Марина Маслова - Жизель до и после смерти

• Название: Жизель до и после смерти
• Автор: Марина Маслова
• Жанр: Исторические любовные романы

Жизнь в балете — смысл существования Лидии Левиной. Ее жизнь — это история балета и история России. Русские сезоны в Париже, Фокин, Сергей Дягилев, Анна Павлова и Вацлав Нижинский… Первая мировая война, революция, эмиграция. Но эта история — о героях, проживших жизнь в любви, верной и единственной, которую не могли убить ни война, ни разлука, ни смерть. Это история вечной любви.

«Когда я писала «Жизель», старалась как можно точнее воспроизвести, особенно в письмах, интонации и лексикон того времени, которое называют теперь «Серебряным веком» русской культуры, да и русской истории тоже. Нам это непривычно, но так тогда действительно говорили и писали. Чудесный пример — мемуары Матильды Кшесинской, которые я беззастенчиво использовала в работе. Мой герой Сергей Ильич Гурский — это ее знакомый, погибший на фронте в первые месяцы войны, единственный не получивший от нее благословение иконой Ченстоховской Божьей Матери. Его гроб действительно привезли на Варшавский вокзал осенью четырнадцатого года. О его личной жизни и любви Кшесинская не рассказала ничего. Это дало мне возможность придумать свою версию. А рождественский поэтический вечер, упомянутый мной — тот самый, что описан Цветаевой: «Нездешний вечер» накануне нового девятьсот шестнадцатого года. С большой опаской вынуждена была ввести такие личности, как Дягилев и Фокин, — но без них никак не обойтись, ежели пишешь о Русских сезонах. Пришлось рискнуть. Вся моя история — это переплетение реальных фактов и тех, что я придумала».

---

— Какое счастье, что ты не кокетка, я бы сходил с ума от ревности.

Лидия просияла.

Когда Андрей приехал в Петербург, он на другой же день пришел к Лидии официально просить ее руки. Марии Семеновне Андрей понравился и перспективы у него были солидные, все ж Гурский казался ей лучшей партией для дочери, все-таки адъютант Великого Князя. Но, видя Лидочкино счастье, она согласилась считать его женихом. Решили, что о свадьбе будут говорить, когда выйдет срок его работы за границей, через год. Андрей познакомил Лидию со своей тетей, оказавшейся писательницей. Писала она об искусстве и ее книги для юношества, биографии знаменитых художников и музыкантов, Лидия хорошо знала. Екатерина Федоровна оказалась знакомой со всеми любимыми Лидией поэтами, дружила с Мережковским и Зинаидой Гиппиус. Лидия слушала ее с широко открытыми глазами. Екатерине Федоровне очень понравилась эта девочка с наивным взглядом и твердым представлением о том, что ей нравится и почему. Она разглядела в невесте племянника характер и принципы, которые не выставляются напоказ, но которых строго придерживаются. После того, как она специально сходила на спектакль посмотреть на Лидию, она заявила Андрею:

— Тебе повезло, дружок, это не пустышка, она настоящая, и при том, какой талант! Она станет знаменитостью. Но смотри, трудно удержать такого мотылька в руках, будь бережен с ней, не повреди ей крылышки.

— Спасибо, тетушка, я приложу все силы. Но ты права, как хороша, да? Я не верю до сих пор своему счастью. Скорей бы Анюта приехала из Воронежа, я их познакомлю.

Сестра Анна знала из писем брата о его любви и давно хотела познакомиться с Лидией, но по просьбе Андрея не делала этого, наблюдая за ней издали. Сейчас она была на гастролях, и Андрей с нетерпением ждал ее приезда. Андрей также поселился в Дудергофе и все время был подле Лидии. Чаще они гуляли вдоль озера или поднимались на Воронью гору, играли в крокет на площадке, ходили собирать раннюю землянику. Опустившись на колени среди редких сосен, Лидия отыскивала первые ягодки и радостно кричала Андрею: «Нашла!», думая, что он далеко, а он в это время, тихо подойдя сзади, опускался рядом и, обнимая ее, отвечал: «И я нашел!». Поцелуй при этом был сладостным и долгим. Нагретый воздух, пропитанный сосновым ароматом, казалось, гудел и возбуждал в них желание, с которым было трудно бороться. Тело Лидии под тонким полотняным платьем было гибким и сильным и сводило Андрея с ума. Соломенная шляпа падала с ее головы, Лидия смеялась, отталкивая его и притягивая одновременно.

— Нас могут увидеть! Андрей! Подожди до вечера… — а сама тянулась к нему полураскрытыми губами.

Вечером, после чая, который они пили на террасе, обсаженной кустами сирени, Андрей уходил к себе и возвращался тайком, когда все стихало на соседних дачах. Они сидели в темноте у открытой двери балкона и слушали пение соловьев в сиреневых кустах, и не было поначалу страстного желания, как в лесу, а тихая нежность. Они разговаривали о себе, о будущем, о своей любви.

— Андрей, ты меня не осуждаешь? Невеста не должна так себя вести, да? Но я ничего не могу с собой поделать. Когда ты рядом, я думаю только об одном и вся горю только одним желанием — быть еще ближе к тебе, ощущать твои ласки всем телом и любить тебя сильно-сильно! Ах, какая я была раньше дурочка! Помнишь, я писала тебе, что считаю брак идеальным, если есть родство душ и почтительная любовь, как в той истории, что ты мне рассказал? Я только теперь понимаю, насколько это неверно. Как хорошо, что у нас по-другому!

— Лидочка, ты становишься взрослой! — улыбается Андрей.

