Александр Розен - Полк продолжает путь

• Название: Полк продолжает путь
• Автор: Александр Розен
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1961

Александр Розен — автор многих повестей и рассказов о Советской Армии. Некоторые из них, написанные во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, собраны в настоящей книге. В рассказах А. Розена раскрывается душевная красота советских воинов («Военный врач», «Легенда о пулковском тополе»), их глубокая вера в победу и несокрушимую мощь советского оружия. С большим мастерством автор отобразил совершенствование военного искусства советских офицеров («Фигурная роща»), передал динамику наступательного боя, показал громадную силу боевых традиций советских воинов («Полк продолжает путь»). В рассказах А. Розена подкупает умение автора с тонкой наблюдательностью подметить в обычном и повседневном — большое и значительное, раскрыть характерные, неповторимые черты жизненных явлений.

---

— Откуда прибыли?

— Постойте, — сказал Ларин. Он наморщил лоб, как будто что-то припоминая. — Новиков Николай?

— Так точно, товарищ капитан.

— Брат Ольги?

— А вы? Вы — Ларин?

Ларин кивнул головой.

— Это замечательно! Это замечательно! — воскликнул Новиков.

— Знакомы? — спросил Макарьев.

— Да все никак не выходило познакомиться. Но я столько слышал…

— Это брат моей жены, — сказал Ларин. — Как Ольга? Здорова?

— Да как всегда, хорошо. Ольга, она молодец… — Новиков осекся, видимо боясь, что его могут принять за болтуна.

— В какой батарее, нужны командиры взводов? — спросил Ларин Макарьева.

— Всюду нужны… Ведь…

— Да, да. Так в первую.

— Видели здесь старшего лейтенанта? — спросил Макарьев Новикова. — Идите за ним. Скажете, командир дивизиона приказал, чтобы на огневой взвод…

Новиков козырнул и вышел. Ларин и Макарьев остались вдвоем. Было тихо. Редкие разрывы снарядов не нарушали тишины — они лишь пунктиром обозначали ее границы. В заново определившейся тишине стук идущего поезда был слышен отчетливо.

Негромко переговаривались бойцы, но Ларину и Макарьеву был слышен их разговор.

— Поезд в Ленинград идет, а фрицы молчат.

— Подожди, вдарят еще.

— Вдарят-то они вдарят, да не очень. По ненаблюдаемой и движущейся цели не очень-то. Высотка-то, дорогой товарищ, наша.

Ларин узнал голос Богданова.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Пополнение прибывало не сразу. Полк был уже в Кириках, а во многих батареях не было и половины положенных по штату людей. Только здесь, в Кириках, Ларин в полной мере понял, какие потери понес полк.

Ежедневно в дивизион приходили новые люди. Их надо было правильно распределить, а для этого надо было узнать. А узнать по анкете невозможно — невозможно довериться первому впечатлению.

Между тем разговоры о том, что предстоит новая боевая операция, шли по всем батареям. Упорно говорили о том, что операция будет фронтовая, вроде январской, когда прорвали блокаду, только на этот раз решающая. Блокаду снимут.

Говорили, что «немцам дадут пить — будь здоров». И что «куй железо, пока горячо», и что самое время «воткнуть немцам», потому что на Украине немцев уже к Днепру прижали.

Один из вновь прибывших бойцов сообщил, что в учебной бригаде перед отправкой в Кирики полковник произнес речь, что вот поздравляю вас, вам выпала честь снять осаду. Другой ссылался на своего шурина, работающего на ответственном посту в Ленинграде. Шурин заявил, что «через месяц немец побежит». Третий слышал по радио выступление писателя (фамилии он не запомнил); писатель сказал, что будет наступление.

Дыма без огня не бывает. Шел тысяча девятьсот сорок третий год — год великих надежд и великих свершений. Возможно, конечно, что боец не так понял напутственное слово полковника, а «шурин» просто-напросто болтун; возможно, что и писатель говорил свойственным ему образным языком. Но и без этих обычных и согревающих сердце слухов ощущение, что военные события скоро развернутся под Ленинградом, владело каждым воюющим человеком. И практический вопрос, как будет воевать полк после понесенных потерь и смогут ли новые люди достойно заменить погибших, неотступно преследовал и Ларина, и Макарьева, и всех тех, кто остался жив после взятия высоты и кому была дорога боевая слава полка.

Только вчера Ларин получил письмо от Снимщикова. Ему сделали операцию, но не очень удачно и намекнули, что, быть может, придется оперировать еще раз. Снимщиков тоже разделял общее настроение и писал, что вот, дескать, воевал-воевал, а теперь, когда пришли решительные дни, вышел из строя. По письму было видно, что в госпитале только и говорили о будущих военных делах, и Ларин ясно представил себе Снимщикова, как тот заглядывает в лицо врача и просит поторопиться с выпиской, потому что ведь  э т о  может скоро начаться.

До вчерашнего дня полком временно командовал начальник штаба, и только вчера прибыл новый командир подполковник Макеев.

Ларин еще не видел его. Ординарец Ларина, придя из штаба, сказал:

— Новый-то подполковник… — и замялся, поджав губы.

