Виктор Кочетков - Мы из ЧК

• Название: Мы из ЧК
• Автор: Виктор Кочетков
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

---

— Выяснить, с какими поездами прибывали исчезнувшие вагоны и с какими уходили на Сидельниково. Кто был главным кондуктором — они знают содержание поездных документов, следовательно — род груза.

Васильев ахнул:

— Да на каждом поезде по шестнадцать кондукторов! И еще смазчиков прибавь!

В те времена еще не было автоматических тормозов, на каждой площадке вагона в поезде ехал младший кондуктор. По сигналу машиниста он тормозил состав вручную.

— Как ни сложно, а проверять надо! — заключил начальник ДТО ОГПУ, согласившись с моим предложением. Потом сказал:

— Есть одно место, поедете учиться?..

Занятый думами о предстоящем деле, я не сразу понял, о чем спрашивает Макар Алексеевич. И он повторил:

— Учиться в Москву поедете?

Сколько раз думалось об этом! И в тот короткий миг все это, наверное, отразилось в моих глазах. Начальник тепло улыбнулся:

— Ясно! Заканчивайте операцию в срок и — в Москву!

— А срок? — встревоженно спросил я.

— Недели две — не больше.

— Так он же теперь загоняет! — Васильев шутливо толкнул меня: он был рад.

— Успеха вам, товарищи! — Начальник пожал нам руки. — А Павлу Ипатьевичу нужно заняться крупными селами, прилегающими к железной дороге. Преступники могли вывозить краденое не обязательно в города. Подстраховаться надо!

— Согласен, Макар Алексеевич.

И Павел Ипатьевич снова исчез на многие дни: Сталинская железная дорога пересекала сотни крупных селений. Проверить их не просто!..

В Сидельниково мы приехали под видом ревизоров из управления Сталинской железной дороги. Тут пересекались пути четырех направлений.

Васильев взялся проверять восток и запад, а мне достался юг и север.

Опять кипы документов. И мы день за днем, час за часом прослеживали движение вагонов по станции. Приходилось сверять сотни фамилий. Васильев, копаясь в потрепанных бумагах, бурчал:

— Милое дело — кольт в руки, шашку — через плечо и на коня! Ясное дело — бей врага! А тут — черт-те что! Ползай, как крот…

Но ничего не попишешь: искать воров надо! Сроки истекают. Преступники на воле, грабят народ нагло…

Свалишься в кровать глубокой ночью, а перед глазами путаные линии графиков, полустертые фамилии, разноцветные строчки и полосы… И закрадывается сомнение: может, путь избрали неверный?.. Может быть, работа впустую?.. Пока копаемся, грабители пронюхали, что пахнет жареным, и убрались подальше от Сталинской дороги?..

— Ты, Громов, псих ненормальный! — отмахивался от меня Васильев и прятал голову в подушку. Через минуту храпел, будто мотор трактора захлебывался.

А я засыпал под утро со свинцовой головой и множеством сомнений.

Наконец сверяем свои записи: восток — запад и юг — север. Обмениваемся повеселевшими взглядами. Хлопаем друг друга по спинам. Радостно притопываем. Причина одна: Нестеренко! Во всех случаях переадресовки пропавших грузов фамилия главного кондуктора Нестеренко!

Смеется Васильев, тискает папки в шкаф.

— Хорошо ведут документы! Пойдем к начальнику станции, спасибо скажем.

Делаем озабоченные лица и вваливаемся в служебный кабинет — ревизоры! Начальнику станции приятно, что проверка прошла благополучно и его не шпыняют.

А наши сердца в Сечереченске: кто этот Нестеренко? Как назло, пассажирские поезда задержались где-то на перегонах. Мы — на тормозную площадку угольной вертушки и — с ветерком! Васильев всю дорогу песни орал. Сошли в Сечереченске, словно негры неумытые — черные от пыли. Бороды небритые…

Перешагнул порог: Аня обрадовалась, чмокнула в щеку, а малышку на руки не дала.

— В баню!

Светланка лепечет что-то, тянется к папке. И сердце мое обволоклось теплотой. Приласкаться к жене, повозиться с дочкой..

В баню пошли вместе с Васей. Отпарились. Отмылись. Завернули в парикмахерскую.

— Освежить? — спрашивает мастер.

Мне виден Вася в зеркало. Взглядом спрашиваю: попробуем?.. Глаза у друга плутовски посверкивают. И я решаюсь:

— Давай.

Выходим на улицу, а от нас несет одеколоном, как от нэпманов. Озабоченно спрашиваю:

— А если секретарь партячейки узнает? Одеколон — буржуазные штучки.

— Бис его знает, наверное, попадет! — Васильев насвистывает: «Смело мы в бой пойдем»…»

Зашли к Васильеву. Клавдия Евстафиевна угостила крепким шипучим квасом — благодать! Вася просительно глянул на жену:

— На минутку по делу, Клавочка.