— Не смейся! Я только теперь понимаю, что родство душ, например, я могу иметь с Сергеем Ильичем, а он меня — почтительно любить, но себя я могу отдать только тебе, и это любовь! А что мне делать с Гурским — я теперь не знаю. Он приедет через месяц, я должна что-то ему сказать. Мне так жалко его, теперь-то я понимаю, что он испытывает и как будет страдать. Андрей, это несправедливо! Любовь жестока ко всем остальным, правда?

— Такова жизнь, моя дорогая. Может так случиться, что и ты полюбишь другого, я буду страдать, но и радоваться, что тебе хорошо.

— Нет, такого не будет никогда. Душа моя всегда будет с тобой.

— Ах, но как бы я хотел, чтобы и тело твое было всегда со мной! Этот год без тебя будет самым трудным в моей жизни.

— Я опять приеду на гастроли во время Великого поста. Зато потом…

— Зато сейчас!.. — прошептал он, распахивая ее халатик, и больше они не разговаривали.

В начале июня приехала Аня. Лидия знакомилась с ней со смешанными чувствами. Она знала, что Андрей любил свою кузину и хотела понравиться ей, но еще она чувствовала отчетливую ревность к женщине, много значащей для него и имевшей на него влияние. А вдруг она не понравится Анне и та скажет об этом Андрею? Почти так и получилось. Анна посчитала, что Лидия — простушка, только и умеющая, что танцевать.

— Она мила, — снисходительно сказала она брату, — надо будет заняться ею, она ничего не понимает в современном образе жизни свободной женщины и ее идеалах, она из прошлого века. Эмансипация…

— Анюта!!! Дай мне слово, что ты не будешь забивать голову Лидии своими идеями.

— Что, братец, ты испугался, что она выйдет из-под твоего влияния!

— Я не оказываю на нее влияние, я ее просто люблю. Хорошо, делай, что хочешь. И посмотрим, что из этого выйдет.

Действительно, из этого ничего и не вышло. Когда Аня стала развивать перед Лидией свои взгляды на независимую жизнь и свободную любовь женщины, Лидия улыбнулась и сказала, что читала об этом, хотя бы в романе Вербицкой «Ключи счастья», но поскольку с семнадцати лет живет независимой жизнью, сама зарабатывает себе на хлеб и шляпки (тут Андрей, с интересом слушавший разговор, не выдержал и засмеялся), и привыкла, что на сцене мужчины нужны только, чтобы носить ее на руках, то говорить стоит только о любви, которая всегда свободна, но доставляет удовольствие в добровольном подчинении и доверии любимому человеку. Разве не так? А что касается до освобождения труда работниц, то она действительно мало об этом знает, но очень им сочувствует, и если бы не имела своего занятия, отнимающего все ее физические и душевные силы, пожалуй, посвятила бы себя этому благородному делу. К концу ее тирады Андрей смотрел торжествующе, а Аня вынуждена была признать, что у Лидии есть своя позиция. С этих пор она стала доброжелательно присматриваться к Лидии и скоро они подружились. Эта дружба была неоценима для Лидии, поскольку она впервые могла откровенно разговаривать о чисто женских проблемах с опытной женщиной. Анне было тогда тридцать два года, она развелась с мужем и жила открыто с любовником, актером из ее труппы. Узнав о близких отношениях Лидии с братом, Аня дала ей кое-какие полезные советы.

Отпуск Андрея подходил к концу, прощание было очень грустным. Лидия поехала провожать его на вокзал, бледная после бессонной ночи, когда они не разжимали объятий, не в силах ни на минуту оторваться друг от друга. Утром Андрей сказал, что такие ночи, обыкновенно, не проходят бесследно, и если Лидия заметит что-либо, тут же должна сообщить ему.

— Не беспокойся, твоя сестра научила меня разным женским хитростям, так что до свадьбы ничего непредвиденного не может быть. Но может это и нехорошо? Я бы очень хотела, чтобы наша любовь имела последствия. А ты?

— Не волнуйся, голубка моя, через год мы это обязательно сделаем! — и он поцеловал ее смеющиеся губы.

На перроне Лидия взяла его протянутую из окна руку и сжала ее, выпустив только, когда поезд тронулся. Вечера на даче она теперь взяла обыкновение проводить на диванчике у балконной двери, где сидела с Андреем. Было ей тоскливо и ждала она только начала сезона, чтобы начать репетиции «Жизели» с Фокиным.

В начале июля приехал Гурский. Лидия смотрела в его светящиеся радостью глаза и холодела от страха перед необходимостью разбить эту радость жестокостью отказа. Она молила Бога, чтобы он подольше не спрашивал о ее решении. Гурский пришел к ней после спектакля с огромным букетом и массой подарков, которые привез из Англии. Он предложил поужинать в Красносельском вокзальном ресторане. Лидия сидела за столиком и рассеянно ковыряла вилкой в тарелке, проклиная необходимость делать несчастным одного человека ради счастья другого. Сергей Ильич рассказывал между тем о своих путешествиях и делах, о тревожной обстановке в Европе, о том, что Великий Князь проигрывал в Казино в Монте-Карло и вспоминал о ее легкой руке.

— Вы сегодня грустны, Лидия Викторовна. И, помнится, мы еще зимой договорились, что вы будете звать меня просто Сергеем. Почему опять такая официальность?

Лидия нервно улыбнулась, попыталась заинтересоваться разговором и вскоре действительно увлеклась. В Дудергоф Гурский повез ее на авто. Сидя на мягком кожаном сидении рядом с ним, Лидия следила, как в свете фар мелькали вдоль дороги столбы и темные деревья. Гурский взял Лидию за руку и, поднеся к губам, спросил: