Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

• Название: Записки прапорщика
• Автор: Дмитрий Оськин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Чтобы своевременно попасть на съезд, пришлось просить начальника штаба дивизии Сундушникова дать мотоцикл.

Мотоцикл без коляски. Я устроился верхом на багажнике, подвесив стремена, чтобы не было трудно ногам.

Выехав в семь часов утра, к шести вечера уже подъезжал к Яссам, сделав конец почти в двести километров.

Километрах в трех от Ясс началась асфальтовая дорога, обсаженная красивыми деревьями. Накрапывал дождь. Дорога делалась скользкой, при въезде в центр города при повороте к штабу фронта масса гуляющей публики. Послышался хохот. Собралась толпа зевак. Фронтовой крестьянский съезд должен происходить в здании бывших кавалерийских казарм. Долго ходил из подъезда в подъезд, с этажа на этаж, пока не наткнулся на спускающихся с чердака двух солдат.

- Товарищи, - обратился я к ним, - не знаете ли, где заседает крестьянский съезд?

- Здесь. Если вы на съезд - приходите завтра к десяти. Регистрация там же, наверху.

- Кто организатор съезда?

- Кажется, Дементьев, он открывал съезд.

- Ну, ладно, - решил я, - завтра все выясню.

В это время к зданию подъехал на мотоцикле шофер Игнатов. - Где мы остановимся? - обратился он ко мне.

- Не знаю, пойдем искать гостиницу.

- Я уже спрашивал, здесь все занято офицерами. Нам лучше найти какой-нибудь автомобильный отряд и там остановиться.

Уже начинало темнеть, а мы еще не встретили ни одного автомобильного отряда. Решили в конце концов обратиться к постовым команды штаба фронта.

- Авточасти стоят за городом, - сказал постовой. - Поезжайте по шоссе в этом направлении, - вытянул руку солдат. - Километрах в двух отсюда встретите санитарный автомобильный отряд.

В пригородной слободе действительно натолкнулись на автомобильный отряд, занимавший несколько хат. Въехали на двор. На шум мотоциклетного мотора вышли несколько шоферов.

- Откуда и кто будете?

- Свои, братишка, свои! - закричал Игнатов. - Где тут поставить машину можно?

- В гараж веди.

Подошли два шофера. Осмотрели нас, странных путешественников, подвели машину к гаражу, пригласили в хату. В хате оказалось человек шесть.

- С фронта мы, - заявил Игнатов. - На съезд приехали. Очень просим нас с поручиком приютить.

Шоферы устроили чай, принесли перекусить, оставили место на нарах для спанья. Откуда-то притащили сноп соломы, и через час мы с Игнатовым уже храпели.

На следующий день встали почти с рассветом. Выпив чаю, я отправился побродить по слободе. Первое, что меня поразило, - русская речь жителей. К моему удивлению, все население слободы сплошь состоит из русских. Это скопцы, высланные десятки лет назад из России. Эти сектанты нашли приют в Румынии, разместились в районе Ясс, и тут выросла большая колония русских.

Вид сектантов производил отталкивающее впечатление. Мужчины безбородые, безусые, с отекшими, одутловатыми лицами, с маленькими хитрыми глазками.

- Как же у них потомство получается? - спросил я у шоферов, вернувшись в хату.

- Они не все оскопляются, процент остается на племя.

В половине десятого я был уже на съезде. Представился председателю съезда Дементьеву. Дементьев - поручик одного из гвардейских полков 9-й армии, лет двадцати пяти, высокого роста, шатен, с большими темными глазами. Он произвел на меня впечатление психически ненормального человека.

- Из девятой дивизии? Очень рад познакомиться. Мы вас сегодня не ждали. Я слышал, вы член Всероссийского крестьянского съезда. Я читал вашу статью во фронтовой газете.

- Да, я состою членом Всероссийского Совета. До сих пор занимался в одиннадцатой армии организацией крестьянских комитетов.

- Очень приятно. Вы нам поможете своим опытом. Мы решили создать фронтовую организацию, чтобы можно было от фронта провести в Учредительное собрание солдат-крестьян.

К десяти часам собрались все делегаты - человек семьдесят, среди которых не менее пятнадцати офицеров. В президиуме два солдата и семь офицеров, от прапорщика до поручика включительно. Председательствует Дементьев. Ведет собрание неровно, волнуется, нервничает, часто прерывает ораторов.

Я взял слово. Повел речь о существующих течениях внутри партии эсеров.

- Аграрный вопрос на Учредительном собрании явится основным вопросом, и фронт имеет право сказать свое решающее слово. Но мы знаем, что эсер Чернов не смог или не хотел провести земельный закон, закон об изъятии земли от помещиков и немедленной передаче ее в ведение земельных комитетов.

