Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

• Название: Забытая Византия, которая спасла Запад
• Автор: Ларс Браунворт
• Издательство: Астрель
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41620-0

Цивилизация, отнюдь не уступавшая западноевропейской в Средние века — и, напротив, во многом ее превосходившая.

В школах Константинополя обсуждали тончайшие нюансы литературного и философского наследия Платона, Сократа и Гомера, — а в Западной Европе еще не была создана даже «Песнь о Роланде». В византийскую столицу — величайший центр культуры, торговли, науки и ремесел — текли реки золота, византийские армии множество раз противостояли вражеским силам, готовым вторгнуться в Европу. И именно Византия была последним щитом между христианской Европой и мусульманским Востоком.

Читая увлекательную книгу Ларса Браунворта, читатель словно сам оказывается на улицах и во дворцах Константинополя в интересные периоды истории Ромейской империи…

---

Как ни странно, в этом была вина самих византийцев, которые, как казалось, куда более охотно боролись за власть на осколках своей империи, чем защищали ее от очевидной внешней угрозы. В 1347 году на остатках Византии развернулись события, отчасти напоминающие классовую борьбу. Мятежный патриций Иоанн Кантакузин попытался захватить трон, и занимавший его на тот момент человек ответил успешной информационной войной, в которой заклеймил Иоанна реакционером — ставленником привилегированного класса, который превратил империю в руины.[208] По всей стране негодующие города прогоняли его войска. Жители Адрианополя, больше чем на четыреста лет опережая события Французской революции, вырезали всех аристократов, которых смогли найти, а для управления города создали городскую общину-коммуну.

Неприятно удивленный Кантакузин пригласил в Европу турок, надеясь воспользоваться их силами, чтобы завладеть Константинополем. Эта сделка принесла Кантакузину корону, но оказалась гибельной для Европы, поскольку то, что началось как ручеек османских солдат, очень скоро превратилось в потоп.[209] Когда неслыханные полчища турок пересекли Геллеспонт, чтобы разграбить Фракию, в Константинополь после шести веков отсутствия вернулась бубонная чума, добавившая к ужасам войны бедствия болезни. Распространяемая, как и прежде, блохами и крысами, она унесла, согласно одному из ужасающих отчетов, жизни почти девяноста процентов населения.[210]

Единственным утешением для сбившихся в кучку несчастных обитателей византийской Фракии было то, что турки пришли как налетчики, а не поселенцы. Каждую зиму грабители-османы возвращались через Босфор на свою азиатскую родину и оставляли утомленных крестьян в покое. Но даже этому небольшому послаблению в 1354 году пришел конец. Утром 2 марта жуткое землетрясение сокрушило стены Галлиполи, превратив город в груду булыжников. Объявив это знамением аллаха, турки ворвались внутрь со своими женами и детьми и прогнали тех немногих византийцев, что еще не ушли. Император торопливо предложил им огромные деньги, чтобы они ушли, но эмир ответил, что раз аллах даровал им этот город, уйти из него означает проявить нечестивость.

Так османы впервые закрепились в Европе, — и уходить не намеревались. Воины джихада потоком хлынули из Азии, и слабая опустошенная Фракия стала для них легкой добычей. Пробная атака в 1359 году убедила турок в том, что Константинополь пока неуязвим, и они просто обошли его стороной. Спустя три года пал Адрианополь, и столица восточного христианства оказалась окружена исламским морем.

Не было никаких сомнений в намерениях турецкого эмира. Перенеся столицу своей страны в Европу, он продал часть жителей Адрианополя в рабство и водворил на их место турецких поселенцев. С оставшейся частью Фракии обошлись точно так же, и когда большая часть ее населения переместилась в Анатолию, туда хлынули турецкие поселенцы. Казалось, что нашествию османов невозможно противостоять, и настроения в столице склонялись к мрачному пессимизму. «Турецкое нашествие, — писал один из византийцев того времени, — подобно морю… оно никогда не бывает спокойным, но всегда находится в движении»[211]

Императоры и дипломаты отправлялись в Европу с мольбами о помощи, но лишь папа проявил заинтересованность, и цена за его помощь была прежней: восточная и западная церкви должны объединиться, и православная церковь обязана подчиниться власти Рима. Это предложение уже несколько раз звучало в прошлом, но люди Константинополя каждый раз с негодованием отвергали его. Однако положение Иоанна V было достаточно отчаянным, чтобы предпринять еще одну попытку. В 1369 году он торжественно преклонил колени на ступенях собора Святого Петра, признал верховенство папы и официально перешел в католицизм.

Подчинение императора было его личным делом и никого ни к чему не обязывало; единственным следствием этого акта стало замешательство, испытанное подданными Иоанна в отношении его самого. Империя могла являть явные признаки упадка — но византийская гордость не стерпела бы добровольного подчинения ненавистному латинскому обычаю, особенно после того, как крестоносцы-латиняне залили кровью улицы Константинополя. Пришельцы с Запада выгоняли византийцев из их домов, убивали их семьи и разрушили их прекрасный город. Даже если теперь империя была обречена, просить ее жителей отречься еще и от своей веры было уже слишком. Они полагали, что никакая помощь не стоит такой цены.

