайшими кружевами одновременно подчеркивал ее грацию и гармонировал с черными пушистыми локонами и светлой большой соломенной шляпой с большим страусовым пером, которую она держала в руках.

— В это мгновение я сожалею лишь об одном — почему я не художник! — воскликнул Ярослав. — Я написал бы ваш портрет, Каринэ.

— Вот и прекрасно, что вы не художник, — из глаз Каринэ так и бьет живая, светлая радость.

— Почему?

— Да потому! Вы усадили бы меня вот сюда… — Каринэ церемониально опускается в низкое голубое атласное кресло, расправляя платье. — Попросили бы меня устремить взор туда или вот сюда… — теперь она походила на шаловливого подростка. — Позируя вам, мой художник, я протомилась бы бездну времени. А я хочу гулять. И… но это уже по строжайшему секрету, — Каринэ понизила голос, с таинственным видом показывая глазами на закрытую дверь спальни, где переодевалась тетушка Наргиз, — я хочу мороженого. А у меня гланды. И мой «ангел-хранитель» в облике тетушки Наргиз при одном виде мороженого закрывает не только глаза и уши, а даже зажмуривает сердце. Все мольбы бесполезны. Но вы все же гений, придумав путешествие в детство тетушки Наргиз. Она так обрадовалась.

— Сегодня в семь вечера у вас свидание с Гаем, — очень тихо проговорил Ярослав.

— Где?

— В парке на Замковой горе. Я вас туда провожу.

— Сейчас мы погуляем втроем, а после обеда тетушка Наргиз захочет прилечь отдохнуть. А мы побежим на Замковую гору.

Она вдруг запрокинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза.

— Вы устали, Каринэ?

— О нет, нет! Я просто хочу вас запомнить на всю жизнь вот таким, какой вы сейчас… Весь солнечный и… очень красивый.

— Я не подозревал, что вы насмешница, — смутился Ярослав.

— Вы меня поняли так? — всплеснула руками Каринэ. — Сейчас мы будем играть в «Исповедь», это нам поможет лучше понять друг друга.

— Кто же будет исповедоваться первым?

— Вы, — Каринэ пытливо посмотрела на Ярослава, ожидая его согласия.

— Согласен. Но вы не нарушите тайну исповеди?

— Разве я похожа на священника?

— Нет, скорее на ангела.

— Благодарю вас. Итак, — прошептала Каринэ, — достоинство, которое вы больше всего цените в людях?

— Гуманность.

— В мужчине?

— Ум, отвагу, честность, доброту, великодушие…

— Нет, нет, надо отвечать лишь одним словом, — пояснила Каринэ.

— Одним словом — справедливость.

— А какое достоинство вы больше всего цените в женщине?

— Верность.

— Ваши любимые цветы?

— Люблю все цветы, но особенно лилию.

— Еще раз напоминаю: отвечать надо одним словом. Ваше представление о счастье?

— Мне трудно это выразить одним лишь словом, — признался Ярослав.

— Хорошо, говорите в нескольких словах.

— Счастье… — задумался молодой человек. — Бороться и побеждать. Любить и быть любимым.

— Ваше представление о несчастье?

— Бесцельность существования.

— Недостаток, который вы можете простить себе?

— Молодость.

— Да, пожалуй, этот недостаток с годами проходит, — согласилась Каринэ. — Его можно себе простить. А теперь: недостаток, который вам более всего ненавистен?

— Вероломство.

— Кого вам больше всего на свете жаль?

— Бабочку-однодневку. А еще черепаху.

— Почему черепаху? — засмеялась Каринэ.

— Черепаха ужасно медленно двигается. При ее крепком панцире надо быть куда храбрее.

— Ваш любимый поэт?

— Если назову только одного — покривлю душой.

— Тогда назовите трех.

— Шекспир, Мицкевич, Лермонтов.

— Три любимых литературных произведения?

— «Спартак», «Война и мир», «Овод».

— Ваш любимый композитор?

— Шопен.

— Ваш любимый девиз?

— Dum spiro-spero!

— Пока дышу — надеюсь! Я верно перевела?

— Да, Каринэ, — подтвердил Ярослав. — Помните у Лермонтова: «И если б не ждал я счастливого дня, давно не дышала бы грудь у меня!..» Это тоже мой девиз. И еще один девиз, который я люблю: где есть жизнь, нет места пессимизму!

— Ваше любимое имя?

— Анна, Каринэ…

Сказав это, Ярослав открыто посмотрел в лицо Каринэ. Но ее глаза, в которых он ожидал найти ответ на его немой вопрос, были опущены, и он не мог видеть радости, которая лучилась в них.