— Ну что? — спросил Ларин раздраженно.

— Ничего… Вежливый такой.

И это выражение «вежливый» прозвучало у ординарца укоризненно. Ларин слышал то, чего ординарец не досказал: «Не такой, каким был наш Батя».

Выйдя из землянки, Ларин услышал ругань. Это ему не понравилось. Несколько бойцов из штабной батареи таскали бревна, видимо, для какого-то укрытия, а Богданов, стоя на камне, ругал их последними словами.

— Старшина! — крикнул Ларин.

Богданов подбежал к нему.

— Чего это вы разорались?

— Да как же, — отвечал Богданов, делая обиженное лицо. — Ведь это соображения нет. Волокут по земле бревна, а их на плечах переносить куда удобней. Затрата энергии, товарищ капитан.

— Ладно, ладно, — сказал Ларин. — Народ новый, и необязательно им по-твоему работать. Нечего орать.

— Новые-то они новые, — сказал Богданов недовольно, — да пора бы уже привыкать.

В глубине души Ларин сочувствовал Богданову. Вероятно, и Богданов, так же как и он, думает об одном: а как эти люди будут в бою?

— Я в первую батарею иду, — сказал Ларин. — Пошли-ка вместе, старшина.

Богданов повеселел. Всю дорогу он рассказывал Ларину о новых бойцах и одного даже похвалил.

Командир батареи беспалый Воробьев, отрапортовав, присоединился к Ларину. Вместе они осматривали хозяйство. Ларин делал замечания, по привычке записывая наблюдения. Богданов тоже изредка вставлял словечко, и Воробьев косился на него, принимая Богданова за адъютанта командира дивизиона.

Подошли к первому орудию новиковского взвода. Навстречу Ларину выскочил гигант Вашугин.

— Наводчик Вашугин. Индивидуально занимаюсь с бойцами материальной частью. Разрешите доложить: командир орудия здесь неподалеку.

— Индивидуально занимаешься? — усмехнувшись, переспросил Ларин.

— Так точно, товарищ капитан.

— Важно! Когда же ты наводчиком стал?

— Во время операции, товарищ капитан. Капитан Макарьев приказал. У нас тогда весь расчет перебили. Меня сам Батя хвалил, — прибавил он тем же гордым тоном, каким давно служившие бойцы говорили о Смоляре. — А вот и командир взвода, — сказал Вашугин, кивнув головой в сторону Новикова.

Подбежав на положенное расстояние, Новиков сделал три шага вперед и доложил. Вся его фигура, и лицо, и сомкнутые брови говорили о том, что больше всего он боится допустить малейшую фамильярность в отношении Ларина.

Все эти дни Ларин был очень занят, и встречи с Новиковым носили сугубо служебный характер. А Ларину хотелось согреть, приласкать Ольгиного брата. Николай должен почувствовать себя как дома в ларинском дивизионе.

Он был очень похож на Ольгу. Приветливость, свойственная всей новиковской семье, ярче всего была выражена в младшем, в Николае. Даже сейчас, когда он стоял навытяжку, Ларину казалось, что он улыбается. «Как же мне его называть? — думал Ларин. — Младший лейтенант? Коля? Товарищ Новиков?»

— Ну-ка покажите мне, как вы устроились, — сказал Ларин. — Вы с кем тут живете? — спросил он, спустившись в землянку.

— Со старшим на батарее, лейтенантом Копыловым.

— А, с Копыловым… — сказал Ларин. — Это старый солдат. Он ко мне еще в Колпино в противотанковый ров пришел.

— Отличный, замечательный человек, — подчеркнуто деловито подтвердил Новиков.

— У вас, Николай, даже голос похож на Ольгин, — заметил Ларин.

— Это верно, — ответил Николай все так же деловито. — Когда мне было лет четырнадцать, я все пытался разговаривать «под Ольгу». Ну вот и привык. Обидно мне, знал бы, что попаду в ваш дивизион, обязательно бы письмо захватил. Я ведь был у своих перед отправкой на фронт. Но мне вообще не повезло. Только приехал к вам, как боевая операция закончилась.

— Как это не повезло? — переспросил Ларин.

— Столько времени учиться и… Нас так готовили, чтобы прямо в бой. Мы только так и понимали. Ну, а тут все сначала: боевая учеба…

— Какая чепуха! — перебил Ларин. — На мой взгляд, вам очень даже повезло. Вы знаете, что это такое — пополнение в бою? Вам дают взвод, а вам даже неизвестно, что за люди в расчетах. Горячка. Вы пробуете вмешаться в дело — никто вас не слушает. Люди сработались, сжились, понимают друг друга с полуслова. Артучилища или курсов младших лейтенантов, может быть, никто из них не кончал, это верно, но опыт, опыт! И потом ведь от них только что ушел офицер, которому они доверяли. Трудно новому человеку. Мне Макарьев рассказывал — в третьей батарее, когда высоту брали, младший лейтенант снаряды подносил.

— Я черной работы не боюсь, — сказал Николай, прямо глядя Ларину в глаза.