Георгий Шолохов-Синявский - Волгины

• Название: Волгины
• Автор: Георгий Шолохов-Синявский
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1956

---

Как не похожи были эти дороги на прежние! И что за искусные эти дорожники! Они не только быстро исправляли дороги, но и старались украсить их, чтоб весело было глазам солдата, чтобы легче несли его ноги!

Май разукрасил, расцветил лес. Перед Алексеем открывались лесные, осыпанные цветами поляны; могуче распахнувшись во все стороны ветвями, стояли вековые дубы, отбрасывая синеватую прохладную тень. Машина въезжала под дубы, как под своды зеленого туннеля. Кое-где блестели на солнце вьющиеся в траве холодные прозрачные ручьи. Суровый и могучий партизанский край! Старая и добрая белорусская земля!

Недавно исчезла из глаз Алексея белая, с бирюзовым отливом полоска Днепра, правый высокий берег, раздвинутая в глубину позиция на нем у самого Жлобина. За нее уже уцепились советские полки… Скоро, скоро они рванутся вперед!

В небе — ни звука! Прошло время, когда «мессершмитты» гонялись по дорогам за каждой машиной, за каждым отдельным человеком. Как видно, скупы стали немцы на авиацию, приберегать стали свои самолеты. Зато наши — бодро звенящими стайками, четверками, а то и парами все время вились над Днепром, подкарауливали фашистских изрядно пощипанных ассов, не давали им прорваться глубоко на нашу сторону. Вот и летали теперь питомцы Геринга больше по ночам, чтобы вывалить бомбы на какой-нибудь освобожденный город. Просто так — из мстительной бессильной злобы…

Генерал Колпаков встретил Алексея с выражением озабоченности на усталом лице.

— Алексей Прохорович, новость есть хорошая и в то же время печальная, — вставая ему навстречу, заговорил он. — Вот, пожалуйста! Крупная партизанская часть на той стороне Днепра дралась вчера с фашистами. И потрепала их изрядно. От ярости гитлеровцы, как только партизаны ушли в леса, сожгли несколько сел кряду. Тяжелая картина. Нам уже донесли. Каждую ночь через Днепр переправляются оттуда наши люди.

— А где же эти села? — мрачнея, спросил Алексей и стал разглядывать карту.

— Вот здесь, под Осиповичами.

— Знакомые печальные места, — глухо проговорил Алексей.

Колпаков спросил:

— Как люди? Завтра к вам приходит пополнение. В наступление пойдете с новыми кадрами, Алексей Прохорович. — Генерал довольным взглядом окинул крепкую фигуру Алексея. — В политуправлении фронта отметили вашу дивизию как первую по партийному составу. И численно и качественно укрепилось партийное ядро армии.

Колпаков познакомил Алексея с планом политической работы в частях.

— Вот и еще год провоевали, Алексей Прохорович, — снова заговорил он. — Так вместе и дошагаем до Берлина. Как эти ваши бойцы, о которых вы мне рассказывали, что поклялись не разлучаться до победы. Как они поживают?

— Опять вместе, — сказал Алексей. — Хижняк после Курска еще раз был ранен и опять из госпиталя приехал в свою часть.

Колпаков остановился перед Алексеем, заложив за спину руки и покачиваясь на носках, многозначительно улыбнулся.

— Хотел повременить, да где уж… Не могу. Не хватает терпения. В политуправлении фронта сказали: есть о вас запрос из Москвы… И еще о некоторых транспортниках. Кажется, теперь вам не удастся увильнуть или сбежать в роту.

Алексей встал.

— Товарищ генерал, не буду скрывать…

— Знаю, знаю: рады. А что Москва запрашивает, — ясно. Скоро будем освобождать Белоруссию… Ну, и… Транспорт восстанавливать надо? Пока приказа нет, но запрос — это уже сигнал… Думаю, что в политуправлении не ошибаются…

Колпаков подошел к Алексею, взял его под руку.

— Так что будьте готовы, товарищ полковник.

Вошел адъютант, остановился у генеральского стола в ожидании, когда кончится разговор.

— Все меняется, Алексей Прохорович, — бодро продолжал Колпаков. — Кажется, совсем недавно я разговаривал с вами и вы даже политотдел дивизии считали глубоким тылом и, помнится, обиделись, когда я предложил вам работать у нас. Помните?

Алексей смутился, махнул рукой:

— Прошло то время, товарищ генерал.

Он кивнул на висевший на спинке стула патронташ и снова появившееся в кабинете начпоарма знакомое ружье-бескурковку.

— Все она же? Не расстаетесь?

Генерал покраснел, как мальчик:

— Сохранил, знаете… Преотличное ружье. Бьет превосходно… Ну, и время сейчас не сравнить с тем, а? Более подходящее для настоящей охоты время. Поверьте, от самой Волги не стрелял… Сами посудите, когда же… А вот у Днепра этой весной довелось…

Все еще стоявший в ожидании адъютант отвернулся, спрятал улыбку.

Алексей вышел от начальника политотдела радостно взволнованный. В самом деле, неужели его могут отозвать?

«Разрушенные пути, станции, мосты… — думал он. — Все твое, близкое… Как Павел сеет хлеб, так и ты должен укладывать новые рельсы! И разве это менее важно, чем армия?..»

4

На одной из улиц села, под широко нависшими вязами стояли автомашины. Среди них Алексей увидел свою «эмку» и рядом новый санитарный автофургон. У машины стояла Нина Метелина и издали улыбалась Алексею.

Своей улыбкой она как бы говорила, что здесь не передовая и они могут поговорить более свободно и запросто.

Алексей подошел к ней.

— Нина Петровна, а вы зачем здесь?

Он чувствовал, что глаза его сияют так же, как и глаза Нины.

— А мы, товарищ гвардии полковник, здесь на лекции. Собрали нас со всех дивизий к начсанарму. Вот наша медсанбатовская машина.

Нина весело и ласково смотрела на Алексея.

— Ну, и как лекция?

— Настоящая — профессорская, товарищ гвардии полковник… Давно такой не слышала, — ответила Нина.

— Слушайте… Прошу вас… — недовольно проговорил Алексей. — Обращайтесь ко мне хотя бы здесь без звания. Я хочу, чтобы мы здесь чувствовали себя обыкновенными людьми…

«Да, да», — ответил ее глубокий и немного грустный взгляд, но упрямые губы знакомо, решительно сомкнулись.

Оба они в эту минуту даже не успели подумать, что между ними лежала какая-то давняя, ими же самими придуманная условность. Повидимому, чтобы увести Алексея от готового вырваться при каждой встрече разговора о том, давнем, признании, она всегда старалась говорить с ним только на служебные темы.

— Все было как в настоящей аудитории, — оживленно рассказывала Нина о лекции. — И кафедра, и точное академическое время с перерывами, и седой профессор, только в военной форме с погонами генерала. А вы здесь надолго?

— Еще зайду в один отдел, и я свободен, — чувствуя необычную легкость, сказал Алексей. — А вы?

Нина так же непринужденно ответила:

— У нас еще два доклада. Один — до обеда, другой — после. Семинар закончится часов в семь вечера.

— Вот и поедем домой вместе? — предложил Алексей и засмеялся: — «Домой» — вы слышите, Нина Петровна?

— А что — не правда? Наш дом — это наша часть, — улыбнулась Нина. — Но у нас своя машина, Алексей Прохорович… И мне неудобно вас стеснять…

Алексей с волнением, как на птицу, которая вот-вот улетит, смотрел на Нину.

— Поедемте, Нина Петровна, прошу вас, — стал он упрашивать ее. — Я подвезу вас до самого санвзвода! Зачем вам трястись на вашем фургоне…

Она впервые видела его таким по-юношески жизнерадостным. С него будто спала угрюмая пелена. И это радовало ее и еще сильнее влекло к нему.

— Благодарю, товарищ полковник… Алексей Прохорович…

Она невольно кокетливо улыбнулась. Она не замечала, что в эту минуту была совсем иной, чем в санвзводе, что щеки ее покрылись горячим румянцем и голос звучал необычными, не повинующимися ей нотками…

— А где же я вас найду? — спросила Нина.

— Я буду ждать вас здесь, у машины, — сказал Алексей.

— Хорошо. Я приду, — согласилась Нина.

Алексей проводил ее до сельского клуба, где проходил семинар, и пошел в отдел кадров заканчивать свои дела.

Еще не было семи часов, когда он пришел в условленное место и с нетерпением стал ждать.

Он так задумался, глядя в противоположную сторону, что не заметил, как Нина сзади подошла к нему.

— Вот и я… Вы давно ждете? — услышал он ее голос.

— Нет… Всего минут пять, — солгал Алексей: он уже с полчаса ожидал ее.

— Я все-таки хочу ехать вместе со всеми, товарищ полковник, — сказала Нина.

— Ну, почему же? — обиженно спросил Алексей, и лицо его сразу потускнело. — Едемте, едемте… Садитесь, пожалуйста…

В его глазах было столько искреннего огорчения, что Нина упрекнула себя в жестокости. Но она боялась, что Алексей опять заговорит о своих чувствах, и согласилась не сразу:

— Хорошо, Алексей Прохорович. Я еду с вами.

— Вот так лучше, — пробормотал Алексей.

Шофер открыл дверцу своей кабины, зная, что начальник политотдела, как всегда, сядет рядом с ним. Но сейчас, усадив Нину, Алексей замешкался в нерешительности. Сержанту-шоферу пришлось захлопнуть свою дверцу. Алексей сел рядом с Ниной.