Несмотря на то, что Иоанн обратился в католичество, обещанной помощи с Запада так и не последовало. Лишь православная Сербия отозвалась на бедственное положение империи. Выступив в Македонию, сербское войско встретилось с османской армией на берегу реки Марицы. Турецкий эмир Мурад — теперь называющий себя султаном — одержал решительную победу и заставил стать своими вассалами разобщенных македонских князей. Намереваясь подавить дух православия, Мурад вторгся в Далмацию и Болгарию, разорил их главные города и принудил их князей принести ему вассальную присягу. Коалиции князей под руководством героического Стефана Лазаревича удалось предотвратить вступление османов в Боснию, но в 1389 году в ужасной битве при Косовом Поле погиб царь Лазарь, и последние остатки сербского государства прекратили существование. Единственным утешением для балканских народов, чье будущее теперь было предрешено, стало то, что Мурад тоже не пережил битву. Сербского солдата, притворившегося дезертиром, привели к султану, и он смог вонзить меч в живот Мурада, прежде чем его зарубила султанская стража.

Император Иоанн V возлагал на помощь сербов все свои надежды, и катастрофа его сломила. Он написал султану, смиренно предлагая стать османским вассалом, если только тот пощадит столицу. Две сотни лет назад Мануил I сделал сельджукского султана своим вассалом — и вот теперь младший сын Иоанна Мануил II беспомощно наблюдал, как его обессилевший отец выворачивает ситуацию наизнанку. Помазанный защитник православия теперь стал слугой величайшего врага христианства.

Именно в этот отчаянный момент другой дальновидный человек взошел на византийский трон. Мануил II в полной мере обладал энергией и политической мудростью, которых так недоставало его отцу, и хотя он знал, что империя мало на что может рассчитывать, он намеревался встретить гибель с гордо поднятой головой.

Никогда за долгую историю Византии шансы не складывались настолько не в ее пользу. Новый оттоманский султан Баязид, человек, чья быстрота в битвах вскоре принесет ему прозвище «Молниеносный», был даже более опасен, чем его отец Мурад. Многозначительно приняв титул «султана Рума» (то есть Рима), он намеревался искоренить любые помыслы о независимости. Убедительно напомнив императору, кто его хозяин, Баязид властно приказал Мануилу II прибыть в Малую Азию. Филадельфия, один из семи городов, названных в Откровении Иоанна, последний христианский аванпост в Анатолии, все еще противостояла туркам. Явно наслаждаясь мучениями Мануила, Баязид приказал ему помочь превратить этот последний византийский город в руины.

У Мануила II не было выбора, кроме как принять участие в окончательном политическом уничтожении христианского Востока. Имперская власть почти целиком ограничивалась стенами Константинополя, и император не питал иллюзий насчет слабости своего положения. Он все еще контролировал несколько портов в Эгейском море и большую часть Пелопоннеса, но эти обломки едва ли заслуживали того, чтобы называться империей. Любое сопротивление превосходящим силам турок почти наверняка оказалось бы самоубийственным, а султан уже был настроен крайне враждебно.

К счастью, кампания оказалась короткой, и Мануил II вернулся в Константинополь как раз вовремя, чтобы в следующем году жениться на сербской принцессе по имени Елена Драгаш.[212] Он и далее был готов изображать верного вассала, чтобы удерживать оттоманского волка на расстоянии — но Баязид, похоже, намеревался спровоцировать войну. Увеличив дань, которую должна была выплачивать обнищавшая империя, султан приказал разместить в Константинополе большие турецкие казармы — независимые от византийских властей и подчиняющиеся лишь мусульманским судьям. Как будто этого унижения было недостаточно, непостоянный султан внезапно стал подвержен приступам беспричинной жестокости: он искалечил нескольких византийских послов и кричал, что убьет своего имперского вассала. К этому времени терпению Мануила II пришел конец. Пытаться умиротворить такое непредсказуемое чудовище не было смысла. Когда Баязид призвал его для военной кампании против Трансильвании, Мануил II захлопнул перед ним ворота и приготовился к войне. Несколько месяцев спустя появилась османская армия, и началась осада.

Несмотря на превосходящие силы турок, Баязид имел все те же слабости, что до него демонстрировали многие потенциальные завоеватели Константинополя. Без флота надежная блокада города была невозможна, а стены его были достаточно крепкими, чтобы противостоять всем попыткам атаки. В довершение всего разъяренный султан вскоре получил весть, что его недавнее нападение на Трансильванию заставило Венгрию осознать турецкую угрозу, и уже начался новый крестовый поход. Быстро сняв осаду, Баязид отправился к болгарскому городу Никополю, каким-то образом сумев опередить крестоносцев и наголову разбить их войско. Приказав своим людям отрубить головы десяти тысячам пленных, султан вернулся к Константинополю, вдобавок завоевав по пути Афины и центральную Грецию.