Вероника Мелан - Дрейк

• Название: Дрейк
• Автор: Вероника Мелан
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Мир есть то, что внутри, или то, что есть снаружи? Правда ли, что возможно лишь то, во что мы верим? А если вдруг оказывается, что путешествовать можно без помощи самолетов, автобусов или других транспортных средств? У нее получилось. Дина совершила то, что казалось нереальным для всех остальных людей: переступила через границу миров, потому что сделала только одно – поверила. И кто же знал, что в новом мире окажется так интересно: новая должность, обучение работе с материей и двенадцать хмурых спецназовцев-коллег в придачу. Но отступать поздно – раз назвался груздем, то и полезай…

---

Я резко поднялась с кровати, сдернула со стула сумочку и вытащила кошелек. Там было двести пятьдесят рублей. Протянула пахнущему смрадом гостю.

– Нет больше. И не просите.

Отчим неловко, но крепко зажал деньги в пальцах. Долго на них смотрел – у меня возникло стойкое ощущение, что он не помнил того, что происходило минуту назад. Потом его взгляд чуть прояснился, он кивнул с выдавленной благодарностью.

– Отдам.

И исчез где-то в темном коридоре.

Отдаст или нет – не особенно волновало. Просто не хотелось пьяных криков на весь дом, а такое уже случалось. И опыт этот повторять не хотелось. Вот была бы дома мама, все сразу стало бы по-другому. Умела она как-то по-доброму на людей влиять. В ее присутствии просто становилось легче. Даже алкоголик Анатолий успокаивался и неделями не пил.

Вообще-то он не был плохим дядькой. Много работал, но получал мало. И на жизнь жаловался постоянно. А так, не был уж совсем злобным.

Пришла мысль, что сегодня просто не мой день. Бывают такие дни: что ни делай, а не клеится.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Почему-то глубокое дыхание помогало успокоиться. Да и просто отвлечься.

Хлопнула входная дверь. Полутемная квартира притихла.

Дядя Толя ушел искать более разговорчивую компанию во дворе на улице. Нужно было приготовить что-нибудь на ужин и разобрать завал на кухне. Я подумала о том, что кроме двух «Баунти» и пачки печенья к чаю ничего не купила. Забыла попросту. Дожилась…

Навалилась какая-то усталость. Не физическая, больше психологическая. Как раз то, от чего я и пыталась спастись всевозможными медитациями, чтением книг про улучшение мировосприятия, но пока с субтильно-переменным успехом. Какая-то неосязаемая и беспричинная безысходность то уходила, то вновь наваливалась. И кто бы знал, куда в следующий раз бежать, чтобы спастись от нее?

Телефон разразился трелью тогда, когда на сковородке уже жарилась рыба, найденная мной в морозильнике. Мамин голос прозвучал счастливой неожиданностью:

– Дочка, как дома? Нормально все?

– Нормально, мам. А ты как? Через три дня приедешь? Я очень жду тебя.

– Дин, случилось что? – она забеспокоилась.

– Да, нет. Просто скучаю… Ничего не случилось.

– Тогда ладно. А я как раз хотела сказать, что билеты перенесу, наверное, еще на неделю вперед. Если дома нормально, то куплю побольше. Не буду торопиться, лучше присмотрюсь еще вокруг.

Я вздохнула.

– Конечно…

Сообщив маме, что очень ее люблю, я не стала настаивать на скором приезде. Если она считает, что так будет лучше, значит, пусть задержится. В одиночку с отчимом, хоть и неприятно, но терпимо. Ведь не маленькая я уже. Проживу еще неделю. Может быть, когда-нибудь представится шанс сменить эту работу на другую, которая позволит и за бабушку платить, и отдельно квартиру снять. Вот было бы здорово!

А если нет, тогда только какой-нибудь зарубежный миллионер и спасет. Хотя, куда с моей-то внешностью? Даже на сайты знакомств стыдно.

Об этом я подумала уже шагая обратно по коридору, чтобы помешать шкворчащую на плите рыбу.

Но этот вечер, как оказалось, имел на меня планы. И совсем не те, что я строила сама для себя: мол, почитать, отдохнуть, выспаться перед завтрашним днем, постирать пару вещей.

Рыба на плите так и не дожарилась. Я только и успела выключить печку, накинуть плащ и достать немного денег из заначки на «черный» день, чтобы заплатить за поездку на такси…

Как гром посреди ясного неба, пятью минутами позже в квартире раздался еще один звонок. На этот раз из больницы: бабушку увезли на скорой.

* * *

Эта вечер запомнился мне чередой кошмаров и измотал до предела.

В больницу, потом из больницы, чтобы сгрести все накопленные деньги (очень хотелось ноутбук, э-э-э-х) и отдать их докторам. Бабушке потребовалась операция на сердце. Запомнилась ее пергаментная рука, сухая и сморщенная. И ее слова: «Диночка, ты еже ль шо случится, квартиру-то себе забери, я в завещании написала».

Уговоры о том, что ей – всего лишь семидесятитрехлетней – еще рано, ей еще жить да жить. А потом операционная для нее, а для меня – тишина коридора и равнодушный свет белых ламп.

