Эдвард Чупак - Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ

• Название: Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ
• Автор: Эдвард Чупак
• Издательство: АСТ
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066280-7

Книга «Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ» приведет в восторг поклонников легендарного «Острова Сокровищ», которые мечтают снова встретиться с героями Стивенсона и узнать, что осталось «за кадром» его повествования. Предыстория любимых персонажей — и их новые приключения. Правда о том, кто и когда зарыл на острове Сокровищ «пиастры капитана Флинта», путь к которым указан на карте Билли Бонса. Вкусный пиратский колорит, острый сюжет и незабываемый главный герой — Одноногий Джон Сильвер, самый прославленный и обаятельный образ «джентльмена удачи» в мировой литературе!

---

— Доброй ночи, — проронил он. — Рубашка мне впору. Было холодно. — Я уже приготовился к благодарностям, но не дождался их. — Мне и сейчас холодно, — продолжил Соломон. Уходить он не спешил, несмотря на прощание.

— И голодно, бьюсь об заклад, — подсказал я. — Ты не только замерз, а еще и проголодался. Садись поешь. Сыру? У меня тут изрядно припасено. Бери, что душа пожелает.

Соломон пробубнил что-то, уписывая сырный ломоть.

— У тебя, верно, и в горле пересохло? — продолжил я. — Выпьем по глотку?

Соломон задумался, застучал пальцами по подбородку, а когда заговорил, даже не удостоил меня взглядом, точно не я одевал и кормил его только что. Точно я был гадиной, которую он оставил без обеда в нашу первую встречу.

— Не рано ли мы с тобой развернули носы? — спросил я его. — Мне бы хотелось свести с тобой дружбу. Нам теперь плыть в одной лодке, на одном судне. — Я изобразил радушнейшую из улыбок и раскрыл объятия в знак благих намерений.

Соломон направился к двери. Это здорово меня разъярило.

— Тебе знакомо слово «спасибо»? Так отчего бы его не сказать тому, кто тебя спас? Или это слишком большая щедрость? — воскликнул я. — Там, за дверью, нет никого, кроме штиля и Пью. Я не заразный и, насколько могу судить, не вонючий. В суде не служил. К чему уходить? Все, что ты видишь, так или иначе добыто моими руками.

Я очень гордился тем, чего достиг, и даже подумывал о том, чтобы составить перечень всех ограбленных мной кораблей и убитых врагов, который можно было бы перечитывать холодными зимними ночами. Однако это стоило некоторых трудов, а их и без того накопилось немало. Кто знает, может, отрадой мне послужат эти записки, когда я прочту их над твоими костями.

— Добыто грабежом, — отозвался Соломон, постукивая по зубам и разглядывая мой припасы.

— Да, и убийством, — добавил я, задирая нос — пусть видит, что я горд тем, чего добился. — Таковы мои дарования.

Соломон снова пронзил меня глазами.

— Я не знал ни отца, ни матери, — сказал я ему. — Грабеж и кража — вот моя родня. Они дали мне все, в чем я нуждался. Уловки — мои дочери, обманы — сыновья. И нет у нас иного кредо, кроме богохульства, дружище.

— Я с вами не заодно, — произнес Соломон.

— Кто бы говорил, — ответил я на это. — Я видел, как ты управляешься со шпагой.

_ это — часть воспитания, — ответил он. — Я могу драться, но предпочитаю этого не делать. И не красть. И не убивать. Таков мой выбор, — добавил он. — Твой путь легок. Мой — труден. Если я спасу одного, то буду считать, что спас целый мир. Если убью — целый мир погибнет. Его род прервется. Кровь убитых тобой вопиет — и умерших, и нерожденных.

— Взгляни на это иначе, — возразил я и потрепал его по плечу. Дружеский жест — однако Соломона будто намертво прибили к палубе. Стоял он непоколебимо. — Я одинаково граблю и бедных, и богачей. Бедняки теряют немного, отчего и горюют меньше. — Я достал другую бутыль рома и два стакана. — Возьмем богачей, благослови их земля. Если бы не они, я окочурился бы, не успев сделать первого вздоха. У них столько денег, что им горевать не приходится. Красть не позорно, позорно умереть с голоду, что бы со мной и произошло. Тогда я был бы честным, добродетельным покойником. — Я протер стаканы об штаны и посмотрел на свет. Они почти сверкали. — С одного фартинга не разживешься, — продолжил я, наливая ром. — Да и кто скажет наверняка, что этого хватит? Вдруг на подкуп палача понадобится двадцать? Или сорок? Вот, держи. Выпей со мной. Мне нужно спросить тебя кое о чем. Я погонял жидкость в стакане. Ром стал похож на море, где волны накатывали одна за другой — точь-в-точь как вокруг нас. — Никогда не знаешь, когда нужно остановиться.

Соломон пить не стал.

— Что ж, ты навечно останешься бедняком, — промолвил он и поднялся уходить. Я не давал ему такого права и попытался толчком вернуть на стул. Это оказалось непросто: Соломон был довольно рослый и жилистый. Так и подмывало назвать его продувной бестией.

— «Audacibus annue coeptis», — продиктовал я ему, пытаясь добиться помощи в разрешении загадки. — Это тебе о чем-нибудь говорит?

Он кивнул.

— Не соблаговолишь ли…

В этот миг в каюту заглянул Эдвард. У него вошло в привычку захаживать ко мне с тех пор, как он стал штурманом. Я был рад тому, что происшествие с ружьем хоть на время, да забылось, и протянул ему третий стакан.

