Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)

• Название: Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)
• Автор: Николай Берг
• Жанр: Ужасы и Мистика

Продолжение "Ночной смены" Лето, Питер. Прода 28.12.2012

---

— Могут нас залить «Сиренью» и "Черемухой"?

— Я не исключаю. Потому настаиваю на наличие противогазов у всех участвующих.

Присутствующие оживают, некоторые почти вслух шутят.

Мент серьезно смотрит на веселящуюся публику. При этом я вижу, что веселится как раз молодежь, а, например, саперы вполне серьезны.

— Изделие номер 1, то есть противогаз, во многом схоже с изделием номер 2, то есть презервативом или с теми же резиновыми сапогами, в обычной жизни вся эта резина совершенно не нужна, а вот когда возникают редкие, но специфические ситуации жизненные — тогда эта вся фигня сильно облегчает жизнь. А у наших оппонентов есть не только слезогонка, а и более серьезные химсредства. Потому считаю, что вопрос даже обсуждаться не должен. Также отмечу, что эти сукины дети обнесли склад завода по производству спецсредств защиты, потому у них бронежилетов, касок и шлемов в запасе.

— А у вас?

— Мы приехали, когда там уже все горело. Они на прощание подпаливали все, что не могли увезти. Так что у нас весьма небогато. Не сказать, чтоб вообще ничего — но небогато.

— Население этого населенного пункта как настроено?

— Это неизвестно. Но вполне вероятно, что и привыкли к своим новым господам и могут по отношению к нам быть и враждебны. Не все, но тем не менее. Поэтому цветов для освободителей я бы ждать не стал.

— У людоедов там есть семьи? — осведомляется Серега.

— Да, насколько известно. К слову сказать сейчас уже ясно, что собственно Ропша и была изначально захвачена и являлась базой для людоедов. Завод был взят позже и там «мирных» людоедов — то есть их баб и отпрысков — не было. Что в плюс — они сильно проредились на заводе, остались «мозги» в основном, а вот "мышцы с кулаками" как раз и пострадали.

— И что нам делать с этими нонкомбатантами? — весьма невинно спрашивает Енот.

— В целом нам особых рекомендаций не давали — задумчиво тянет в ответ главмент.

— В таком слычае лучше б их ликвидировать. Или самое малое — изолировать — заявляет равнодушно Ремер.

— Не слишком ли? — не может удержаться Саша.

Сапер Крокодил грустно хмыкает. Брысь вздыхает и выдает тираду:

— Внутренний враг всегда труднее, чем даже очень мощный внешний. Это ведь чей-то сын и брат из своих. А то еще и дочь. Поэтому ставить его к стенке всегда хлопотно. Это каждый раз маленькая гражданская война. А если разбираться менее радикально, то нужно строить целую систему, которая будет иметь изощренную власть над людскими судьбами и потому будет подвержена гниению. Если в нее назначать самых проверенных людей и строго следить, чтоб все чисто, то другие (тоже очень важные) отрасли этих кадров не досчитаются. Натравливать одну сволочь на другую очень соблазнительно, но в итоге этот путь ведет куда-то не туда. Короче, легче двух Гитлеров победить, чем вывести этих глистов. В любом случае, эта титаническая задача не по силам мозглякам, которые расписались в своей импотенции. Те, кто делает ставку на эксплуатацию худших сторон человеческой натуры, поступают так не по свободному выбору, а просто другие способы контролировать общество для них непосильны. Мы уже прибегали к такой аналогии, что сильного и здорового коня удержать в повиновении труднее, чем полудохлую клячу. Но и производительность тоже здорово отличается.

— Это все так — не слушая толком, говорит Саша и я вижу, что и лопоухий Рукокрыл и его дружок Ленька тоже согласны с ним — но чем мы-то тогда отличаемся от людоедов этих? Только тем, что не едим убитого врага?

— Каждый решает для себя сам. Я никого особенно не принуждаю делать то или иное. Но так или иначе — определяться придется каждому. Определяться, с кем ты, как я считаю, нужно только по одному критерию — они делают людей лучше или хуже. Остальное не в силах человеческих. Если кто думает, что вот есть яркие личности, которым надо совершенствоваться, и есть пьянь подзаборная, которая пусть спивается и дохнет, его уже наетянули. Завтра он с удивлением обнаружит, что в "культурном обществе" грязи больше, чем в подвале у бомжей, а на закуску сам приземлится в канаве без крыши над головой и без копейки в кармане. Или за решеткой. Или под газоном. Каков бы он ни был красавец. Даже если круче Бонапарта, все равно, никаких гарантий прожить всю жизнь в благополучии ни у кого нет.

