Анри Труайя - Семья Эглетьер

• Название: Семья Эглетьер
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: Слово
• Жанр: Роман
• Год: 1991
• ISBN: 5-85050-304-8

Анри Труайя (р. 1911) псевдоним Григория Тарасова, который родился в Москве в армянской семье. С 1917 года живет во Франции, где стал известным писателем, лауреатом премии Гонкуров, членом Французской академии. Среди его книг биографии Пушкина и Достоевского, Л. Толстого, Лермонтова; романы о России, эмиграции, современной Франции и др. «Семья Эглетьер» один роман из серии книг об Эглетьерах.

---

— Ты занимался? — спросил он.

— Да, я читал… — ответил Жан-Марк.

— Как тебе показался фильм?

— Хорош, но скучен.

— Пожалуй, ты прав. Это большое искусство, но мы, европейцы, воспринимаем его с трудом. Да, между прочим: ты меня в кино не видел, понятно?.. Я на тебя рассчитываю!

Жан-Марк сдержал улыбку. Изображая на лице удивление, он злорадствовал, словно чем-то отплатил отцу, заставившему его смотреть на раненых, истекающих кровью на обочине дороги.

— Как не видел? — спросил он с подчеркнутым простодушием.

— Неужели не понимаешь? — буркнул Филипп. — Ты же заметил, что я был не один!

— Ну и что?

— Я не хочу входить в объяснения с Кароль.

— Ах вот в чем дело! — словно наконец сообразив, вздохнул Жан-Марк. — Раз так, я, конечно, ничего не скажу! — Он помолчал минуту и затем спросил напрямик: — А кто эта женщина, с которой ты был?

— Прелестная девушка, — ответил Филипп, вставая со стула. — Умом не блещет, но свежа, забавна, мила! А в наше время милые женщины редкость! С ней мне никогда не бывает скучно…

— А как же Кароль?

— Кароль — это Кароль! Она не имеет никакого отношения к этой истории!

— А если она узнает?

— Откуда ей узнать? Я уважаю ее и, конечно, принимаю все меры предосторожности!

— Только уважаешь?

— Уважаю и люблю.

— А ту, другую?

— Не путай любовь и наслаждение. Мы с Кароль женаты пять лет, и, естественно, она утратила в моих глазах прелесть новизны. Ты поймешь это, когда поживешь с мое. Каждый начинает жизнь с возвышенными понятиями о чести, доверии, преданности и очень быстро отдает себе отчет, что все это отступает перед плотью. Вспомни, что я говорил тебе в тот раз в машине: только дурак или полуимпотент ограничивает себя одной женщиной. Любящая женщина способна удовлетвориться одним мужчиной, в котором для нее воплощаются все мужчины на свете, но любящий мужчина должен переходить от одной женщины к другой, если хочет до конца насладиться женской прелестью. Так уж устроено, что красота одной только подчеркивает красоту другой. Поэтому, покидая женщину, в сущности, никогда не предаешь ее. Я вовсе не отворачиваюсь от Кароль, когда другая на время привлекает мое внимание. Наоборот, всякий раз, возвращаясь к ней, я как бы обогащаю ее светом, источник которого ей неведом. Я одариваю ее тем, что получил на стороне! Неверность вполне естественна у мужчин, у женщин же она извращение. Мужчина, изменяя, как бы берег отпуск, женщина совершает преступление против любви!

Убежденность этой речи сбила с толку Жан-Марка, он лишний раз признал, что отец способен внушить ему что угодно. Как бы Жан-Марк ни осуждал его за глаза, стоит отцу заговорить, и он пасует перед отцовскими доводами.

— В сущности, папа, ты не уважаешь женщин! — сказал он.

— Разве уважают то, в чем испытывают потребность? Можно восхищаться картиной, статуей, поскольку ими не воспользуешься в утилитарных целях. Но если бы вдруг они стали съедобными, а значит, необходимыми до нашего существования, мы бы бросили ими восхищаться и стали бы добиваться их. То же и с женщинами. Они фальшивы, слабы, пусты, лживы, болезненны, однако без них не обойтись. Лишь педерасты ценят в женщинах ум и душу. Но ведь мы с тобой не этой породы, верно?

И Филипп ласково приложил кулак ко лбу. сына Жан-Марк ощутил это твердое и теплое прикосновение, словно отец поставил свою печать. Он снова почувствовал уныние: все было так сложно, так непонятно. Мерседес постучала в дверь и объявила, что обедать подано.

За столом отец показался Жан-Марку оживленнее обычного. Может быть, он подавал сыну пример самообладания. Словом, урок продолжался: сначала теория, потом практические занятия. Кароль слушала мужа, который говорил о делах, о своих сегодняшних встречах, не подозревая, как тесно переплетаются в его речах правда и ложь. Доверчивость молодой женщины тронула Жан-Марка. Кароль казалась ему хрупкой, почти прозрачной в розовом пеньюаре. Широкие рукава, откидываясь, открывали ее руки до локтей. Жан-Марк чуть не поддался жалости, но потом решил: раз Кароль ничего не знает, то и жалеть ее нечего. Их общая с отцом тайна смущала его и в то же время льстила Жан-Марку, желая подчеркнуть свое вступление в игру, он спокойно заявил:

— Сегодня я видел «Шелковый шнурок».

