Петр Спирихин - Пустозерск моего детства

• Название: Пустозерск моего детства
• Автор: Петр Спирихин
• Издательство: Аз-Буки
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999

Книга в жанре воспоминаний знакомит с укладом жизни пустозерцев в первой половине XX века.

---

История Пустозерска

Петр Михайлович Спирихин родился в Пустозерске 19 июня 1920 г. третьим ребенком в большой крестьянской семье. Его отец тогда был председателем исполкома Пустозерского волостного Совета крестьянских депутатов, а позднее — председателем правления волостного кооператива "Рыбак". Страна стояла в разрухе и государственная служба не могла быть, как сейчас, источником доходов и средством к существованию. Чтобы прокормить семью, Михаил Степанович, наравне с остальными мужчинами Городка, занимался и рыбным промыслом. Мать Мария Петровна разделила судьбу женщин северной деревни. На ее плечах лежала забота о детях, их воспитание и здоровье. Да еще уход за домашним скотом, заготовка кормов в летнюю страду - обязанностей деревенских женщин не счесть.

Петр Михайлович учился в Пустозерской и Оксинской начальных школах, а старшие классы заканчивал в Нарьян-Мар-ской средней школе.

В сентябре 1940 года его призвали на службу в ряды Красной Армии. Вернулся на родину в январе 1944 г., после тяжелого ранения, полученного при обороне Ленинграда. Бывший командир взвода и роты избрал одну из самых мирных профессий — учительскую. Два года был учителем и заведующим Пустозерской начальной школой, в 1946 г. поступил в Вологодский учительский институт, закончил его с отличием, и в августе 1948 г. принял нелегкую ношу директора сельской семилетней школы в деревне Никитцы. С 1952 г. — директор и преподаватель истории Великовисочной средней школы.

Отличительная черта Петра Михайловича — жажда знаний. Она и заставила его, уже зрелого человека и сложившегося профессионала-учителя в пятидесятые годы вновь сесть за учебники — теперь уже Архангельского педагогического института, который также он закончил с отличием.

Нужно сказать, что Петра Михайловича интересовала не только всеобщая история, но и вполне конкретная: далекое и близкое прошлое родного Городка — Пустозерска, родного края — Нижнепечорья.

Мальчишкой он жадно слушал легенды и рассказы старших о том, что когда-то Пустозерск был городом, что здесь стояла крепость, где под командой воеводы служили стрельцы, отражавшие нападения на Пустозерск ненцев-карачеев. Рассказывали о семи церквях и об отбывавшем ссылку протопопе Аввакуме, казненном по приказу царя. Старики даже указывали примерное место, где в специально сделанном срубе сожгли протопопа "со товарищи". При этом показывали, как он, объятый пламенем, поднял руку и завещал христианам креститься двуперстием. Аввакум представлялся борцом за народ, раз» царь приказал его сжечь. Из рассказов отца и матери Петр Михайлович много узнавал о Пустозерске более близкого нам времени — 19-го и 20-го веков.

Каждой весной, после спада воды, сельские мальчишки находили под берегом, размытым половодьем, остатки посуды, которой в давние времена пользовались жители Пустозерска, кусочки, и даже прямоугольные плитки слюды, заменявшей в старину оконные стекла, куски бересты по краям с отверстиями от шпилек. Вероятно, ими береста крепилась к стенам. Находили даже стволы и замки от стрелецких "пищалей" и т. д. "Жаль, что никто не направлял и не организовьшал этот сбор памятников материальной культуры", — говорит теперь Петр Михайлович.

В середине тридцатых годов газета "Пионерская правда" обратилась к пионерам с просьбой присылать в редакцию рассказы о своей малой родине. Пионер Петя Спирихин откликнулся на призыв небольшим рассказом, основанном в значительной степени на сведениях, поведанных ему Николаем Васильевичем Кожевиным. Так он впервые изложил на бумаге свои познания о Пустозерске. Хотя на страницах "Пионерской правды" рассказ не появился, это не ослабило интереса юного историка к прошлому Городка. Все, что узнавал о нем, он продолжал запоминать и записывать. И так в течение всей жизни. Интересом к Пустозерску он "заразил" и своих учеников.

Весной 1971 года в Великовисочной школе они провели вечер "Историческое прошлое Печорского края" на основе собранных Петром Михайловичем материалов. Увидев интерес к истории края и у взрослых, Спирихин подготовил лекцию и выступал с нею перед населением Великовисочного.

В январе 1987 года жизнь Петра Михайловича изменилась: он переехал в Нарьян-Мар. Здесь он получил возможность поработать непосредственно с документами — первоисточниками в Ненецком окружном архиве и осуществить свою мечту, написать историю Пустозерска и Нижнепечорья.

Результатом этой работы стали большие интересные очерки "Пустозерск в 19-м и 20-м веке", "Откуда пошла Великая Виска", "Пустозерцы на защите Отечества" и "Ему было семнадцать", печатавшиеся в окружной газете "Няръяна вындер" в 1989–1990 гг.

