Владимир Мелентьев - Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли

• Название: Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли
• Автор: Владимир Мелентьев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-459-01185-2

Отечественная война 1812 года не завершилась Бородинским сражением и освобождением Отчизны. Русская армия в течение еще трех лет вела напряженную борьбу против наполеоновских полчищ. Именно ей принадлежала решающая роль в «Битве народов» и штурме Парижа. В 1815 году, преодолев с боями землю недруга, она снова была на Елисейских полях, изумив Европу великолепным парадом Победы. Вели к победам русское воинство выдающиеся полководцы Российской империи — фельдмаршалы Михаил Илларионович Кутузов и Михаил Богданович Барклай де Толли, боевой деятельности и жизни, а также посмертной славе которых посвящена эта книга.

---

Недовольство охватило православный мир.

Особливо же оно велико было в кругах военных. Положение усугублялось до крайности обострившимися отношениями Барклая с Багратионом. Петр Иванович Багратион писал в Петербург: «Я никак вместе с министром не могу! Ради бога, пошлите меня куда угодно, хоть полком командовать на Кавказ, а здесь быть не могу, и вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно и толку никакого нет». В письме же к генерал-губернатору Москвы Федору Ростопчину (явно рассчитанному на «общительность этого человека») он так характеризует военного министра: «Подлец, тварь… Генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего отечества… нерешителен, трус, бестолков, медлителен и все имеет плохие качества». И далее: «Я, ежели выберусь отсюда, тогда ни за что не останусь командовать армией и служить. Стыдно носить мундир».

Впрочем, только ли Багратион думал так? У того же не менее известного героя войны «вихрь-атамана» Матвея Ивановича Платова мы читаем: «Не надену больше русский мундир, потому что он сделался позорным».

Не лучшее мнение о Барклае бытовало и в светских кругах. «Не можете себе представить, — писала из Тамбова в Петербург М. А. Волкова, — как все и везде презирают Барклая».

К царю шли письма с мольбой, просьбами и увещеваниями. «Когда б нас разбили — другое дело. А то даром отдаем Россию!» — восклицалось в них. В посланиях к монарху все чаще и настойчивее повторялась мысль о скорейшем учреждении поста главнокомандующего на театре войны.

«Если Ваше императорское Величество не дадите общего главнокомандующего… ручаюсь моею честью и совестью, дело может быть безвозвратно потеряно, — писал генерал-адъютант граф Шувалов. — Армия недовольна до того, что солдаты ропщут. Она не имеет никакого доверия к главнокомандующему… Нужен другой главнокомандующий, главнокомандующий над обеими армиями, необходимо, чтобы Ваше императорское Величество назначило его, не теряя ни минуты, иначе Россия погибла».

Среди претендентов на сей пост чаще других называлось имя Михаила Илларионовича Кутузова.

Кутузов был в ту пору наиболее заметной фигурой среди русского генералитета. Особенно популярен он был в Петербурге. И это не было случайным. Здесь он родился и провел детские и юношеские годы. Досрочно завершив учебу в Артиллерийско-инженерной школе, учительствовал в ней же. Позднее состоял в Юстицкой комиссии по составлению нового «Соборного уложения»,[54] возглавлял Первый императорский шляхетский кадетский корпус, пребывал в губернаторском кресле столицы, наконец, в июле 1812 года возглавил петербургское ополчение. Словом, в отличие от других, был истинным петербуржцем.

В военных кругах Кутузов слыл талантливым и храбрым человеком, подтверждением чему были и столь необычные его ранения. Он был дважды ранен в голову, и, несмотря на это, «провидение оставило его в живых». Особенно высоко ценились действия Кутузова на посту главнокомандующего Молдавской армией в только что завершившейся войне с Турцией, где он проявил великолепные образцы искусства не только военного, но и дипломатического.

Высоко ценились человеческие качества этого россиянина. Будучи добрым, доступным, отзывчивым и выдержанным в общении с людьми, он обладал в то же время большой силой воли и твердостью характера.

Вместе с тем частое упоминание Кутузова особого восторга у монарха не вызывало. Несмотря на обширный ум, выдержку и такт Михаила Илларионовича, отношения этих двух людей — талантливого полководца и дилетанта в военном деле императора, — мягко говоря, не сложились.

Вот и теперь после столь успешного решения задачи борьбы с Портой Оттоманской, Кутузов был отстранен от командования Молдавской армией. Оказавшись снова не у дел, генерал уехал в свое имение Горошки, что на Волыни. С началом же войны он немедля приезжает в столицу, где и возглавляет петербургское ополчение.