Клавдия Евстафиевна сердито отвернулась к окну, теребит фартучек, готовая расплакаться:

— Какая уж минутка!

— Ты же у меня умница, Клавочка! — подлизывается Вася и подмигивает мне: смывайся!

И мы за дверью.

— Ну, ты домой, а я — проверю! — Васильев кинулся к трамваю и на ходу вскочил в вагон.

У меня дома — песня та же.

— В кино Веру Холодную показывают, — говорит Анна Ивановна и вопросительно смотрит на меня. А я — на часы: Васильев должен вот-вот вернуться из губчека с данными о Нестеренко.

— Володя, годы уходят. А что я вижу с тобою?.. — Анна Ивановна сердито берет на руки Светланку. — И ночью тебя нет, и днем ты на работе. Девочка папку скоро не узнает… А годы уходят…

И впрямь — мне уже 24! Я казался себе стариком. Появились морщины.

— Будем, Нюся, ходить в кино каждый день!.. Кончим одно дельце… Сама знаешь, работать вполсилы не умею…

— Эх, ты, горе мое луковое! — сквозь слезы улыбается Анна Ивановна.

В окно ей видно было: в наш подъезд вошел посыльный из ОГПУ.

— Вас вызывают!

Подбрасываю девочку на руках, щекочу ее. Светланка заливается смехом. Целую толстенькие ручонки…

В вокзальном кабинете Вася Васильев, чистый, побритый, наглаженный и пахучий, молча встал из-за нашего общего стола и серьезно докладывает:

— Живет в нагорной части. Улица Чичерина. Дом собственный. Во дворе сарай-каретник. Усадьба на две половины. Брат живет за стенкой. Дядьки — пахать вполне можно!

— Когда ты успел, Вася?

Друг мой подмигнул:

— Не зря хлеб едим с квасом!.. В доме три свиньи, двор полон кур и утей. Две ломовые лошади. Две телеги — площадки на резиновом ходу. Сбруя с колокольчиками — честь честью!..

Вот когда пригодились обширные Васины знакомства! Я изумлен его ориентировкой. Но для порядка спрашиваю:

— Не спугнул?..

— Да нет! Хлопцы мне рассказывали, «бражка» извозчичья.

В дальнейшем было установлено, что в царское время братья Степан и Егор занимались частным извозом на товарной станции. После революции Степан Иванович подался на железную дорогу — дружки прежние устроили. Сначала был младшим кондуктором, потом — старшим и, наконец, назначили его главным кондуктором для сопровождения товарных поездов. А Егор Иванович все так же был ломовым извозчиком и якшался с нэпманами.

— Но они, по-моему, пешки — сомневался начальник ДТО ОГПУ, выслушивая наши доклады. — Ищите ферзей да королей!

— Это кто такие? — шепотом спросил Васильев.

— Есть такие фигуры в шахматах, — так же тихонько пояснил Павел Бочаров.

— Выдумают же буржуи! — чертыхнулся Васильев.

Когда мы вышли от начальника, Вася тронул Бочарова:

— В какой стране живут те маты и шахи?

Павел расхохотался:

— Игра такая умственная, чудак!

Васильев без улыбки отрезал:

— Нечего зубы скалить! Игру-у-ушка! Грабителей искать треба швыдче! Ко-о-рроли-и-и…

Честно признаться, и я не особенно разбирался тогда в этой игре. Как-то вечером Бочаров принес доску и фигуры деревянные, показал, как нужно ходить ими и какой смысл игры. В Москве выучился.

Нам игра не понравилась. Васильев повертел в руках резных короля и ферзя:

— Найдем и вас!

Бочаров посмеялся и достал из внутреннего кармана френча маленькую книжку в твердом переплете.

— Понимаете, друзья, генерал Слащов написал про врангелевский Крым. Оправдывается.

— А где он? — озабоченно спросил Васильев, готовый идти и арестовать генерала-палача.

— Служит в штабе Красной Армии! — срезал нас Павел. — Проклял свое ужасное прошлое, порвал с белогвардейщиной и в 1921 году попросился в Советскую Россию. Книжку его открывает письмо Дмитрия Фурманова. И вот одно любопытное место…

Павел пролистал книжку, нашел нужную страницу.

— «В области специальной вожаки врангелевцев, разумеется, были большими мастерами. И провели против нас не одну талантливую операцию, — читал Бочаров фурмановский текст. — И совершили, по-своему, немало подвигов, выявили немало самого доподлинного личного геройства, отваги и прочего. Красная Армия имела перед собою не случайный сброд и не военный кисель, а организованного, стойкого сильного, часто отважного и решительного, прекрасно обеспеченного врага, имеющего богатейший заморский тыл. Потому она и геройская, Красная Армия, что даже такого врага, а повалила, придушила, сбросила…»