Иван Катавасов - Иная реальность

• Название: Иная реальность
• Автор: Иван Катавасов
• Жанр: Боевая фантастика

...Кириллом с превеликим наслаждением снова прокрутил в памяти перипетии сюжета. Но больше всего ему запомнилось, как им владело восхитительное чувство полного контроля над окружающей реальностью. Стоило ему подумать, что за тем холмиком с россыпью больших камней-менгиров ближе к вершине обязательно должен скрываться противник, как немедленно из-за укрытия выдвигались враги: зловонные зомби с длиннейшими когтями или зловеще гремящие костями скелеты, размахивающие двуручными ржавыми мечами. А верная Вирта либо бок о бок с ним сражается коротким копьем, либо прикрывает его с дальней дистанции с луком и арбалетом. Все было так, как он того желал: ему были подвластны пластичное пространство, изменчивое время и нелинейный ход сюжетных событий. Но, как это ни прискорбно, всегда приходится возвращаться в мир статичного пространства и овеществленного времени. Все здесь не так, как надо, и после погружения в ролевую виртуальность Кириллу нисколько не хотелось дочитывать чрезвычайно неубедительный роман-фэнтэзи. Сюжет слабоват, а чрезмерно затянутые описания ниже всякой критики. Кирилл вдумчиво покопался в своих книжных закромах и сделал вывод: наступило время боевой фантастики с упором на высокотехнологичное оружие. Иду на вы со бластером и плазмоганом!

---

   Кирилл с Виртой и боевой пес Леон прислушивались к звукам зачистки, находясь на безопасном удалении неподалеку от грейдерной дороги Хатежино -- Царское Село. Они расположились на уютной лесной полянке у самой просеки, дожидаясь, пока эффектор подгонит трофейный автомобиль. Вирта сидела на траве, в изнеможении прислонясь к переднему колесу "лендровера", а Кирилл, расстелив на капоте бумажную салфетку, разливал по маленьким серебряным стаканчикам коньяк из плоской фляжки, обтянутой желтой кожей. Сначала приложился сам, довольно хмыкнул, затем протянул Вирте ее стаканчик.

   -- Эй, боец Вирта, ну-ка, взбодрись коньячком! Слышишь? А Федька-то наш, Хатежин, силен. Ротными минометами обзавелся, "крокодилы" к нему на выручку летают. Вишь, пора-то сенокосная, вся деревня на лугу. Эк, шельмецы, лихо нурсуют. Моща! О, а вот и Федькины агээсы заработали!

   -- Федор Михалыч -- мужчина видный и замечательный. И помощники у него люди выдающиеся. Например, мы с тобой, командир. А вот и наш трофей клыкастый-глазастый. Ты мне его подаришь?

   -- Вирта, ты обезумела. Зачем тебе такой уродец? Давай тебе лучше "лендкрузер" купим. А на этом пусть Катька за молоком и за свежим хлебом ездит.

   -- "Лендкрузер" не хочу. Хочу ездить на новом черном "хаммере"!

   -- Будет тебе завтра "хаммер".

   -- Смотри, не обмани бедную девушку. А то меня все так и норовят вокруг пальца обвести. Вон Инга взяла да и выпустила взломщиков.

   -- Вот, дурында бесштанная! Я ей за это все сиськи оборву! А система охраны?

   -- Я кучу ресурсов взяла для поддержки эффектора и тебя, плюс контроль над тремя спутниками, да еще наша сеть. У Инги визуальная идентификация, и когда она спустилась в подвал, система сработала по умолчанию, отключила гипношок и посчитала действия Инги санкционированными.

   -- С тобой что ли машина не могла связаться?

   -- Она -- это я, а я -- это она и намного больше. Считай, что в горячке боя я не придала этому происшествию должного внимания.

   -- Не слишком понятно. Но с Инги за это будет серьезный спрос.

