Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков

• Название: Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков
• Автор: Женевьева Брюнель-Лобришон
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02477-Х

Трубадуры — певцы Любви и Прекрасной Дамы — создали не только замечательную поэтическую культуру, но и своеобразную культуру любви, возвысили любовное переживание до степени искусства. Главной темой, содержанием и сутью поэзии трубадуров является любовь к Даме, любовь, которую принято называть «куртуазной». Книга Женевьевы Брюнель-Лобришон и Клоди Дюамель-Амадо дает основание для размышлений на самые разные темы, так или иначе связанные с трубадурами и их эпохой: «трубадуры и катары», «трубадуры и Церковь», «куртуазия и служение»…

Для более полного представления «повседневной жизни во времена трубадуров XII–XIII веков» книга дополнена переводами из староокситанской поэзии.

---

В отличие от нашего времени, когда перед десертом подают что-то легкое и сладкое, в средневековом замке перед десертом устраивается настоящий перерыв, во время которого жонглеры развлекают гостей. Эти представления называются «интермедиями» (entremets). Следующая смена блюд именуется «десертом», который вполне сравним с десертом современным: на стол подаются сладости «в ассортименте». В завершение трапезы, «на закуску», приносят сыры, засахаренные фрукты, легкие пирожные. Считается, что такая закуска «закроет дверь» желудка. Разумеется, во время трапезы не забывают и о горячительных напитках: пьют неразбавленное вино, гипокрас (смесь вина с медом и пряностями), горячее вино с чабрецом и мальвазией, сладкие вина, привезенные с Крита или из Греции.

Выйдя окончательно из-за стола, гости начинают жевать «забавки»: драже и засахаренный имбирь, которые помогают пищеварению и освежают дыхание.

Распорядитель пиршества

За расторопностью слуг и порядком во время трапезы надзирают специальные служители, чаще всего из числа небогатых дворян; должность свою они передают по наследству. В нашем распоряжении имеется документ, датированный 1153 годом, где описаны обязанности «сенешаля», как в документе именуется ответственный за мясные блюда и вино в доме епископа Безьерского, державшего в своем городском дворце целый придворный штат[194]. Должность сенешаля весьма выгодна — уже хотя бы потому, что исполнять ее надо не каждый день, а только во время торжеств, устраивающихся по случаю календарных праздников, а также всякий раз, когда епископу угодно «собрать свой двор». Тогда сенешаль должен явиться во дворец епископа, да не один, а в сопровождении одного из своих рыцарей или сына кого-либо из рыцарей, а также служителей. Сенешаль обязан проследить, чтобы на телегах привезли достаточно дров и воды, необходимых для кухни, а также свечей для освещения зала. Под надзором сенешаля или его помощника слуги начинают заготавливать провизию: идут на задний двор и там забивают и свежуют скот, а потом относят мясо в кладовые. В зависимости от значимости приглашенных гостей, важности предстоящего празднества или из соображений престижа основным блюдом может стать жаркое из свинины, телятины, ягненка или же дичь — оленина или медвежатина; дичь обычно доставляют из соседнего леса специально отряженные по такому случаю охотники. Виночерпием во время пиршества обычно выступает один из людей сенешаля. Если же сенешаль отсутствует, так как он «отправился паломником в Рим или к святому Якову, или за море», место его, как гласит текст, должен занять человек также дворянского звания; впрочем, обычно сенешаль сам назначает своего заместителя. Создание должности сенешаля решило многие проблемы, связанные с интендантскими службами; для сеньора же, чей двор день ото дня становился все многочисленнее, сенешаль превращался в главную фигуру среди прочих подчиненных ему людей. Для успешного исполнения своих обязанностей сенешалю подчас приходилось выступать то в качестве изворотливого придворного, то в качестве педантичного администратора и управляющего.

Пиршественный стол не принадлежал к предметам мебели. Он состоял из квадратного щита, положенного на козлы, и разбирался по завершении трапезы. Размеры и форма сооружаемого стола определялись количеством приглашенных. Стол покрывали двумя скатертями: мягкой, сложенной вдвое, и большой парадной, которую после пиршества бережно снимали и складывали в сундук. Когда гостей было особенно много, столы ставили буквой U и хозяин с хозяйкой вместе с избранными гостями занимали место за центральным столом на небольшом возвышении. Место гостя по отношению к блюдам на столе соответствует его положению в обществе и определяется заранее; наиболее изысканные блюда ставят перед самыми важными гостями; можно сказать, что распределение мест за пиршественным столом также соответствует иерархической структуре общества. Правда, иногда иерархический порядок может быть нарушен по прихоти сеньора, пожелавшего унизить, или, наоборот, оказать незаслуженную честь кому-нибудь из гостей, или же просто позабавиться. Обычно гости сидят с одного края стола, иначе говоря, по одну сторону от блюд; перед каждым гостем стоит миска с широкими краями, стакан и лежит большой нож с закругленным к кончику лезвием. Вилка вошла в обиход примерно в XIV столетии — сначала в Италии, а потом в течение двух-трех веков прижилась и в остальной Европе; примерно в это же время в обиход повсеместно вводится употребление индивидуального стакана и индивидуальной ложки. Вплоть до XIV века повседневную посуду изготовляют преимущественно из дерева, но уже в XIII веке начинается период терракоты: из этого материала повсеместно изготовляют миски, кувшины, тарелки, блюда, стаканы и рюмки.

