Григорий Аросев - Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов]

• Название: Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов]
• Автор: Григорий Аросев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012

---

Вагиф ей: “Нам два билета до Петербурга на первый же поезд”

Она отвечает: “У нас петербургские поезда не останавливаются”, а сама уже обратно в книжку глазом косит.

Вагиф снова раздражаться начинает: “Ну, тогда до Оленеводска”.

Кассирша со вздохом от книги отвлеклась, в какую-то таблицу заглянула. “Не значится, — говорит, — такого пункта прибытия”.

Тут Павел не выдержал, оттолкнул Вагифа от окошка: “То есть как, — говорит, — не значится? А куда же все ехали?”

— Кто ехал? О чем вы, молодой человек?

— Поезд весь ехал куда?

Кассирша смотрит на него задумчиво. А потом говорит: “Ах, поезд… Это, наверное, на Оленьевск экспресс был. Точно, на Оленьевск. Вечно в документации путаница с ними: Оленеводск — Оленьевск, Оленьевск — Оленеводск. Только голову людям морочат”.

— Хорошо, — говорит Павел, — очень хорошо. Тогда продайте нам два билета до этого вашего Оленьевска.

— До Оленьевска теперь только через две недели билеты будут. Там пути закрывают на ежегодную профилактику.

— Послушайте, — Павел уже чуть не плачет, — но хоть что-то у вас тут останавливается? Хоть куда-нибудь отсюда уехать можно?

Кассирша опять задумалась. “Вообще-то тут в полночь мурманский почтовый остановку делает. Но билетов на него я вам продать не могу, сами понимаете. Состав не пассажирский. Они только почту берут. У нас тут много корреспонденции. Все пишут, пишут!” — она вдруг перегнулась через стол и захлопнула окошко. Павел с Вагифом постояли там еще несколько секунд, а потом побрели к перрону. Ветер усилился. Было без четверти двенадцать. Павел обернулся. Кассирша не смотрела на них. Она послюнявила палец, резким движением перелистнула страницу и снова углубилась в чтение.

Им удалось уехать с тем поездом. Мужики там, надо сказать, хорошие попались, даже денег с них не взяли. Ехали они, правда, как непонятно кто, — на дерюге спали, среди тюков с письмами и разбросанных прямо на полу бандеролей. Павел выбрал одну, помягче, положил под голову. Вот написанный на ней адрес он как раз запомнил: Великобритания, графство Ланкашир, г. Арглтон, Оленьевская ул. д. 1, до востребования. Он еще удивлялся, засыпая, откуда в Великобритании Оленьевская ул., и вообще, кто там этот адрес по-русски читать будет. Он утром даже хотел на эту бандероль еще раз взглянуть — думал, может, все-таки перепутал чего, но она, видимо, от тряски закатилась куда-то, затерялась среди свертков, мешков, коробок и ящиков — будто и не было.

Ну, а от Мурманска уже самолетом, переждав нелетную погоду, — с Баренцева моря грозовой фронт надвинулся. И вот сидят они перед Шерстобитовым. Вагиф сидит выпрямившись, кулаки сжаты. Смотрит на шефа исподлобья. А Павел, наоборот, в таком уже состоянии, что с трудом понимает, как он попал сюда, в кабинет этот. Стоит ему прикрыть глаза, он то в поезде себя видит, то на станции, под единственным ее фонарем, то в аэропорту с видом на туман и дрожащие огоньки самолетов на летном поле. Впрочем, глаза лучше не прикрывать, так, чего доброго, и уснуть можно, прямо в этом вот кресле и уснул бы. А шеф, по всему заметно, и так не в духе. И если вслушаться, говорит странное.

— За фальшивкой гоняетесь, судя по всему, детективные вы мои. У журналиста-то не карта с собой, а так — детские каракули.

— В каком смысле — каракули?

Шерстобитов откинулся в кресле, щелкнул зажигалкой в форме лошадиного черепа, закурил.

— А в прямом. Карта, с которой журналист по городам и весям как угорелый носится, и вы за ним туда же, представляет собой детский рисунок. Даже не копию известной вам карты, а так — собирательный образ коллекции Пьера Багрова, воссозданный детским воображением.

— Что вы хотите этим сказать?

— А вот что.

Шерстобитов приоткрыл ящик стола, достал оттуда небольшого размера фотографию и резким движением запустил ее через стол, по матово поблескивавшей поверхности, к Вагифу и Павлу. Теперь они могли ее рассмотреть. На снимке был изображен мальчик лет десяти, очень коротко стриженный. Видно было, что, следуя просьбе фотографа, он старается улыбнуться. И Павел почему-то сразу представил себе, как, когда съемка закончилась, это выражение так и осталось на его лице, и мальчик так и пошел домой, стараясь улыбнуться и забыв об этом своем усилии, задумавшись о чем-то.

