Вадим Сухачевский - Иная сила

• Название: Иная сила
• Автор: Вадим Сухачевский
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: 5-8189-0274-9

Действие происходит в Петербурге в последние дни XVIII века. Мальтийский рыцарь, приехавший в Россию, несет в себе великую ТАЙНУ и из-за этого попадает в паутину загадочных событий. Фоном романа является подготовка покушения на императора Павла, борьба различных сил и интриги масонов. Но есть еще и некая ИНАЯ СИЛА, — только распознав ее, можно избежать верной смерти.

---

День был сырой – в самый раз затопить. Что барон не раздумывая и сделал…

…Очнулся с трудом, когда уже вовсю барабанили в дверь. Очнуться очнулся – а встать из кресла никаких сил нет. Глаза почти ничего не зрят, в ушах звон, словно набат где-то вдалеке…

…Слава Господу, дверь затрещала, петли сорвались, замок свалился на пол…

Оказалось, это орденские братья Жак и Пьер пришли к нему, как обычно, просить в долг. У хозяев спросили – барон вроде бы никуда не выходил. А в дверь сколько ни стучали – не открывает. Вот, заподозрив неладное, и поднажали на дверь плечами.

Как ворвались – так первым делом стали глаза от слез отирать да рвать на себе воротники. Брат Пьер первым догадался распахнуть окно.

Тогда лишь фон Штраубе стал понемногу приходить в себя, зрение чуть возвратилось. Смотрит – а камень на перстне синий, как утопленник.

Выходит, от верной смерти (понятно, не без промысла Божьего) спасли его братья-любодеи.

Лишь после того как хлебнул свежего воздуха из окна, разум вернулся к нему целиком, тогда лишь пришло осознание: отравлены были дрова, их пропитали особым ядом, тайна которого теряется в веках.

Конечно! Еще один старинный орденский способ отнятия жизни! Именно так три века назад кого-то на Мальте, помнится, умертвили. Самый, наверно, хитроумный из способов. Дрова бы в камине вскоре выгорели, дым от них развеялся, а его, фон Штраубе, вернее, хладный труп его, нашли бы дня через два-три в запертой изнутри комнате. Тут и ни о каком злом умысле никто бы не помыслил. Мало ль отчего молодой рыцарь сам по себе покинул этот мир.

Вот после истории с камином фон Штраубе призадумался уже по-другому, чем прежде. Что-то здесь явно никак не сходилось.

Нет, убить его, разумеется, хотели, даже чересчур хотели, в том у него давно уже не оставалось никаких сомнений; но вот способы, способы!..

Все эти покушения, безусловно, следовало разделить. Одно дело, когда на тебя со шпагами нападают восемь человек – вполне в духе офицеров-заговорщиков, если офицерский заговор, как убеждал его комтур Литта (а тут барон верил ему), в самом деле существует. Сюда же можно отнести и бретера князя Филановского. И ряженых этих, лжепьяницу и лженищего тоже, пожалуй, можно отнести – был же у заговорщиков тогда, при первом нападении, ряженый лжекучер. И даже тот пробравшийся к нему в комнату среди ночи с пистолетом тоже с грехом пополам подпадал сюда. Дворянин, правда, едва ли сумел бы незамеченный проникнуть в дом, не имея ключей, сие больше похоже на кого-то преуспевшего в воровском ремесле – но мало ли тут, в Санкт-Петербурге, лихих людей, готовых на злодейство за плату. Заговорщики вполне могли одного такого нанять. И даже подговорить служителя поднести ему яд в чашке с шоколатом в Куншткамере запросто могли, ничего слишком хитрого в том нет.

Но вот другие три случая никак сюда не ложились: ловушка с каменной балкой над дверью, пропитанное ядом исподнее и отравленные дрова. То были орденские способы человекоубиения, вывезенные когда-то с Востока и известные лишь самым посвященным. Если в первом ряде случаев виновных можно было схватить, даже убить (четверо уже поплатились жизнью, а трое – так и в дословном смысле, головами), то во втором злоумышленники действовали так, что кого-либо изловить было решительно невозможно, и любой неискушенный в старинных орденских секретах вообще не догадался бы о их существовании, отнес бы всё на счет неведомой болезни, как это было в случае с прислугой, или просто усмотрел бы в том, как в случае с гибелью подпоручика Спирина, прихоть фортуны.

Да, тут действовала, безусловно, некая иная сила! Кабы такое было единожды, он, фон Штраубе, и согласился бы с комтуром Литтой, что любое злодейство, вроде той ловушки с падающей на голову каменной балкой, могли изобрести заново и Орден тут ни при чем; но когда во второй, в третий раз… В подобные совпадения молодой барон уже решительно не мог поверить!

Две силы открыли смертельную охоту на него, и рычаг одной из этих сил управлялся рукою, каким-то образом соприкосновенной с Орденом. И эта вторая сила была много опаснее первой, ибо она была гораздо изощренней в делах убийства.

