Игорь Андреев - Четвертый тоннель

• Название: Четвертый тоннель
• Автор: Игорь Андреев
• Издательство: Технологии развития
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9901857-1-5

Большинство людей живут не свою жизнь… Нелюбимая работа. Ненастоящие друзья. Нездоровые отношения с близким (?) человеком. Натянутые отношения с родителями/детьми. Страхи, предрассудки, дискомфорт в отношениях с коллегами, начальством, бизнес-партнерами… Недостигнутые цели. Незавершенные дела. Не хватает денег (как оригинально). Нет времени (уже?) «Так сложилось». «Не повезло». «У меня нет выбора»… Каждый день рождения приходит все быстрее и радует все меньше. Вечером 31 декабря ты с надеждой думаешь, что в наступающем году многое изменится к лучшему, а в глубине себя сам в это не веришь…

Знакомо? Если так, то ты застрял где-то в Четвертом тоннеле. Оставить все как есть — будет только хуже. Прошлое повторяет себя — и всегда в более мрачныхтонах.

Плохая новость: тебе никто не поможет. Есть только один человек, способный все наладить. Ты.

Хорошая новость: ты уже начал все налаживать. Ты же начал читать эту книгу, так?

Роман «Четвертый тоннель» основан на реальных событиях. Главный герой честно признает проигранную жизнь и начинает новую. Тренинги личностного роста. Трансформационные практики. Эксперименты в отношениях. Переосмысления и открытия. Новые отношения и новые возможности. Содержит много откровенных сцен и интимных переживаний, а также нерафинированную лексику. Для широкого круга читателей, желающих отремонтировать свою жизнь.

---

Разница между крысой и человеком проста — человек будет бегать в четвертый тоннель вечно! Вечно! Человек поверил в четвертый тоннель. Крысы ни во что не верят, их интересует сыр. А человек начинает верить в четвертый тоннель и считает, что правильно бегать в четвертый тоннель, есть там сыр или нет. Человеку больше нужна правота, чем сыр.

Вы все, к сожалению, люди, а не крысы, поэтому вы все правы. Вот почему в течение долгого времени вы не получали сыра, и ваша жизнь не работает. Вы верите в слишком много четвертых тоннелей… Вы лучше будете правы, чем счастливы, и вы годами бегаете по четвертым тоннелям, чтобы доказать это.

Люк Рейнхард, «Трансформация» #2

…Мы заметили у людей одну интересную черту. Если какое-то действие не дает результатов, они все равно повторяют его.

…Была группа студентов, долго экспериментирующих с крысами в лабиринте. И кто-то однажды их спросил: «Какова же реальная разница между человеком и крысой?» Тут же решили, что необходим эксперимент. Они построили огромный лабиринт, рассчитанный на человека, затем подобрали контрольную группу крыс, и учили их проходить через лабиринт, в центре которого находился кусочек сыра. Группу же людей стимулировали пятидесятидолларовой бумажкой. В этой части эксперимента значимых различий между людьми и крысами не было… Но действительно значительные различия появились во второй части эксперимента, когда из лабиринтов убрали сыр и пятидесятидолларовые бумажки. После нескольких попыток крысы отказались ходить в лабиринт. Люди же никак не могли остановиться! Они все бегали. И даже ночью проникали в лабиринт с этой целью…

Одной из мощных процедур, обеспечивающих рост и развитие, является правило: если то, что вы делаете, не срабатывает, сделайте что-либо другое.

Ричард Бендлер, Джон Гриндер, «Из лягушек — в принцы» #3

…Чего грустный такой? — спросил Чапаев.

— Так, — ответил я, — мысли.

— Какие еще мысли?

— Неужели вам, Василий Иванович, правда интересно, о чем я думаю?

— А что ж, — сказал Чапаев, — конечно.

— Я, Василий Иванович, думаю о том, что любовь прекрасной женщины — это на самом деле всегда снисхождение. Потому что быть достойным такой любви просто нельзя.

— Чиво? — наморщась, спросил Чапаев.

— Да хватит паясничать, — сказал я. — Я серьезно.

— Серьезно? — спросил Чапаев. — Ну ладно. Тогда гляди

— снисхождение всегда бывает от чего-то одного к чему-то другому. Вот как в этот овражек. От чего к чему это твое снисхождение сходит?

Я задумался. Было понятно, куда он клонит. Скажи я, что говорю о снисхождении красоты к безобразному и страдающему, он сразу задал бы мне вопрос о том, осознает ли себя красота и может ли она оставаться красотой, осознав себя в этом качестве. На этот вопрос, доводивший меня почти до безумия долгими петербургскими ночами, ответа я не знал. А если бы в виду имелась красота, не осознающая себя, то о каком снисхождении могла идти речь? Чапаев был определенно не прост.

— Скажем так, Василий Иванович, — не снисхождение чего-то к чему-то, а акт снисхождения, взятый сам в себе. Я бы даже сказал, онтологическое снисхождение.

— А енто логическое снисхождение где происходит? — спросил Чапаев, нагибаясь и доставая из-под стола еще один стакан.

— Я не готов говорить в таком тоне.

— Тогда давай еще выпьем, — сказал Чапаев.

Мы выпили. Несколько секунд я с сомнением смотрел на луковицу.

— Нет, — сказал Чапаев, отирая усы, — ты мне скажи, где оно происходит?

— Если вы, Василий Иванович, в состоянии говорить серьезно, скажу.

— Ну скажи, скажи.