— Знакомьтесь, — сказал Шерстобитов. — Багров Константин Пьерович, 1999 года рождения.

— Сын, что ли? — сказал Вагиф.

— Именно. Багров был женат, два года. Развелся девять лет назад. Сын проживает с матерью. А теперь прошу взглянуть на этот вот документ.

Это была ксерокопия тетрадной странички. Изображение было слишком темным — неровные черные буквы на сером фоне. Почерк был детским, крупным, с помарками. Вагиф и Павел склонились над листком, пытаясь разобрать надпись.

…ет готово. Осталось дорисовать несколько рек. Может быть, город тоже. Потом отнесу карту к папе. Я все продумал. Подменю карту, когда он пойдет заваривать нам чай. Он думает, я люблю варенье, а я не люблю. Та карта очень опасная, она у папы быть не должна. Я знаю, как вскрыть конверт, а потом запечатать его. Я приклею сургуч заново клеем момент, папа ничего не заметит. Про запах клея скажу, что это я ботинки чинил. Я переживаю, но я все делаю правильно. А папину карту я от…

Они молчали. Как будто все слова в одночасье оказались далекими от них, бесполезными, не стоящими того, чтобы быть произнесенными.

— Это, как можно догадаться, отрывок из дневника, — сказал наконец Шерстобитов. — Запись обрывается на полуслове. Предыдущая страница отсутствует. Следующая запись была сделана в июне этого года — там обозначена дата. То есть мальчик писал это примерно за два месяца до того, как мы установили наблюдение за Багровым-старшим. Поздновато мы это сделали, судя по всему. Поздновато.

За окном сгущались сумерки. Шерстобитов включил настольную лампу. При ее свете лицо Шерстобитова выглядело застывшим, в складках кожи залегли глубокие тени. Если бы Павла сейчас спросили, сколько Шерстобитову лет, он бы, наверное, не смог ответить.

— Вы хотите сказать, — Вагиф говорил медленно, словно оттягивая момент, когда придется произнести то, что он произнесет, — вы хотите сказать, что речь идет о той самой карте, о карте, которую мы ищем?

— Все сходится, — сказал Шерстобитов. Он встал из-за стола и, заложив руки за спину, расхаживал по комнате; говорил, делая длинные паузы, как будто там не Вагиф с Павлом сидели, а с трудом успевавшая печатать под его диктовку машинистка. — Как вам известно, мы тщательно обыскали квартиру Багрова-старшего. Ничего похожего на интересующую нас карту там обнаружено не было. Был, однако, найден пергаментный конверт со взломанной сургучной печатью и надписью “mappae mundi”. Поначалу мы не придали этому конверту значения. Мало ли что там, в этой квартире, валяется, — Шерстобитов поморщился. — Поскольку единственным, кто контактировал с Багровым до обыска, был Антон Непомнящий, я предположил, что карта была передана ему. Аудиозапись их разговора недвусмысленно указывала на это. Нам известно, что журналист получил от Багрова некую карту. Меня поначалу ввели в заблуждения слова Багрова о том, что карта — небрежная работа никому не известного студента-географа. Поначалу я думал, что Багров сказал так, догадываясь, что его квартира прослушивается. Ученый хотел нас запутать. Но этот вот документ, — Шерстобитов потряс страничкой над головой, — позволил взглянуть на события в совершенно другом свете. Думаю, Багров-старший говорил абсолютно искренне. Он был удивлен качеством карты. Откуда же ему было знать, что он вручает журналисту работу своего собственного сына.

— Но, шеф, — сказал Вагиф, — если он увидел, что карта поддельная, да еще и подделка такая неловкая, зачем же он отдал ее журналисту?

— Я думаю… — Шерстобитов вернулся за стол. Теперь он сидел, откинувшись на спинку кресла, скрестив на груди руки, смотрел на них исподлобья. — Я думаю, он и увидел это, и не увидел.

— То есть как? — вмешался Павел.

— А так. Думаю, Багров-старший никогда раньше не имел возможности рассмотреть карту. Скорее всего, он получил ее в том конверте, на условиях, что не будет его вскрывать, — Шерстобитов хмыкнул, — и не вскрывал. А потом он понял, что не сегодня завтра мы до карты доберемся, и решил срочно от нее избавиться. Тогда он и распечатал конверт — впервые за все то время, что карта находилась у него. Он удивился, конечно, но сомнений в подлинности карты у него не возникло. Решил, наверное, что так и должно быть. Потому что глазам своим верить надо, а не авторитетам! — повысил голос Шерстобитов, обращаясь почему-то к Павлу.

— А зачем он тогда вообще вскрыл конверт? — снова подал голос Вагиф. — Отдал бы журналисту как есть, запечатанным.