— Выпьем, — сказал я, — за упокой товарища и за превеликое множество его нерожденных потомков. Больше, чем он заслуживает.

Мы с Эдвардом сдвинули стаканы.

— Ты пьешь с нами, — велел он Соломону.

— Осторожнее, — предупредил я. — Не спеши с отказом. У нас это не принято. Между прочим, — добавил я, — Эдвард будет вправе тебя убить, если ты не согласишься с ним выпить. Нехорошо, если целый мир погибнет из-за одной рюмки.

Соломон направился к выходу. Эдвард попытался его удержать. Соломон стряхнул с себя его руку, словно жука, и вылил ром ему на ноги, чем до крайности расстроил, поскольку Эдвард регулярно начищал до блеска пряжки на башмаках. Соломон намеренно вывел его из себя, но чего ради? Кажется, я догадался: во спасение мира. Он оглянулся на меня едва не с улыбкой, и в тот же миг Эдвард на него бросился. Соломон оттолкнул его к самой двери. Этого Эдвард не ожидал, но крайней мере от Соломона.

— Пить он не будет, — процедил мой штурман. — Дело ясное, Джон. Я еще утром все понял.

Значит, дружище Эдвард затаил на меня обиду.

— Ты сам сказал, у нас так не принято, — продолжил он. — Дай мне с ним разобраться. Верни ружье. Хотя нет, наши ребята заслуживают лучшего: блеск клинков. Да, и еще кровь — превеликое множество, — добавил Эдвард, передразнивая меня, и обратился к Соломону: — Капитан как-то объяснил мне, что боль приходит трижды: когда шпага входит в тело, когда выходит и, наконец, когда падаешь. Я постараюсь разбить каждое действие на два приема. Люблю все усложнять. Думаю, Кровавый Билл отдал душу дьяволу еще до падения.

Я был почти рад видеть Эдварда в хорошем настроении, пусть он и снова начал кичиться тем, чего не совершал.

— Бери мою шпагу, — сказал я Соломону и обратился к своему помощнику: — Эдвард, собери людей.

Я еще ни разу не видел, как спасают или разрушают миры, а синева Карибского моря подходила для сцены, как ничто другое. После ухода Эдварда я сказал Соломону, что он мог бы остаться в живых если не ради себя, то хотя бы для моей пользы.

— Мне давно не дает покоя одна фраза: «Audacibus annue coeptis», — сказал я ему. — Не мог бы ты сказать, что она означает — на случай, если у тебя вдруг рука ослабеет? Согласен?

— Позже, — проронил Соломон и добавил: — Думаю, ответ вас удивит.

Помнишь ли ты тот славный сброд, которым я тогда командовал? Были у меня ребята из Уилтшира и из Ливерпуля, из Уинтертона, гроза Ярмута и Йорка, головорезы Личфилда, Брикхилла, Хокли и Вестчестера, смоляные куртки родом из Дустана, Ланкашира, Дувра и Йоркшира. И все они, будь то сыновья прачек или знатных дам, собрались на верхнем деке, чтобы поглазеть на поединок между Соломоном и Эдвардом.

Я спросил, нет ли желающих ходатайствовать в пользу Соломона. Никто не вышел. Эдвард вытащил шпагу и сделал выпад — неудачный, вялый. Соломон его с легкостью отразил. Затем он попятился, дойдя почти до фальшборта. Те, кому не хотелось скорой развязки и кто не знал о фехтовальном мастерстве Соломона, вывели его обратно. Джимми среди них не было.

Пью вряд ли был заодно с провидением, но в этот миг отчего-то повалился с ног. Он растерянно приподнялся на четвереньках и по-крабьи, как за ним водилось, отполз в сторону, где попытался встать, но запутался в вантах. Команда взревела, Пью взвыл. Каждый нырок «Линды-Марии» приходился ему по спине, и каждый его вопль матросы встречали восторженным ревом. Пока все увлеченно орали, Соломон взобрался по вантам и освободил плешивого краба. Пью, все еще задыхаясь, наградил его плевком. По мне, Соломону уже стоило бы смекнуть, что спасенный мир в лице Пью мог бы обойтись без его помощи.

Эдвард нацелился ему в грудь. Соломон слегка ударил шпагой по палубе. Эдвард сделал выпад и промазал. Ответный удар Соломона зацепил клинок моего штурмана. Джимми достал тесак со словами:

— Он — дьявол, говорю тебе!

— Убери нож, — приказал я. — Эдвард и дьявола одолеет. Я сам его обучал.

Джимми покосился на меня и передал тесак Бонсу. Бонс отдал его Пью, а тот воткнул в голову одному из деревянных святых.

— Эта болтовня нашему штурману не на пользу, — проворчал Джимми, подергав себя за серьгу. Он прикрыл один глаз, чтобы лучше видеть расправу над Соломоном. Второй у него распух от какой-то хвори, но Джимми предпочитал ходить с больным глазом, нежели лечиться у дьявола.

Эдвард перешел в наступление. Иногда шпага оказывается проворнее хозяина, и Соломон успел защититься. Удар был настолько силен, что ему пришлось отскочить в сторону. Эдвард снова напал. Соломон успел увернуться, и клинок прошел мимо цели. Оказавшись на высоте положения, Соломон задел Эдварда по руке. Будь он умелым воякой — а команда считала иначе, — мог бы продолжить наступление и прикончить Эдварда на месте.