Однако если сил таких было две, то и двигали ими, возможно, две совершенно разные причины – к осознанию этого он только нынче пришел. Предположим, комтур прав и его, фон Штраубе, неосторожные слова там, в карете, каким-то путем дошедшие до ушей заговорщиков, испугали их и побудили к решительным действиям.

Но какова, какова же могла быть другая причина, несомненно тянущаяся к Ордену?! К тому самому Ордену, одной из главных забот которого как раз и была забота о его, фон Штраубе, безопасности. Ибо его высокое предназначение являлось как раз важнейшей из орденских тайн, в какой-то мере смыслом существования всего орденского братства.

Эта причина пока оставалась непостижима для ума, была так же неуловима для разума, как были неуловимы для глаз те, кто подвешивал к потолку балку, пропитывал ядом исподнее и дрова.

. . . . . . . . . . . . . .

Лишь нынче утром придя заключению о этих двух силах, движимых совершенно разными побуждениями, сейчас фон Штраубе направлялся к отцу Иерониму, чтобы поделиться своими невеселыми мыслями со слепцом. Кому еще, как не слепцу, и узреть силу, прячущуюся во тьме? Ум у слепца, несмотря на его года, был вполне ясен, об орденских делах и помышлениях он знал, пожалуй, не меньше, чем комтур Литта, а после того как отец Иероним спас его от напавших злоумышленников, фон Штраубе доверял ему больше, чем кому-либо в этом мире, где даже воздуху не слишком следует доверять…

Однако, шагая по направлению к Фонтанке, он вдруг услышал позади себя:

— Ваше… Ваше сиятельство!..

Хоть фон Штраубе «сиятельством» и не являлся, но окликали судя по всему именно его.

Он обернулся и увидел двух молодых гвардейцев. Явно один-то из них и окликнул его с моста и уже поспешал в его сторону.

Будучи теперь всегда настороже, фон Штраубе сжал было рукоять шпаги… Да тут же и отпустил, ибо узнал в подбегавшем к нему того симпатичного капрала, своего недавнего спасителя. «Двоехоров… Да, кажется, так!» – вспомнил он и воскликнул:

— О, это вы, капрал! Рад вас приветствовать… И еще раз поблагодарить…

— Во-первых, и не капрал уже вовсе! — широко улыбнулся гвардеец. — Отныне – подпоручик!.. И ежели кому кого благодарить – так это мне вас!

— За что же?

— А вот за подпоручика как раз! Когда б не тот случай с нападением на вас – так разве бы представили? Да еще с перескоком через чин!

Фон Штраубе спросил:

— Раны ваши, надеюсь, зажили?

— Что раны? Пустяк! — отмахнулся Двоехоров. — Стою, смотрю – благодетель мой шагает!.. А раны – что там? За четыре ранения – две звезды!..

— Эдак, если всегда в такой пропорции, — вставил его товарищ, хорошо сложенный, симпатичный лицом молодой офицер, подошедший следом, — то еще тебе получить шестнадцать ранений – и ты у нас генерал-фельдмаршал. Дело за малым – выжить после тех ран.

Двоехоров стал по-незаметному пальцы загибать. Явно пересчет ранений на чины у него сошелся, и он все так же весело сказал:

— А что! Ежели эдак – то я не супротив! Чего б и не в фельдмаршалы? А уж выжить – как-нибудь выживем! Чего бы не выжить, коли светит в фельдмаршалы!.. Ах да! — спохватился он. — Не успел представить вам, господин барон… Мой друг, прапорщик лейб-гвардии Измайловского полка князь Никита Бурмасов.

Князь был едва ли старше, чем фон Штраубе, усы его были кое-как сотворены из светлого юношеского пушка, но что-то глубокое, истинное было запрятано в его голубых глазах, отчего он казался старше своих лет. Барону такие люди всегда были приятнее, чем повидавшие вроде бы жизнь, но оставшиеся при этом с пустыми глазами.

Фон Штраубе тоже представился. Они раскланялись с подошедшим офицером.

Вообще-то говоря, барон был немало рад этой встрече. При сложившихся обстоятельствах он весьма нуждался в людях, которым сполна мог бы доверять, не страшиться, что те воткнут между ребер кинжал. А Двоехорову этому долговязому он доверял целиком – тоже ведь, как и отец Иероним, его давешний спаситель. И к другу его, князю, тоже как-то сразу проникся доверием. Нескольких заговорщиков он уже успел повидать; нет, и у Двоехорова, и у этого князя были совсем иные лица.

— Что ж, — сказал князь Бурмасов, — коли, я так понимаю, барон – виновник твоего повышения, Христофор, то и праздновать это должно вместе с бароном. — И обратился к фон Штраубе: – Мы тут решили с Двоехоровым устроить по случаю его производства небольшой le festin42; не откажетесь ли, барон, к нам присоединиться? Знаю тут весьма недурную ресторацию поблизости.

Вообще-то после стычки с бретером Филановским фон Штраубе избегал подобных мест, но сейчас, с двумя явно дружески расположенными к нему гвардейскими офицерами при шпагах…