Вадим Старк - Наталья Гончарова

• Название: Наталья Гончарова
• Автор: Вадим Старк
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03325-2

Все, кто знал Наталью Гончарову, сходились в одном: она была изумительной красавицей. Свет ревниво следил за ее успехами, пристально всматривался в ее поступки. Сплетники злословили по поводу ее отношений с Дантесом, приписывали ей равнодушие и прозвали «кружевной душой». Даже влюбленный в нее Дантес отказывал ей в уме. Многие считали ее виновницей гибели Пушкина. Сам же он называл Натали не только своей Мадонной, но также «женкой» и «бой-бабой». Она воспитала семерых собственных и троих приемных детей.

Жизнь Натальи Николаевны, в 18 лет ставшей женой первого поэта России, а в 24 года оставшейся вдовой, по сей день вызывает споры, рождает мифы и разноречивые толки. Книга доктора филологических наук Вадима Старка рассказывает о женщине, ставшей источником вдохновения для Пушкина, о ее истинной роли в истории роковой дуэли, о дальнейшей судьбе той, которой Пушкин писал: «С твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете — а душу твою люблю я еще более твоего лица».

---

Однако «Современник» не оправдал возлагавшихся на него надежд, а конец года принес новые заботы, которые не шли ни в какое сравнение с материальными.

Глава пятая. ДУЭЛЬ

…Пробили
Часы урочные: поэт
Роняет, молча, пистолет…

А. С. Пушкин

Белая голова

Седьмого сентября 1833 года, будучи в Казани, Пушкин разговорился с Александрой Андреевной Фукс о духах, суевериях и предсказаниях, в которые неизменно верил. Самым любопытным и знаменательным оказался рассказ поэта о предсказании гадалки Кирхгоф[104], сама фамилия которой несколько мистическая. Рассказ имеет несколько вариаций, восходящих к самому Пушкину, в разное время дополнявшему его отдельными деталями. В передаче Льва Сергеевича этот сюжет выглядит следующим образом: «Одно обстоятельство оставило Пушкину сильное впечатление. В это время находилась в Петербурге старая немка, по имени Кирхгоф. В число различных ее занятий входило и гадание. Однажды утром Пушкин зашел к ней с некоторыми товарищами. Г-жа Кирхгоф обратилась прямо к нему, говоря, что он человек замечательный. Рассказала вкратце его прошедшую и настоящую жизнь, потом начала предсказания сперва ежедневных обстоятельств, а потом важных эпох его будущего. Она сказала ему между прочим: „Вы сегодня будете иметь разговор о службе и получите письмо с деньгами“. О службе Пушкин никогда не говорил и не думал; письма с деньгами получать ему было неоткуда. Деньги он мог иметь только от отца. Но живя у него в доме, он получил бы их, конечно, без письма. Пушкин не обратил большого внимания на предсказания гадальщицы. Вечером того же дня, выходя из театра до окончания представления, он встретился на разъезде с генералом <А. Ф.> Орловым. Они разговорились. Орлов коснулся до службы и советовал Пушкину оставить свое министерство и надеть эполеты. Разговор продолжался довольно долго, по крайней мере это был самый продолжительный из всех, которые он имел о сем предмете. Возвратясь домой, он нашел у себя письмо с деньгами. Оно было от одного лицейского товарища, который на другой день отправлялся за границу; он заезжал проститься с Пушкиным и заплатить ему какой-то картежный долг еще школьной их шалости. Г-жа Кирхгоф предсказала Пушкину его изгнание на юг и на север. Рассказала разные обстоятельства, с ним впоследствии сбывшиеся. Предсказала его женитьбу и, наконец, преждевременную смерть, предупредивши, что должен ожидать ее от руки высокого белокурого человека. Пушкин, и без того несколько суеверный, был поражен постепенным исполнением этих предсказаний и часто об этом рассказывал».

Версия приятеля Пушкина А. Н. Вульфа выглядела еще более мистической: «Известно, что Пушкин был очень суеверен. Он сам мне не раз рассказывал факт, с полной верой в его непогрешимость, — и рассказ этот в одном из вариантов попал в печать. Я расскажу так, как слышал от самого Пушкина; в 1817 или 1818 году, то есть вскоре по выпуске из Лицея, Пушкин встретился с одним из своих приятелей, капитаном л-гва<рдии> Измайловского полка (забыл его фамилию). Капитан пригласил поэта зайти к знаменитой в то время в Петербурге какой-то гадальщице: барыня эта мастерски предсказывала по линиям на ладони к ней приходящих лиц. Поглядела на руку Пушкина и заметила, что… черты, образующие фигуру, известную в хиромантии под именем стола, обыкновенно сходящиеся к одной стороне ладони, у Пушкина оказались совершенно друг другу параллельными… Ворожея внимательно и долго их рассматривала и наконец объявила, что владелец этой ладони умрет насильственной смертью, его убьет из-за женщины белокурый молодой мужчина… Взглянув затем на ладонь капитана, ворожея с ужасом объявила, что офицер также погибнет насильственной смертью, но погибнет гораздо ранее своего приятеля: быть может, на днях». На другой день оказалось, что капитан был по неведомой причине заколот в казармах солдатом. Пушкин, по словам Вульфа, пораженный таким скорым и точным исполнением предсказания, ожидал свершения пророчества и над собой.

Вульф в своих рассказах снова и снова возвращался к предсказанию Кирхгоф, говоря, что Пушкин так верил в него, что в Михайловском, готовясь к дуэли с графом Федором Толстым, повторял: «Этот меня не убьет, а убьет белокурый. Так колдунья пророчила». И Вульф добавляет от себя: «…и точно, Дантес был белокур».