   -- Я уже спросила. Она говорит, приняла тех двоих за пьяниц-рабочих, забравшихся поспать в холодке в подвале. У нас же там сейчас полный бедлам с этой стройкой.

   -- Черт с ними, с этими взломщиками! Ушли, так их счастье. Давай лучше решать, куда поедем кормиться, к нам или к генералу.

   -- Несомненно, к Федору и Наталье. Они нас уже пригласили.

   -- А переодеться к ланчу для леди Вирты?

   -- Все свое мы возим с собой, сэр Кирилл.

   Эффектора было решено оставить охранять трофей на полянке, с тем, чтобы забрать его по дороге домой из Хатежина. Они уже втроем сидели в машине, когда Вирта хлопнула себя по лбу и, хихикнув, спросила:

   -- Кирилл, мы хатежинскую территорию отстояли?

   -- А то. Еще как ее отстаивали и объезжали с четырех утра.

   -- Так почему же мы ее не пометили по доброй традиции орбитальных десантников?

   Пришлось всем выходить из машин, и трем мужикам, что к такому ритуалу всегда готовы, ждать, пока Вирта расшнурует высокие ботинки, сдерет с себя камуфляжные штаны вместе с кружевными зелеными трусиками и займет свое место в шеренге бойцов, расставив ноги чуть больше, чем на ширину плеч, рядом с Леоном, давно уж задравшим ногу на колесо "доджа" в ожидании дамы и команды Кирилла:

   -- Ух, хорошо пошла...

   * * *

   В Хатежине Вирту с Кириллом и Леоном с нетерпением ждали легкий ланч и генеральша Наталья, поскольку Федор обещал быть никак не позже половины третьего пополудни. И очень просил гостей на него не гневаться, что обед откладывается. Извинения были с пониманием восприняты, тем паче над генеральским имением еще раз прошли два вертолета огневой поддержки. То ли это были другие машины, то ли первая пара, пополнив боекомплект, вернулась, чтобы продолжить работу.

   Бездельничать Вирте с Кириллом тоже не хотелось и, не взирая на уговоры Натальи, что им необходимо отдохнуть от ратных трудов в тенистом генеральском саду, они отправились-таки на стрельбище, чтобы проверить и пристрелять трофейное оружие. Кольт сорок пятого калибра, изъятый у полувоенного в красном берете без кокарды, Кириллу не приглянулся. Пушка была тяжеловата для автоматического пистолета, крупнокалиберные дыры в мишени восторгом сладостным его чувства не переполнили, а мысль о том, что пуля из этого кольта, угодив в лоб противнику, вышибает затылочные кости вместе с мозгами, вызвала даже легкое раздражение.

   Не оружие, а отбойный молоток. Отдача как у гаубицы. Больше одного прицельного выстрела не сделать. А грохоту, дыму-то сколько! И грязь туда же. Если в жилом помещении стрелять, то потом придется полдня проветривать и еще три дня в квартире генеральную уборку делать. А на свежем воздухе мы лучше могучее изделие героев соцтруда Дегтярева и Шпагина опробуем образца 1938 года. Калибр не намного больше, но удовольствие никак не сравнить с продукцией железоделательных заводов имени товарища Кольта. Ну-с, американскому товарищу Сэмюэлю Кольту и немецкому товарищу Паулю Маузеру слово мы уже давали. А теперь слово для доклада предоставляется генерал-майору и герою соцтруда товарищу Калашникову Михаилу Тимофеевичу. Поприветствуем его, товарищи!

   Между тем, Кириллов товарищ по оружию Вирта пришла в восхищение от изделия израильских оружейников, пистолета-пулемета "узи". Но взяв в руки тяжеленный кольт, она влюбилась в него с первого прикосновения и тут же не терпящим возражений тоном заявила, что будет его носить в своей дамской сумочке из черного бархата, торжественно обещала смазывать по утрам и чистить после каждого выстрела. Хотя от последнего своего обещания она отказалась, признав справедливость утверждения Кирилла, что чистка оружия в боевой обстановке не всегда бывает уместна.