Последовала реплика со стороны Дементьева:

- Чернов общепризнанный крестьянский министр. Все требовали и требуют возвращения Чернова на пост министра, и говорить, что он ничего не сделал, вы, Оленин, не имеете никакого права.

- Чернов вышиблен, - продолжал я, - вместо него посажен Маслов, хотя и одного толка с Черновым, но, очевидно, тоже для того, чтобы сорвать дело передачи земли крестьянам. Совет питерских рабочих, солдатских и крестьянских депутатов не доверяет Керенскому и требует передачи власти Советам. Я думаю, что самое правильное - перейти на точку зрения питерского Совета.

Солдаты со вниманием выслушали мою речь.

- Оленин разводит большевистскую агитацию, - заявил Дементьев.

- Я не большевик!

- Все кричат, что не большевики, а что значит лозунг "Власть Советам"? Большевистский лозунг. Мы не можем позволить, чтобы на фронте звучали большевистские призывы.

- А вы не подголосок ли Корнилова? - в свою очередь набросился я.

Съезд избрал центральный исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов румынского фронта. Название чрезвычайно громкое - предложено Дементьевым.

После закрытия заседания съезда устроили заседание избранного президиума, на котором распределили обязанности. Все члены президиума должны быть освобождены от работы в своих частях. Местом пребывания нашего ЦК должны быть Яссы, при ставке фронта. Председателем выбрали Свешникова, заместителями меня и Дементьева.

Свешников - подпоручик из 9-й армии, бывший сельский учитель, призванный по мобилизации в армию. Окончил школу прапорщиков в Казани. На фронте находится около года. Занимает должность начальника химической команды стрелкового полка.

Вернувшись в дивизию, я рассказал своему комитету об избрании меня во фронтовую организацию. Начался ропот:

- Работали-работали, создавали-создавали - и вдруг все разваливается.

- Где же разваливается? За меня остается Панков. Парень к работе привык, к тому же работы сейчас не так много, а во фронтовой организации я буду полезнее, буду находиться в гуще предстоящих выборов в Учредительное собрание, буду стараться пропустить настоящих, необходимых нам депутатов.

Земляницкий, которого я застал за распитием самогона, а пьет он непробудно, только промычал:

- Приспособился!

- Земляницкий, как тебе не стыдно! Неужели я из приспосабливающихся?

- Приспособился. Если бы не был из приспосабливающихся, поставил бы бутылку водки.

- Черт с тобой, две поставлю!

- Ну, тогда ты парень хороший.

Боров, напутствуя меня на новую работу, заявил, что и его, возможно, откомандируют в ближайшее время к штабу фронта, где создается фронтовой комитет по украинизации частей.

В штабе дивизии Музеус не высказал ни удовольствия, ни неудовольствия. Для него было совершенно безразлично, есть комитет крестьянских депутатов или нет.

Ларкин проводил меня в Могилев на поезд.

Ларкина я оставил в полку, пока он не разделается с лошадью, седлом и другими вещами, которые в моей новой работе при фронте стали ненужными.

* * *

Ехать от Могилева до Жмеринки, было сравнительно хорошо. Говорю "сравнительно" потому, что в каждом купе находилось не более шести человек и можно было входить в вагон через двери. От Проскурова же до Киева пассажиры лезут через окна, и в купе набивается по пятнадцать-двадцать человек.

Вокзалы полны военных. Около буфетов толчея, каждый старается оттолкнуть другого, чтобы получить стакан чая или кофе.

Публика самая разношерстная. Нет того деления людей на сословия, какое было раньше. Наравне и генералы, и офицеры, и солдаты - все вместе. А ведь до первого марта вход солдатам в залы первого и второго класса был строго воспрещен.

Вокруг разговоры о запаздывании поездов, о просроченных отпусках, о трудностях с билетами, о том, что нельзя доверять носильщикам, которые, мол, деньги за посадку берут, но посадить все равно не могут.

С трудом удалось забраться в вагон поезда, идущего от Жмеринки до Раздельной, где пересадка на военно-этапный поезд.

От Раздельной до Ясс поезд ковыляет со скоростью пяти-шести километров в час. Некоторые пассажиры выпрыгивают из вагонов и идут пешком рядом с поездом.

Проехали Тирасполь, Бендеры, Кишинев с той же скоростью. Наконец подъезжаем к Унгенам, пограничной станции, отделяющей Бессарабию от Румынии. В Унгенах таможенный пункт.

Офицер-пограничник долго осматривал выданный мне штабом дивизии документ, в котором значилось, что поручик Оленин делегируется для постоянной работы в центральный исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов румынского фронта.