— Это в самом деле так хорошо, как говорят? — спросила Кароль.

— Великолепно! Великолепно, но досидеть до конца трудно!

— Филипп, нам обязательно надо посмотреть этот фильм, — обратилась она к мужу.

— Ну нет! — отмахнулся он со смехом. — Терпеть не могу великие творения, внушающие священный трепет зрителю, который убеждает себя, что его скука — одно из проявлений эстетического наслаждения!

— Ну что ж, значит, мне придется сходить с Брижитт.

Филипп взял руку жены, прикоснулся к ней губами и спросил:

— Ты не сердишься?

Жан-Марк с таким вниманием следил за этой комедией, что забывал про еду на своей тарелке. Супружеский союз отца и Кароль казался ему ненадежным, построенным на песке. И лишь иллюзии, ложь, молчаливый сговор кое-как подпирали это шаткое здание. А между тем оно держалось уже годы и продержится, вероятно, до тех пор, пока с возрастом отец не пресытится и не утратит вкуса к авантюрам. И тогда он и его жена с высоко поднятой головой войдут в легенду о счастливых семейных парах.

— Почему ты не ешь? — спросила Кароль.

— Не хочется, — пробормотал Жан-Марк. — Я не голоден.

Он откинулся на спинку стула. Спазма сжала горло, во рту стоял горький вкус. Как отвратительна жизнь! Мерседес переменила тарелки и подала сыр. Звяканье ножей и вилок, бульканье вина, льющегося в стаканы, пустые слова:

— Еще немного?

— Вино превосходное!

— А по-моему, то было лучше… которое мы пили позавчера!..

Разговор гудел вокруг Жан-Марка, не доходя до его сознания. Франсуаза пыталась втолковать Даниэлю, что путешествие в СССР было бы для него гораздо полезнее и интереснее.

— Ну и дура же ты, старуха! — басил в ответ Даниэль. — Я еду на Берег Слоновой Кости, потому что хочу посмотреть первобытных людей, понимаешь?.. Настоящих!.. Насколько мне известно, их нет ни в Москве, ни в Ленинграде!

— Ну, а Греция тебя не соблазняет? — настаивала Франсуаза. Поехал бы с нами, вот было бы интересно!..

— Я не ищу интересного, мне нужно значительное!..

«Да, правда, у меня ведь есть брат и сестра, подумал Жан-Марк. Как все пошло и скучно!..»

За сладким Кароль и Филипп принялись обсуждать свои светские заботы. До конца месяца Кароль собиралась устроить по крайней мере четыре званых обеда в ответ на приглашения друзей. Филипп устало попросил ее растянуть приемы на более разумный срок. Но она настояла на своем, и он, ворча, уступил. Жан-Марк подумал, что в семье не всегда берет верх тот, кто кажется победителем.

XIII

В марте Филипп несколько раз ездил в Бельгию и Англию. Он уезжал всего на день или на два, но его отлучки и возвращения нарушали привычный порядок в доме. Жан-Марк был уверен, что любовница отца сопровождает его в этих поездках. Когда Кароль вздыхала: «Филипп надрывается на работе!» — ему было обидно за нее. Дважды он ходил с ней в театр и дважды на выставки. Но ни разу больше не устанавливался между ними тот волнующий контакт, который возник тогда в баре, после концерта. Может быть, потому что он знал об изменах отца? Жан-Марк невольно видел в ней жертву, и это принижало Кароль в его глазах. Однажды вечером, возвращаясь со спектакля в «Комеди Франсез», они зашли в кафе «Липп» выпить по стакану вина. Сидя рядом с Кароль, Жан-Марк пристально изучал ее. Она казалась вялой, темно-синее платье ей вовсе не шло. В тот вечер Кароль не надела никаких украшений — по забывчивости или из нарочитой скромности, — и совершенно напрасно! Чтобы пойти с ней в театр, Жан-Марк отказался от вечеринки у Дидье и сейчас жалел об этом. Общение с Дидье всегда обогащало его. Каждый спор был для обоих своего рода умственной гимнастикой, приносившей приятное чувство подъема и удовлетворения. С Кароль все обстояло иначе. Семейные взаимоотношения, разница в возрасте и сложившиеся привычки мешали им говорить свободно. Ни на минуту Жан-Марк не забывал, что Кароль жена его отца. Увидев себя и ее в зеркале кафе, он с неудовольствием подумал, насколько они не подходят друг другу. Он выглядел слишком взрослым, чтобы быть ее сыном, и слишком молодым, чтобы сойти за ее любовника. А между тем именно последнее должно было прийти в голову всем, кто их не знал. Жан-Марку казалось, что посетители «Липпа» смотрят на них. Кароль, однако, держалась непринужденно. Она болтала, смеялась по пустякам и уверяла, что ей совсем не хочется спать. Вероятно, не желая вводить его в расходы, она заказала только минеральной воды с ломтиком лимона.

Уже дома Жан-Марк пришел к заключению, что такие вечера больше развлекают Кароль, нежели его. Ему же с ней не по себе, только без толку теряет время. Сейчас же вспомнилась Валерия де Шарнере, которую он почти не видел последнее время. Жан-Марк позвонил ей, она была очень занята, но все же назначила свидание на следующее воскресенье около одиннадцати утра в манеже Легуве в Нейи, пообещав не слишком опаздывать…