Поведение за столом

Изображения библейских и евангельских трапез, Тайной вечери и пира Ирода, встречающиеся в романских церквях, помогают нам составить наглядное представление о том, как вели себя за столом в XII веке[195]. Камнерезы, украшавшие капители и тимпаны соборов и внутренних монастырских двориков, воспроизводят сцены повседневной жизни: ладони и руки сотрапезников лежат на прямоугольном столе, рядом лежит хлеб, ножи, стоят стаканчики для напитков и общее блюдо. В XII веке обычай есть сидя за столом входит в повседневную жизнь; новые манеры прививаются повсеместно, становятся признаком хорошего тона.

В «Путеводителе к святому Якову» высмеиваются гастрономические привычки гасконцев и наваррцев, до сих пор разделяемые некоторыми южнофранцузскими сеньорами, привыкшими к «деревенскому» образу жизни:

После того как вы пройдете этот край [Ланды], вы вступите в Гасконь, местность, богатую белым хлебом и превосходным красным вином; еще там много лесов, лугов и чистых родников. Гасконцы большие говоруны и краснобаи, насмешники, задиры и вдобавок пьяницы, чревоугодники, одеваются в лохмотья и у них никогда нет денег; однако они прекрасные воины и славятся своим гостеприимством, которое они всегда рады оказать беднякам. Но едят они без стола, усевшись в кружок вокруг огня, и пьют из одного стакана. Едят они много, пьют и того больше, но не пьянеют, и все они дурно одеты; они не стыдятся спать все вместе на тонкой подстилке из гнилой соломы; слуги спят вместе с хозяином и хозяйкой. Эти люди бедно одеты, и едят и пьют они также плохо. У наваррцев все домочадцы, как слуга, так и хозяин, как служанка, так и хозяйка, едят все вместе из одного котелка ту пищу, которая там сварена; едят вперемежку, руками, не пользуясь ложкой; пьют они из одного стакана[196].

Таковы повседневные обычаи. Едят руками, пищу берут с общего блюда, которым обносят всех сотрапезников. Нож используется главным образом для нарезания толстых кусков хлеба, именуемых траншуарами, на которые кладется мясо. После 1100 года авторы, адресуясь к монахам или мирянам, предлагают им новые правила хорошего тона, которые, как следует полагать, вырабатываются в первую очередь при дворах князей Церкви и мирских властелинов, а также в городской среде, и только во вторую очередь получают распространение в других слоях общества, главным образом среди людей состоятельных. Нет никаких оснований сомневаться в великой роли трубадуров в смягчении нравов и воспитании утонченных манер, которыми далеко не всегда отличались грубые и воинственные рыцари. Однако куртуазные правила требовали от рыцаря умения красиво есть, то есть не хватать огромные куски, не запихивать их через силу в рот, чтобы потом заглотить целиком, с жадностью и нетерпением.

Забота о внешности и красоте тела

Благопристойная умеренность

Пестрое и смешное одеяние жонглеров привлекает взоры — невозможно не обратить внимания на костюм в желтую и зеленую полосу, характерный для придворных шутов; такими, по крайней мере, они предстают перед нами на миниатюрах одного из песенников XIV века[197]. Костюм шута не имеет ничего общего с одеждой трубадура, одевающегося как дворянин.

До XII века, когда в костюме произошли существенные изменения, мужская одежда состояла из трех основных частей: «блио», — верхняя одежда, надевавшаяся поверх рубашки, именуемой «шенс», и длинные штаны, унаследованные от древних галлов.

После 1100 года среди придворных начинается повальная тяга к роскошным тканям и новым фасонам одежды[198]. Платье и волосы удлиняются, несмотря на протесты Церкви, видящей в новой моде лишь упадок нравов, феминизацию и изнеженность. Эта новая мода, именуемая ее хулителями «варварской», входит в повседневную жизнь в 1140-е годы. Клирики негодуют против роскоши и эротизма новой моды, вспоминая благопристойную умеренность предков и их практическую сметку: они, по крайней мере, не путались в полах собственных плащей!