Итак, с мечтой о полководческой карьере императору пришлось все-таки расстаться. Руководствуясь мудростью «лучше поздно, чем никогда», государь учреждает чрезвычайный комитет по избранию главнокомандующего Большой действующей армии. В состав оного вошли: председатель Государственного совета генерал-фельдмаршал граф Н. И. Салтыков, главнокомандующий в Санкт-Петербурге генерал от инфантерии С. К. Вязьмитинов, председатель департамента военных дел Государственного совета генерал от артиллерии граф А. А. Аракчеев, министр полиции, член Государственного совета генерал от инфантерии А. Д. Балашов, председатель департамента экономики Государственного совета, действительный тайный советник граф В. П. Кочубей, председатель департамента законов Государственного совета, действительный тайный советник князь П. В. Лопухин.

Совет сей собрался в день падения Смоленска 17 августа 1812 года в доме Салтыкова. Обсуждение кандидатур было долгим и нелегким. Никто из предложенных полных генералов (П. И. Багратион, Л. Л. Беннигсен, А. П. Тормасов) одобрения по тем или иным причинам не получил. Та же участь постигла кандидатуры неполных генералов (Д. С. Дохтурова и П. Палена). Последней на пост главнокомандующего Большой действующей армии обсуждалась кандидатура 67-летнего генерала от инфантерии Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.

Несмотря на сложные отношения Кутузова с Его Императорским Величеством, члены комитета единодушно предложили его кандидатуру монарху. После некоторых раздумий император с мнением комитета согласился, после чего и был оформлен соответствующий рескрипт.

Что же касается министерского поста Барклая де Толли, то члены комитета столь же единодушно и безусловно рекомендовали его от сей должности отстранить. Дальнейшая же участь военного экс-министра (нахождение его в должности командующего 1-й Западной армии) должна была решиться самим Барклаем де Толли.

С отъездом Кутузова в петербургских салонах пошли пересуды. Говорили не только о предстоящих баталиях, но и о дальнейшей участи военного министра. Многие, обвиняя его «во всех грехах», утверждали, что в действующей армии ему больше делать нечего.

Известие, малоприятное для Михаила Богдановича, узнал он, по-видимому, в конце дня 14 августа. В письме, полученном им от Кутузова, говорилось: «Милостивый государь мой, Михаил Богданович. Возлагаемые у сего высочайшие рескрипты… на имя Вашего превосходительства… укажут Вам, милостивый государь мой, высочайшее назначение меня главнокомандующим всех армий… Я оставляю личному моему с Вашим высокопревосходительством свиданию случай удостоверить Вас, милостивый государь мой, в совершенном почтении и преданности, с коими имею честь быть».

История не сохранила свидетельств того, как отреагировал Михаил Богданович на полученное им известие. Да и вряд ли можно было заприметить что-либо в поведении этого мужественного, умеющего владеть собой человека. Известно лишь, что в письме к жене своей в Петербург он писал: «Счастливый ли это выбор, только богу известно. Что касается меня, то патриотизм исключает всякое чувство оскорбления».

Можно лишь предполагать, что душевные переживания его были глубоки. Действительно, когда одна из основных целей войны (сохранение армии) была достигнута, когда возможность генерального сражения стала явью, с мечтой о нем приходилось расстаться. Для любого полководца сие означало конец карьеры. И тем не менее в ответе своем Кутузову Барклай был чрезвычайно корректен.

«Ныне под руководством Вашей светлости, — писал он, — будем мы стремиться с соединенным усердием к достижению общей цели, и да будет спасено отечество! Такое есть истинное чувствование усердного сына отечества, который готов во всякое время принести на жертву жизнь свою».

Глубоко опечаленный, пишет он царю в Петербург: «Что касается меня, какую бы должность или положение я ни занимал, я желал бы пожертвованием жизни доказать мою готовность служить отечеству». И далее: «В звании главнокомандующего,[55] подчиненного Кутузову, я знаю свои обязанности и буду их исполнять точно».[56] Однако при том вполне резонно ставит вопрос о министерском своем положении: «Но мне неизвестно еще, каковы должны быть мои отношения по званию военного министра. Может быть, осмелюсь, государь, приписать это обстоятельство благоволению, которое Вашему императорскому Величеству угодно еще даровать тому, кто прежде пользовался Вашим полным доверием, почему Вы и не желаете принять тот час решение по этому предмету и возложить заведование военным министерством на кого-нибудь другого. Осмеливаюсь убедительно просить Ваше императорское Величество не принимать в соображение своих отношений, дабы польза дела ни на одну минуту от того не страдала».

Действительно, положение Михаила Богдановича в связи с назначением Кутузова на пост главнокомандующего на театре военных действий оказалось, честно говоря, двусмысленным. Не освобожденный от министерского поста, он по-прежнему находился во главе сухопутных сил. И в то же время, руководя 1-й армией, должен был подчиняться Кутузову, командовавшему лишь частью этих сил!