— Правильнее сказать, что никакого снисхождения на самом деле нет. Просто такая любовь воспринимается как снисхождение.

— А где она воспринимается?

— В сознании, Василий Иванович, в сознании, — сказал я с сарказмом.

— То есть, по-простому говоря, в голове, да?

— Грубо говоря, да.

— А любовь где происходит?

— Там же, Василий Иванович. Грубо говоря.

— Вот, — сказал Чапаев удовлетворенно. — Ты, значит, спрашивал о том, как это… Всегда ли любовь — это снисхождение, так?

— Так.

— Любовь, значит, происходит у тебя в голове, да?

— Да.

— И это снисхождение тоже?

— Выходит, так, Василий Иванович. И что?

— Так как же ты, Петька, дошел до такой жизни, что спрашиваешь меня, своего боевого командира, всегда ли то, что происходит у тебя в голове, — это то, что происходит у тебя в голове, или не всегда?

Виктор Пелевин, «Чапаев и пустота»

2. ПОСЛЕДНИЙ СЕАНС

Трудно сказать, с чего все началось. Может быть, с того, как мы с Наташей пошли в кино.

Однажды ранней весной у нас был корпоратив. Ресторанная пьянка в кругу коллег. Мужики бродили от толпы к толпе, пили виски, кушали охлажденное мясо, кидали понты, гнули пальцы и мерялись метафизическими письками. Женщины делали все то же, только тоньше. Тим-билдинг.

Я меланхолично наливал себе виски, прохаживаясь между группами неумолимо пьянеющих людей, и рассматривал окружающих. Мне было немножко грустно. Происходящее напоминало рабочие будни. Только там мы наливаем бухло в пластиковые стаканчики под столом, на котором демонстративно стоит бутылка с соком, а здесь все открыто и торжественно. Вот и все отличие. А так — все то же, что в обеденный перерыв. Те же разговоры. Имитация важности. Оживленная бессмыслица.

Мне хотелось чего-то другого. Сильных ощущений.

Я оказался рядом с Наташей. Немного поболтали, а потом я сказал:

— Что мы здесь делаем? Будем смотреть, как все напиваются? Давай лучше пойдем гулять.

Ночная Москва в начале весны хороша. Влажный асфальт. Фонари в лужах. Теплеющий ветер. Рядом со мной красивая девочка. Кудри треплются на ветру. Приятный голос.

Зашли в какой-то кинотеатр. Ближайший фильм в 23–30. Я протянул в окошко кассы несколько банкнот:

— Два детских.

Мы стояли в пустынном вестибюле возле какой-то огромной шторы. Хотя мне почти тридцать, я очень стеснительный мальчик. К тому же мы коллеги по работе. Я понял, что пора что-то делать, только когда в разговоре повисла особо длинная пауза. Она молча стояла на расстоянии двух ладоней от меня, глядя в пространство рядом, и как будто чего-то ждала. Я положил руку ей на плечо, мягко привлек к себе, пальцами другой руки взял ее подбородок и приподнял. Мягкие теплые губы. Много помады.

Мы выбрали последний ряд. Никого, кроме нас. На предпоследнем тоже. На следующем несколько человек. Я обнял ее, она меня, и мы начали целоваться. Через некоторое время я взял ее ладонь и положил себе на член:

— Смотри, что у меня есть.

Она несколько раз крепко сжала его сквозь брюки, не отрывая свой рот от моего. Еще несколько секунд, и я расстегнул молнию:

— Ему там очень тесно.

Мы продолжали проникать друг другу в рот на глубину, которая уже закончилась. Взяв его в ладонь, Наташа с огромным энтузиазмом сделала несколько резких, почти нервных движений. Потом оторвалась от моего рта и посмотрела вниз, но ничего не рассмотрела, потому что мелькающий свет с экрана падал на наши лица и плечи, оставляя все что ниже, в тени спинки переднего кресла. Я взял ее за шею и легонько подтолкнул в нужном направлении. Она склонилась надо мной. Я расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Наташа на коленях передо мной. Тонкий запах духов. Горячий рот. Длинные мелко закрученные локоны. Нас никто не видит. Хорошо.

Вдруг я заметил мужчину двумя рядами впереди. Он смотрел на нас. Его лицо едва освещали блики, но этого мне хватило, чтобы увидеть, что он потрясен. Мне быстро передалось его состояние. Я растерялся, испугался и начал нервничать. Через несколько секунд он отвернулся.

Я постарался его забыть. Поднял Наташу за подбородок, поцеловал в губы и прошептал на ухо:

— У тебя есть презервативы?

Мы расположились там же. На полу. На коленях. Она упиралась ладошкой в пол и локтем в кресло. Я держал ее за талию, гладил по спине сквозь блузку и смотрел, как ее ягодицы начинают сотрясаться от моих движений, когда я хочу быстрее.

Краем зрения я заметил, что тот мужик снова обернулся и смотрит. Лучше бы я его не видел. Моя голова «включилась», и я невольно перестал быть с Наташей.

Мужик отвернулся от нас. Потом снова посмотрел. Опять отвернулся. И снова на нас. Потом он резко встал и быстрым шагом направился к выходу. Прошло минут пять или десять. Я все еще трахал свою красавицу, но уже не был с ней. Я не мог перестать думать о том мужике. Я думал, что мы его слишком сильно задели, и что его уходом дело не закончится. Возможно, нас ждет что-то неприятное. Он приведет охрану? Вызовет милицию? Я начал нервничать и понял, что мой сексуальный настрой уже разрушен, и сейчас ничего не исправить.