С. А. Соболевский резюмировал различные варианты истории с предсказанием Кирхгоф: «Предсказание было о том, во-первых, что он скоро получит деньги; во-вторых, что ему будет сделано неожиданное предложение; в-третьих, что он прославится и будет кумиром соотечественников; в-четвертых, что он дважды подвергнется ссылке; наконец, что он проживет долго, если на 37-м году возраста не случится с ним какой беды от белой лошади, или белой головы, или белого человека (weisser Ross, weisser Kopf, weisser Mensch), которых он и должен опасаться. Первое предсказание о письме с деньгами сбылось в тот же вечер; Пушкин, возвратясь домой, нашел совершенно неожиданное письмо от лицейского товарища, который извещал его о высылке карточного долга, забытого Пушкиным. Товарищ этот был Корсаков, вскоре потом умерший в Италии».

Имя приятеля, посетившего с Пушкиным гадалку, зашифровано у Фукс достаточно прозрачными инициалами «Н. В. В.», то есть Никита Всеволодович Всеволожский, а по свидетельству Соболевского, с Пушкиным у Кирхгоф был П. Б. Мансуров.

Поэт, по Соболевскому, настолько поверил предсказанию, что объяснял им даже свое отстранение от деятельности масонских и тайных обществ: «Это все-таки вследствие предсказания о белой голове. Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта направление подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним? Weiskopf, Weishaupt[105] — одно и то же».

Самое любопытное и мистическое в связи с рассказом Пушкина Александре Андреевне Фукс о предсказании Кирхгоф — это «странное сближение»: на следующий день после разговора о «белой голове», 8 сентября 1833 года, в Россию въехал барон Жорж Дантес.

Ровесник Натальи Гончаровой Шарль Георг Дантес родился 5 февраля (по григорианскому календарю) 1812 года в далеком эльзасском городке Сульце на границе с Лотарингией. В истории семей Дантесов и Гончаровых оказывается довольно много общего. Отец Дантеса Жозеф Конрад получил титул барона при Наполеоне I, тем не менее был верным легитимистом, вынужденным выйти в отставку после революции 1830 года. Он принадлежал к новому дворянству: его прапрадед Жан Генрих Дантес (1670–1733), крупный промышленник, владелец серебряных рудников и доменных печей, производитель жести и основатель фабрики холодного оружия, был возведен во дворянство только в 1731 году, на закате жизни. Это дало ему возможность купить имение в Сульце, где и родился Жорж Дантес. Его прадед, дед и отец породнились с древнейшими фамилиями Германии и Франции. Сестра его бабушки по материнской линии, графиня Шарлотта Амалия Изабелла Вартенслебен (1759–1835), в 1788 году вышла замуж за русского дипломата графа Алексея Семеновича Мусина-Пушкина, бывшего посланником в Стокгольме и дослужившегося до чина действительного тайного советника. Поселившись в России, она звалась Елизаветой Федоровной, стала кавалерственной дамой и закончила свои дни в Москве 27 августа 1835 года. Так что Дантес оказался в родстве с фамилией, кровь которой текла в жилах Натальи Николаевны и у которой были общие предки с Пушкиным.

Блондин и приверженец белого королевского стяга, он, по одной из версий, явился в Россию в свите голландского посланника барона Якоба Борхарда ван Геккерена[106] де Беверваарда, возвращавшегося из отпуска в Петербург. Они познакомились якобы по пути в Россию в маленьком городке, где остановились в одной гостинице, и посланник взял Дантеса под свое покровительство. Его связи, а также рекомендательное письмо прусского принца Вильгельма должны были обеспечить Дантесу карьеру в России.

Все три участника будущей трагедии еще ничего не знают о том, что судьба сведет их. Пушкин в день прибытия в Россию Дантеса пишет жене о хорошей погоде, которую бы не сглазить…

Пройдет четыре с половиной месяца, и 26 января 1834 года, в пятницу, Пушкин запишет в дневнике: «Барон д’Антес и маркиз де Пина, два шуана, будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет». Таков был первый выпад Пушкина в адрес своего будущего противника, а пока новоявленного кандидата в кавалергарды. Нужно быть человеком той эпохи или основательно вжиться в нее, чтобы вполне оценить это как бы случайное замечание Пушкина. Дорога в гвардию открывалась далеко не каждому, тем более сразу с офицерским чином. Хотя бы кратковременное юнкерство являлось обязательной ступенью перед производством в офицеры даже для представителей самых знатных российских фамилий. Пушкин ошибся: в гвардию сразу зачислили только Дантеса, маркиз де Пине был определен в армию. Шуанами, как именует их поэт, называли роялистов, участников восстания 1783 года в Вандее в поддержку свергнутой монархии. Основу движения составляли крестьяне, действовавшие партизанскими методами и преимущественно ночью. Отсюда и происходит их прозвище[107]. Шуанами стали называть и тех, кто, оставшись верен свергнутому Карлу X Бурбону, объединился в 1832 году в Вандее вокруг невестки короля, герцогини Беррийской. Среди них был и воспитанник Сен-Сирской военной школы в Париже барон Жорж Шарль Дантес, сражавшийся во время Июльской революции 1830 года на площади Людовика XV против восставших. Ему, ровеснику Натальи Николаевны, было в ту пору 18 лет. Уже в России в память о тех событиях он носил на руке перстень с портретом Генриха V, внука свергнутого короля. Пушкин же, только что помолвленный с Натальей Гончаровой, в те июльские дни пребывал в радужном, еще ничем, кроме выпадов будущей тещи, не омраченном настроении.