Детство Петра Михайловича пришлось на 20-30-е годы двадцатого века и совпало с последними десятилетиями существования древнего Пустозерска. Новая его работа — очерк "Пустозерск моего детства", продолжая тему, существенно отличается от прежних. Ее основа не документ, а память сердца, чувство душевной теплоты и любви — самое ценное отцовское наследство, остающееся в душе каждого человека на всю жизнь, как связующее звено поколений.

Людмила Корепанова

Пустозерск моего детства

Пустозерск двадцатых годов — это не город, а обычная, к тому же сравнительно небольшая северная деревня, насчитывающая 25–30 жилых домов и около сорока нежилых построек. Хозяйственные книги тех лет регистрируют 40 — 45 хозяйств, да постоянных жителей в пределах от 180 до 240 человек. К примеру, на 1 января 1918 года в Пустозерске проживало 45 семей, общим счетом около 200 человек. В списке населенных мест Архангельской губернии на 1 мая 1922 года в Пустозерске — 39 дворов и 239 жителей (104 мужчины и 135 женщин). Это, наверное, самый высокий за все годы показатель количества жителей села, в то время еще центра Пустозерской волости.

На 1 января 1928 года число жителей уменьшилось до 183 человек (77 мужчин и 106 женщин). Соответственно поубавилось и строений: жилых построек, по данным волостного статистического отчета, сохранилось 24, нежилых- 37. Однако в Нижнепечоръе все продолжали называть Пустозерск Городком, а его жителей — горожанами.

До лета 1924 года Пустозерск — административный центр Пустозерской волости, где проводились первые съезды Советов волости и находился волостной исполнительный комитет, центральный орган Советской власти Нижнепечорья. В августе 1924 года волостным центром стало с. Великовисочное, а Городок - центром Пустозерского сельсовета. В 1928 году центр сельсовета переместили в с. Оксино, и Пустозерск перешел в разряд третьестепенных населенных пунктов.

О былом величии Городка свидетельствовали лишь большое здание бывшего волостного правления и — истинное украшение села — Преображенская церковь с колокольней и пятью куполами. Её обшитые досками и покрашенные белой краской стены, железная кровля, высокая, тоже окрашенная, ограда с парадными воротами виднелись далеко вокруг. Построенная в 1837 году на каменном фундаменте, из отборного леса, преимущественно лиственничного, она прекрасно сохранилась. Церковь действовала до начала 30-х годов. В 1938-39 годах теплую, зимнюю ее половину переоборудовали под школу, а в 50-х — под интернат для престарелых и инвалидов. На местах других четырех бывших пустозерских церквей до начала 30-х годов еще стояли кресты, обнесенные хорошими оградками.

Службы в Преображенской церкви проходили при значительном количестве прихожан, в особенности в большие религиозные праздники Рождество, Пасха, Большая Парасковея. В такие дни в церковь приезжали и устьяне, а на Большую Парасковею — из многих других селений Нижнепечорья. Всегда хватало желающих, в том числе и детворы, посмотреть на церковный обряд венчания. Вообще сама свадьба, особенно известных людей, представляла собой значительное событие. К церкви подъезжал кортеж повозок с колокольчиками, с разукрашенной лентами упряжью. В первой, самой нарядной повозке находились жених и невеста, и в эту повозку впрягалась наиболее рысистая лошадь. Зрелище впечатляющее!

И все же не могу назвать пустозерцев тех лет людьми очень набожными. Старики особая статья. Могу судить по моим родителям и соседям. Никогда не видел, чтобы отец или мать крестились перед обедом или ужином, вообще не видел их дома молящимися, зато с любопытством подслушивал и подглядывал, как творили молитву бабушка и дедушка. Когда происходило что-нибуць неприятное, например, дождь во время гребли или метки сена, то в адрес бога слыхал от мужиков далеко не лестные выражения. Но помню, что, отправляясь на промысел к морю, отец всегда брал с собой небольшую иконку.

Мои земляки непременно вспоминали о Боге и обращались к нему за помощью в особо опасные минуты жизни. Мне навсегда запомнилось, как весной 1927 (или 1928) года несколько женщин поехали на большой лодке в верхний кут Городецкого озера, в так называемую Щучью Лахту за дровами, которых и летом требовалось немало для кухонных печей, для бань. Женщины рубили дрова, а мы, мальчишки, таскали их с бора в лодку и аккуратно складывали. К вечеру лодку основательно загрузили. Пора было возвращаться, но погода, с утра тихая, переменилась. Задул резкий северный ветер. Весенняя вода еще стояла, затопляя берега, озеро сделалось большим, и волны разгулялись на этом раздолье. Поверхность воды покрылась белыми "барашками", становилось страшно ехать им навстречу. Нас, малышню, усадили в самый нос лодки, и, сбившись в кучку, мы вздрагивали при каждом сильном ударе волн. Все напряженно молчали, слышался только скрип весел в уключинах. Думаю, что женщины в эти минуты беззвучно молились, потому что все время говорили нам: "Ребята, молитесь крепче, вы безгрешны, ваши молитвы скорее до Бога дойдут". Конечно, мы молились и благополучно доехали до дома, не утонули. Однако думаю, благодаря не молитвам, а сильным и натруженным рукам наших матерей, да кормщику, умело управлявшему лодкой.