Затем вышел какой-то доктор, лица я уже не запомнила, сказал, что операцию сделали вовремя и успешно. Что бабушка жить будет, но сейчас навещать нельзя – нужен отдых.

И снова такси. Уже ночью под моросящим дождем. И последние двести рублей исчезли в кошельке водителя. Ни заначек, ни сбережений, только в долг теперь. И только белая мокрая шерсть мурчащего от радости кота у подъезда, которого снова пришлось оставить на улице.

Когда открыла дверь в квартиру, то порадовалась, что дома тихо – Анатолий не вернулся. Вероятно, заночевал у кого-то из друзей. И то хорошо. Я, почти ничего не соображая от усталости, разделась и, даже не вспомнив про полусырую рыбу на плите, ушла в спальню и забралась в постель. На автомате завела будильник на семь утра и укрылась с головой одеялом.

Сон не шел. Крутились мысли о том, что денег нет даже на то, чтобы закинуть на мобильник и позвонить маме. А с городского нельзя: международные звонки давно заблокированы. Значит, мама не узнает, пока я не займу и не сообщу ей.

Зубы стучали, хотя в комнате было тепло. Отчаяние вновь скрутило так, что дышать было больно.

Почему я всегда одна? Почему нет того, к кому можно прийти и пожаловаться? Почему все на мне?

Но уже давно стало ясно, что вопросы «за что?» всегда остаются без ответов. Мишка у подъезда тоже, наверное, в своей кошачьей голове спрашивал «за что?», а толку-то.

Я попыталась глубоко дышать – выровнять пульс, успокоиться. Через какое-то время мысли потекли ровнее, и все же не давали покоя давно укоренившиеся где-то внутри страхи.

Как получилось, что мне двадцать шесть, а у меня ни семьи, ни детей, ни прибыльной работы, ни перспектив, ни повышений на горизонте? Разве у человека, когда он молод, не должно быть все иначе? Танцы-гулянцы, встречи под луной, захлестывающий круговорот эмоций?

А я, как Онегин, уставшая от всего: от жизни, от беспросветности, от отсутствия перемен и новых ощущений. Ведь когда-то раньше даже влюблялась, и давалось это не так уж и сложно. Были ведь отношения, даже длительные, но все развалилось, чувства погасли, и с тех пор сердце заглохло, как неживое. Замолчало, и все тут. И сколько не смотри на знакомых и незнакомых мужчин, а оно даже не трепыхнется, будто окаменело, хоть, вроде, и не разбивалось.

Кто мог ответить на вопрос «почему»?

Мама и та была далеко. Ни просто рядом посидеть, ни слова сказать.

Я поняла, что еще немного и разревусь. А слезы никогда ничему не помогали, только падать на дно колодца, дна у которого на самом деле нет. Зря люди думают, что когда опустятся на самое дно, тогда и светлая полоса начнется, тогда и всплывать на поверхность можно будет. Нет дна. У отчаяния никогда нет дна, можно только падать. Глубже и глубже.

Как тонущий, я уцепилась за спасительную соломинку в виде пришедшей на ум картинки того самого парка, о котором думала несколькими часами ранее, со стоящим среди деревьев фонтаном.

Я всхлипнула, но удержала себя от плача и засопела.

Картинка эта позволяла не думать, отвлечься. Хоть на секунду, но забыть о навалившихся страхах. Как бы сделать так, чтобы она задержалась подольше?

Осознав, что нервное напряжение не позволяет сну заглянуть ко мне на огонек, я принялась думать: а как бы оно было, сиди я действительно там, на лавочке? Если бы не было этого дня, не было пьяного Анатолия, не было мамы, говорящей, что задержится. Не было бледной полуживой бабушки на больничной каталке по пути в операционную. Что, если бы всего этого со мной сегодня не случилось, а взамен был какой-то хороший день, в детали которого даже вдаваться не стоило?

Просто хороший, и все.

Я вдруг как-то успокоилась: задышала ровнее, сосредоточившись на ощущениях собственных подошв, стоящих на асфальтированной дорожке, усыпанной желтыми листьями. И будто начав играть в игру, попыталась переводить глаза с одного предмета на другой, не позволяя себе думать ни о чем другом.

Итак, вот листья. Я прекрасно их вижу. Они сухие и шуршащие, с прожилками. Моя ступня, обутая в сносившийся ботинок, стоит как раз на одном желтом, с бурыми пятнами. Вот трещина на дорожке – ее почти не видно из-за осеннего ковра. Вот моя нога в джинсах и рукав от кофты. Тепло ведь, зачем мне куртка? Все верно. Теперь можно перевести глаза и увидеть вазу, из которой льется вода.

Я медленно подняла голову и посмотрела на фонтан. Красивый. И звук воды такой привычный, будто много раз уже слышала. Стволов много, они качаются совсем чуть-чуть, почти незаметно, а желтые кроны шумят.

Игра эта стала спасительным плотом, позволив позабыть о том отчаянии, в котором я тонула еще несколько минут назад. Размышляя над тем, как замечательно было бы, если бы этот вечер стал отличным завершением какого-то очень хорошего дня, я и не заметила, как полностью погрузилась в новые успокаивающие ощущения. И даже принялась радоваться.