   Тем временем, генерал Хатежин счел возможным и уместным завершить зачистку-умиротворение зеленеющих шумливых лесных угодий, золотом колосящихся хлебных нив и пестрящих медоносным луговыми разнотравьем тучных пажитей. Оставив своих приказных соратников вкушать отдохновение от трудов ратных и праведных на шелковой травушке-муравушке, боевой генерал, не убитый, ни ранениями, ни шрамами не покрытый, вернулся домой к жене и гостям. Хатежинская страна Муравия-Аркадия вновь обрела мир и по-бюрократически комфортабельный покой, устроив скандальным дебоширам-посетителям неприемный день. Немногим, кто уцелел после такого афронта, позволили без тяжелых вооружений и боевой техники выйти вон из полукольца с охватом флангов. И пошли-поехали они солнцем палимы, им же утомленные, когда вертолеты огневой поддержки заходили с солнечной стороны. Называется, погнали наши городских, так и не подобравшихся на прямой выстрел к парадному крыльцу помещичьего дома с мезонином, где генерал Хатежин уже встречал своих донельзя желанных гостей, вернувшихся со стрельбища.

   -- Дербан, ну уважил, ну потешил старика на старости лет. Почитай три года как у нас, сельских жителей, такой потехи не было. Славно погоняли городских мафиози.

   -- Брось, генерал. Это к тебе гости на БТРах пожаловали. А я тут так, в пограничном наряде ходил-патрулировал.

   -- Ой, не скажи. Тем, кто твой драндулет ухайдакал из реактивной партизанской трубы, ты сам был нужен. На царском грейдере на тебя, мой голубчик, чисто конкретно наехали. Дела мои, возможно, тут не причем. Засаду на тебя ставили. Лучше расскажи-ка, как ты тех диверсантов поимел.

   -- Да никак. Леон их обнаружил. Я из РПК пострелял малость. Потом твоих визитеров встречать поехали...

   -- И оставил в кустах и на дороге девять трупов! Силен спецназ ВВС! И пес твой, что в момент вражине башку отгрызает. Мои следопыты мне уж порассказали всяких лесных ужасов. За попорченную тачку за мной должок. УАЗ возьмешь? Со спаренной зэушкой?

   -- Спасибо, Толстый. Один трофейный урод с зенитной треногой у меня уже есть. Патронов подбрось лучше для ДШК.

   -- Серьезная швейная машинка. Уважаю. Ленточек для нее тебе подкину. Я нынче богатый. Союзники подсобили. А еще Евграф мне большу-у-ю контрибуцию отвалит. Это его лейтенанты меня в полдень щупали. Евграф, рванина, давно на мой авторынок зарится. Будто ему своего Северного мало. Хапуга партейная! Падла коммунистическая!

   -- Это тот, что в бывшем обкомовском пионерлагере засел, там, где терем-теремки?

   -- Бывал что ли у еврографьев?

   -- У водочных автомафиози нет, а в совковом детстве приходилось. В третью смену, в пионерском лагере "Лесная сказка", шестой отряд, палата номер шесть, с горном и барабаном. Ту-ту, ту, ту! Ту-ту, ту, ту! Хрясь-хрясь...

   -- Застал, значит, последнюю стадию коммунизма в зоне труда и отдыха?

   -- Застал. Аккурат в августе 91-го...

   Федор и Кирилл помолчали, вспоминая каждый о своем лагере. У Федора Хатежина воспоминания о лагерной молодости были не столь горькими, как у Кирилла Дербанова о пионерско-октябрятском детстве под железной пятой школы и родителей, поэтому хозяин оторвал своего гостя от политических раздумий, ума холодных наблюдений и сердца горестных замет, сделав роскошное предложение в русле дружеского общения: