Давид Ортенберг - Год 1942

• Название: Год 1942
• Автор: Давид Ортенберг
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

* * *

Наступление войск Западного и Калининского фронтов продолжалось, но, по сути, общего наступления уже не было, шли бои местного значения. Это было очевидно. Теперь ужо бессмысленны, понимали мы, призывы, которые были так важны в прошлые месяцы: "Гнать врага на запад без передышки", "Окружать и уничтожать немцев" и т. п. Ныне появились репортажи, корреспонденции и статьи на другие темы и под другими названиями. В эти дни мы наполняли газеты материалами, отражающими новую обстановку на фронте, такими, как "Некоторые выводы из опыта боев за населенные пункты", "Умелое отражение вражеской контратаки", "Как организована немецкая оборона"... Хочу подчеркнуть, что это был живой опыт, к которому прислушивались не только в войсках, но и в управлениях Наркомата обороны. Работники управлений не только не оставляли без внимания выступления "Красной звезды", но нередко приглашали в наркомат наших специалистов, советовались с ними. Могу привести хотя бы такой пример.

Как уже говорилось, директива Ставки об артиллерийском наступлении появилась в январе, а принципы наступления совершенствовались в дальнейшем ходе войны. Дело это было новое, естественно, не всюду и не сразу было верно понято и освоено. Как раз в эти дни наш артиллерист майор Виктор Смирнов вернулся с Южного фронта и рассказал мне такую историю. В одной из армий предприняли попытку прорвать линию немецкой обороны без артиллерийской подготовки - внезапной атакой. Первую линию вражеской обороны удалось захватить. Но вскоре гитлеровцы, оправившись от неожиданного удара, остановили наши войска. А дело было в том, что при планировании операции допустили ошибку. Командующий артиллерией понял директиву Ставки как вообще отказ от артподготовки, хотя на данном боевом участке противник имел развитую систему оборонительных сооружений и тщательно организовал систему огня.

Это был не единственный факт. Подобные сведения поступали и начальнику артиллерии Красной Армии Н. Н. Воронову. Все это стало предметом обсуждения на специальном совещании, на которое пригласили и нашего Виктора Смирнова. Там говорили о необходимости послать дополнительную директиву в войска, в которой подробно разъяснить суть артиллерийского наступления. Но Воронов решил по-другому:

- Уже была директива Ставки, - сказал он. - Что же снова писать? Директиву на директиву? Пока напишем, пока дойдет до войск, пока начнут прорабатывать ее в различных инстанциях, уйдет немало времени. Попросим "Красную звезду" опубликовать нужный материал.

Так и решили. Статью поручили подготовить начальнику штаба артиллерии генералу Ф. А. Самсонову и В. Смирнову. Под заголовком "Некоторые вопросы артиллерийского наступления" она была опубликована в газете. Своевременная, нужная статья - так ее всюду оценили.

* * *

Обрадовал нас Борис Галин. Он прислал с Южного фронта документальный рассказ "История одной пушки". Писатель услышал ее на огневых позициях нашей батареи в Донбассе. Комиссар батареи Козлов беседовал с молодыми артиллеристами, не нюхавшими еще пороху, и рассказывал историю той самой пушки.

Случилось так, что пушка оказалась без пехотного прикрытия. Ее атаковали немецкие танки. Но пушкари не дрогнули и вступили с ними в единоборство. Пали один за другим бойцы орудийного расчета. Наводчик продолжал бой. Вдруг он почувствовал толчок и удар в голову. Теплая кровь заливала слипшиеся волосы. Оставалось десять осколочных и два бронебойных снаряда. Выстрелил в последний раз наводчик, вынул из пушки стреляющие приспособления - боек с пружиной ударника - и пополз с бугорка. Его подобрали у копны соломы. Словно в бреду, он настойчиво просил:

- Братцы, выручайте пушку...

Вот какую историю об одной пушке узнал и записал Галин. Корреспондент спросил комиссара о судьбе наводчика, жив ли он? Комиссар ответил с какой-то странной интонацией:

- Жив... Это я точно знаю...

"Было тихо, - далее повествует писатель. - Ветер разметал облака, и небо стало светлее и выше. Ко мне наклонился командир батареи и тихонько шепнул:

- Наш комиссар Козлов награжден орденом Ленина. Он-то и был тогда наводчиком этой самой пушки".

22 марта

По-прежнему наши корреспонденты в своих репортажах пишут об усиливающемся сопротивлении врага, о контратаках, о переброске противником свежих сил. Это объясняет читателю, почему мы не двигаемся вперед. Но были и другие причины писать так. Силы и средства наших войск истощились. Недоставало боеприпасов. С удивлением я узнал в свою последнюю поездку в Перхушково, что здесь вынуждены были установить норму расхода боеприпасов: один-два выстрела на орудие в сутки. Ряды войск поредели. Сказалось и переутомление.

Конечно, об этом мы не писали. Нам было известно, как тщательно немецкая разведка изучала нашу газету, пытаясь даже между строк найти нужные для себя сведения. "Красная звезда" попадала к противнику разными путями. Содержание каждого номера газеты передавалось в эфир по нашему радиовещанию, о некоторых материалах сообщала печать нейтральных стран. Геббельсовские пропагандисты старались использовать наши выступления. Недавно "Красная звезда" напечатала материал о подготовке для фронта командных кадров, и вот, ссылаясь на нашу газету, немецкое информбюро объявило, что в "Красной Армии нехватка офицеров и унтер-офицеров" и что это будто бы ставит перед советским командованием "неразрешимую проблему". Ответил им на страницах нашей газеты Давид Заславский фельетоном "Немецкие нервы и фашистское вранье".

Продолжается публикация материалов о боях в районе Старой Руссы. Около месяца назад, как помнит читатель, было опубликовано сообщение об окружении 16-й немецкой армии. Как обстоит там дело ныне? Ответ на вопрос дал наш корреспондент по Северо-Западному фронту Дерман. Он в какой-то мере восполнил отсутствие сообщений Информбюро.

В последние дни, сообщает спецкор, борьба против частей 16-й немецкой армии приняла еще более ожесточенный характер... Упорные бои не прекращаются ни днем, ни ночью. Несмотря на потери, немцы отчаянно сопротивляются. Немецкое командование подбрасывает но воздуху свежие силы и боеприпасы. Офицеры заставляют солдат драться до последнего патрона. Ясно, что кольцо окруженных сжимается медленно. Завершение операции явно затянулось...

* * *

Интересна статья члена Военного совета Сибирского военного округа бригадного комиссара П. Кузьмина "Резервные дивизии Сибири". В тылу страны готовится большое пополнение пехотинцев, танкистов, артиллеристов, летчиков, снайперов. Автор рассказывает, как воины каждого рода войск проходят боевую подготовку. Общее для всех - учиться на опыте войны. Он приводит такой пример. Одна из кавалерийских частей вместе с лыжниками под командованием майора Ракитина, решая тактическую задачу, совершила марш в 500 километров!

Такие сообщения встречали в армии и народе с великой надеждой: есть и будут у нас силы, чтобы довести войну до победного конца.

В сегодняшнем номере газеты опубликована поэма Николая Тихонова "Слово о 28 гвардейцах". Вот ее начало:

Безграничное снежное поле,

Ходит ветер, поземкой пыля,

Это русское наше раздолье,

Это вольная наша земля.

И зовется ль оно Куликовым,

Бородинским зовется ль оно,

Или славой овеяно новой,

Словно знамя опять взметено, 

Все равно оно кровное наше,

Через сердце горит полосой.

Пусть война на нем косит и пашет

Темным танком и пулей косой,

Но героев не сбить на колени,

Во весь рост они встали окрест,

Чтоб остался в сердцах поколений

Дубосекова темный разъезд...

История этой поэмы такова.

Несколько дней тому назад приехал в Москву Николай Тихонов. Мы его встретили в редакции с распростертыми объятиями. Это была, можно сказать, встреча родных людей - так мы любили и ценили Николая Семеновича. Проговорил с ним почти целый день, отрываясь лишь на самые неотложные дела. Тихонов рассказал, какое впечатление на ленинградцев произвела наша публикация о 28 героях Дубосекова. И тут меня осенила идея. Я спросил его, не напишет ли он стихи об этом. Спросил со смущением: как-то неловко было наваливать такую нагрузку на Николая Семеновича, приехавшего в столицу на несколько дней после неслыханно тяжелой блокадной зимы. Но поэт не отказался. На третий день вечером пришел в редакцию и принес свое "Слово". Мы попросили его прочитать поэму. Он читал ее взволнованный, покоренный доблестью и самопожертвованием двадцати восьми. А я и собравшиеся у меня товарищи затаив дыхание слушали его. Газетные полосы к тому времени были уже сверстаны, но я освободил на третьей полосе три колонки, и здесь мы поставили "Слово о 28 гвардейцах", набрав крупным шрифтом. На второй день все читали это, ставшее вскоре хрестоматийным, произведение. Спустя три месяца Николай Тихонов мне писал: "Я еще раз горячо пережил все воспоминания о тех днях, когда писал о 28-ми героях. По правде говоря, Вы, и никто иной, были крестным отцом этой поэмы, и как Вы были правы, что ее надо писать в Москве и немедленно".