— "Ну что ж. Мне жизнь недорога.
Но вот мой сын и мой слуга
Стоят перед тобою.
За ними, Каспар, нет вины.
Их я склонил к разбою".

Но молвил Каспар: "Всех казнить!
Куда игла — туда и нить!
Суд скор и беспощаден.
Три эшафота сколотил
Великий город Баден".

Свезли их в Баден всех троих
И поутру казнили их
В награду за злодейство.
Во рву, за городом, гниет
Разбойное семейство.

— несколько не к месту вроде, но вообще-то очень к месту декламирует Ремер. Вот уж чего я не ожидал, так это стихов из уст прямодушного солдафона.

— Это о ком? — удивляется Саша.

— Старонемецкий шванк о бандите с благородной кровью — рыцаре Линденшмидте. Злодей, грабитель, насильник и убийца, повешен со всеми, кого взяли по поручению баденского маркграфа в ходе проведения антитеррористической операции. Да и вообще мне кажется, что нам столько раз говорили о необходимости прекращения варварских обычаев и переходе на европейские ценности, что пора уже и переходить.

— На европейские ценности? — удивляется даже обычно невозмутимый Брысь.

— Так точно, товарищ майор! — по-уставному рапортует Ремер.

— Это что еще за? — удивляется один из присутствующих ментов.

— Смотрим на европейцев — они никогда не разводили всякие русские варварские глупости о том, что нельзя уничтожать женщин и детей — если было надо — уничтожали легко и без зазрений совести. И потом не смущались. Примеров тому масса. После уничтожения у противника наиболее активных особей сопротивляться больше некому и противник попадает в полную зависимость без возможности когда-либо встать на ноги. Обычно достаточно ликвидации 30 % населения, наиболее активной части. Главное — потом некому претензии предъявлять.

— Ты и фрукт — удивляется до этого сидевший тихо сзади инженер с разноцветной шевелюрой. Да и остальные — включая меня — как-то не по-хорошему удивлены.

— Лучше быть фруктом, чем овощем — парирует капитан Ремер.

— И когда же это европейцы так истребляли гражданское население — восклицает Рукокрыл и показывает этим свою полную неосведомленность.

— Не подпрыгивай — мрачно осаживает юнца-курсанта Брысь.

— Не, товарищ майор, это он к чему нас призывает? — поддерживает дружка Ленька.

— И ты не подпрыгивай — так же мрачно заявляет майор и ему.

— Но это же фашизм какой-то!

— Это ваша безграмотность, молодые люди — парирует Ремер. Он совершенно спокоен и сейчас как раз мне приходит в голову, что немецкая фуражка или каска ему были бы в пору. Лицо у него именно сейчас какое-то слишком такое… арийское, что ли… неприятное. Мне резануло то, что он сказал, но выскакивать на манер Саши или Рукокрыла не получается. Странное ощущение — я не могу принять то, что сказал Ремер, но и возразить ему не могу. То, что европейцы, что англосаксы, что немцы, что те же бельгийцы или прибалты — самые настоящие людоеды, только людоеды с хорошим воспитанием и потому людоедствующие в перчатках с ножом и вилкой и на скатерти с фарфоровой посудой — дела не меняет.

— Рукокры… то есть курсант Званцев! Отставить пререкания. После операции будете восполнять пробелы образования.

— Но я, тащ майор…

— Отставить! Вот уж не думал, что нынешняя молодежь, да к тому же из лучших, такая безграмотная. Павел Александрович!

— Слушаю?

— Возьметесь просветить наших молодых?

— Как скажете. Молодые люди — про блокаду Ленинграда слыхали?

— Конечно, но при чем это? — удивляется Званцев. Его уши горят ярким красным цветом, словно кремлевские звезды.

— Просто при том, что тот геноцид который был устроен европейцами что у нас здесь — что в самой Европе — и ковровые бомбардировки германских городов — в первую очередь жилых кварталов, что делали к слову именно англосаксы — явления ровно тех же порядков, что и истребление испанцами инков, бельгийцами конголезцев, американцами индейцев или уничтожение жителей Соломоновых островов — от тех вообще пятая часть осталась. И тут говорить — язык устанет, потому как то же самое творилось везде, куда европейцы заявлялись со своими интересами, другое дело, что по разному истребляли — кому руки рубили, кому одеяла из-под оспенных больных дарили, кому опиум впаривали, а кого и просто расстреливали и тупо морили голодом. Сколько, например коренных тасманийцев выжило после прихода туда англичан?